Преступление без наказания - Алешина Светлана. Страница 22

— Ах, Рома, Рома! — продолжал умилительно бормотать Альтшайзер. — Вам ведь нужно паблисити, а кто, как не я, сможет вам его устроить? У меня завтра в гостях будут два ведущих искусствоведа из Израиля, из города Эйлата, один профессионально занимается строительством, у него в подчинении целая бригада эфиопов..

— Что? — ошарашенно пробормотал Роман, но чувствовалось, что он уже попался и без выкупа ему не выбраться из цепких лапок халявного коллекционера. Я выбрала момент и просочилась между Романом и стеной, подойдя к Маринке.

— Что ты тут делаешь, подруга? А вешала мне лапшу, что поедешь на Багамы или Панамы с каким-то чудо-спонсором? — укорила я.

— Куда ж я денусь с исторической родины? — фыркнула Маринка и посмотрела на Альтшайзера, явно побеждающего растерянного Романа.

— Пойдем, что ли, к бару, там веселее, — предложила Маринка. — От этого пожилого клоуна отстать просто невозможно, забалтывает до смерти.

Так что ты меня спасла, вовремя появилась. А бар тут недалеко, в соседнем закутке, — она показала рукой где.

— Ты сюда за алкоголизмом пришла? — притворно ужаснулась я, все еще привыкая к мысли об обретении Маринки и не зная, как себя вести. Насчет особой радости врать не буду, но, в общем, и огорчений я не испытывала; скорее испытывала сильнейший приступ любопытства. Что она здесь делала? Тоже собралась коллекционировать живопись?..

— Ага, за алкоголизмом, за чем же еще? Ты меня всегда правильно понимала, — неожиданно с обидой выдала Маринка. — А я, между прочим, решила весь свой отпуск провести в изысканном обществе, подальше от вас, журналюг. Ты знаешь, только в той тусовке я поняла, как много потеряла в жизни, разнося кофе по кабинетам!

Я покачала головой и промолчала. В одной книжке, помнится, была фраза про Остапа Бендера, которого все время заносило.

— А мне здесь нравится, я вообще решила заняться живописью и стать творческой личностью в смысле глобальном. Даже начала брать уроки, — гордо заявила Маринка и взглянула на меня с пренебрежением. Ей наверняка в этот момент померещилось во мне что-то косное.

— У Альтшайзера будешь учиться? — догадалась я.

— А это кто? Это кличка такая? — не поняла Маринка.

— Это фамилия пожилого парнишки, который на этом месте только что руками размахивал, — объяснила я.

— С ума сошла?! — оскорбилась Маринка. — Чему он может научить? У меня есть один знакомый художник, я тебя с ним познакомлю. Увидишь — обалдеешь!

— Вот с этого и нужно было начинать! — сказала я. — Со знакомого художника.. А то начала плести бог знает что — изысканное общество!.. И давно у вас с ним это?

— Что «это»? — Маринка так искренне вытаращилась на меня, демонстрируя непонимание вопроса, что я едва не зевнула.

— Уроки! — принужденно рассмеялась я. — Давно у вас эти уроки начались?

Маринка взглянула на меня, стараясь изобразить на лице негодование, но сама не выдержала первой и тоже рассмеялась.

— Как раз за неделю до отпуска мы с ним познакомились. Любопытный парень, неординарный, вот посмотришь, но имей в виду!.. — Маринка вроде бы шутя погрозила мне пальцем, и я послушно закивала.

— Уже, уже имею, не волнуйся! Где он у тебя прячется, надеюсь, не в сумке?

— Хотя ты же мне не соперница, — раздумчиво закончила свою мысль эта швабра. — Нет, не в сумке, он за коктейлем пошел, а тут я и попала в плен к этому старому шулеру. Ты не знаешь случайно, кто он такой?

— Ну ты даешь, мать! Это почти великий артист от центрального проспекта до самых до окраин. Известен всем театральным билетершам.

— Ну слава богу, что я не билетерша и мне-то он точно не известен, — ухмыльнулась Маринка, — Альтшайзер, точно? Не псевдоним?

Я собралась уже сказать ей что-то резкое, но тут Маринка сильно сжала мне руку.

— Вот идет мой художник, не вздумай вертеть башкой. Так и быть, я вас познакомлю. Уговорила.

Не успев никак отреагировать, я решила отложить свое великолепное непридуманное мщение на потом: меня поразили изменения в моей подруге.

Маринка вдруг в одну секунду, потеряв свое человеческое и дамское обличье, внезапно поглупела лицом, в глазах ее четко обозначилось нечто, простите за выражение, телячье, и я, полуоткрыв рот от изумления, повернулась к предмету ее обожания.

То, что здесь наблюдалось именно обожание, а не что другое, у меня уже сомнений не вызывало.

Молодой человек из обычных, вовсе не двухметрового роста, брюнет с голубыми глазами, одет подчеркнуто консервативно и аккуратно, ну то есть не скажешь, что из богемы, а скорее всего, похожий на менеджера среднего мебельного магазина. Он подошел, держа в руках два фужера с шампанским.

Менеджер улыбнулся Маринке и вперил взгляд в меня. Взгляд мне показался стеклянным. Я отреагировала минимально: только пожала плечами.

Если хочется мальчику изображать из себя этакого вампира, ради бога, чесноком мазаться не собираюсь.

— Ой, Павлик, какой ты молодец! — сюсюкающе прощебетала Маринка, и мне снова захотелось зевнуть.

Она схватила бокал и прижалась плечом к своему очередному кумиру. То, что я вижу именно ее кумира, можно было уже не сомневаться, достаточно было взглянуть на Маринку.

— Ты познакомишь меня со своей подругой? — покровительственным тоном произнес кумир, держа второй бокал на уровне груди и явно предназначая его мне.

— Да, конечно, это Оля. Мы вместе с ней работаем в газете, — быстро проговорила Маринка, и я отметила это «вместе». Как я поняла, Маринка, наверное, в газете не секретарь, а я уж точно не ее начальник. Ну и пожалуйста, не очень-то и хотелось.

— Приятно, приятно, — проговорил Павел и протянул второй бокал мне. — Это хорошее шампанское, Оля, ананасов, правда, не хватило, уже разобрали, — незатейливо пошутил он, намекая на свою интеллигентность.

Маринка хихикнула и прижалась к Павлу еще ближе. Все ее поведение было демонстрацией своих прав на это улыбчивое имущество. Кто бы возражал? По крайней мере, уж точно не я.

— А вы, Оля, каким ветром сюда? — спросил у меня Павел. — Или по работе выполняете важное и секретное задание?

Я уже собралась что-то ответить, не помню уж что, но Маринка, не давая мне даже рта открыть, снова прощебетала:

— Ой, да какое там еще задание! Она сюда пришла с Романом-реалистом, я сама видела.

— Вот как? — переспросил Павел и еще с большим интересом взглянул на меня. — А где же он?

— Он к Альтшайзеру попался, — сказала Маринка. — Тот все вокруг меня крутился, выпытывал, не художница ли я, а потом искал куда бы свалить.

И тут Роман подвернулся.

— А почему «реалист»? — не выдержала я роли статистки, на которую меня толкала Маринка.

— О господи! — простонала Маринка. — Да потому, что пишет он в реализме: все пейзажики да натюрморты…

Я покачала головой: у Маринки явно что-то случилось с манией величия. Наверное, встретились и никак расстаться не могут. Иначе и не объяснишь.

Роман появился через несколько минут с двумя бутылками пива.

— А вот и я, ребята, — сказал он.

Увидев, что я уже с шампанским, Роман поморщился, но положение исправил Павел: он взял одну бутылку.

— Получается, что бутылочку ты принес мне, дорогой, — жеманно произнес Павел, и Роман, грустно усмехнувшись, отпив из своей, пожаловался:

— Пообещал Альтшайзеру еще один этюдик, лишь бы отстал, сволочь… Угораздило же его встретить…

9 А вечерок-то выпал гораздо интереснее, чем начинался. Когда ребята-художники разошлись, в смысле расходились, то вместе с ними оттаяли и мы с Маринкой.

После того как в наших бокалах закончилось шампанское и пивочко в бутылочках, мы все как-то дружно поняли, что нам здесь неинтересно и несодержательно, и, быстро сговорившись, сбежали с этой непонятной презентации, логично переходящей в безобразия.

Павел предложил просто погулять на свежем воздухе, а там, сказал, видно будет.

Спускаясь вниз по лестнице, мы снова натолкнулись на Альтшайзера, зажавшего в угол какого-то взлохмаченного парня.