Тропа ауберианского траппера (СИ) - Беляев Павел. Страница 32

Факел почувствовал, что в ней прямо сейчас идет некая борьба. Он осторожно двинул рукой, намереваясь притянуть девушку к себе. Но Валькирия, будто вспугнутая птица, сразу отпустила его, отстранилась.

— Пошли, кхм, — не глядя на него, она поправила волосы на затылке. — А то вработаются ребята мои… Тогда их будет трудно вытащить… Из потока.

Обоих инженеров они застали возле какого-то робота со снятой крышкой. Глядя на его внутренности, эбрайлы переговаривались на каком-то цокающем языке. Оба имели человеческую форму, только рук было четыре — верхняя пара по-крупнее, нижняя тоненькая, видимо, для деликатной работы. Оба носили одежду — выцветшие рыжие комбинезоны с карманами и держателями для инструментов.

Валькирия представила Факела как своего давнего друга траппера.

— В пять часов приходи на площадь, — сказала она на прощанье. Буду выступать с речью. Если сам за своих кишикуа не боишься.

Девушка упорхнула, а Факел, ощущая необычайную легкость, переключился на инженеров.

— Хлопцы, а не расскажете ли, чем заняты? — обратился к ним траппер.

Эбрайлы принялись объяснять ему суть своей работы. Говорили они с расстановкой, не перебивая, а дополняя друг друга. Робот оказался одним из двух «чернорабочих», входящих в строительный комплекс. Остальные механизмы — два универсальных строителя, податчик раствора и пара полевых формирователей трудились сейчас на разных объектах. Роботам помогали вайкинги, не занятые в охране периметра. Но, если эбрайлы нуждались во сне, отдыхе и времени на принятие пищи, машины работали почти круглосуточно. А этот «работяга», видишь ли, в ночное время стал сбоить, что замедляет работу остальных. Но ничего, дело, скорее всего, в контроллере батареи, сегодня же его вернут в строй.

— Зачем вы это делаете? — задал Факел свой любимый вопрос.

Эбрайлы немного помолчали. Их смуглые лица с кожей, будто сделанной из крупнозернистого песка, конечно не так выражали эмоции, как человеческие. Но было видно, эти персонажи целенаправленно стараются стать похожими на свою вождевицу и кое-каких успехов в этом достигли. Во всяком случае, Факелу показалось, что в их глазах он прочитал недоумение, а затем воодушевление.

— Наша работа есть наша жизнь. И Валькирия ведёт нас, — ответил один инженер.

— И куда же?

— Мы строим мощные заводы для неё.

— Для неё? Или для себя? Как же Эусгард?

— Валькирия расчётливый вождь, — вставил второй эбрайл. — У неё есть планы. План создаёт движение, — он сделал красивый жест, поочередно протянув все руки вперед. — А движение — это жизнь.

Большего Факелу добиться от них не удалось. Пожелав удачи инженерам, траппер побрёл к своему кулаку.

— «Строят свой дом», — пробурчал он. — Ага, как же. Ох, Валька, Валька. Девчонка ты. Крутая, умная, но девчонка…

Своих бойцов оказалось разыскать непросто. Они разбрелись по территории лагеря, охотно выполняя его поручение и заодно утоляя жажду впечатлений, из-за которой и вступили в его кулак. Если хоть кто-то из свободолюбивых кишикуа найдет творящиеся тут дела привлекательными для себя, значит что-то есть в идеях Вальки.

Наконец траппер заметил Чепуху. Он сидел в кругу с двумя вайкингами, вернее, с тремя, только этот третий от них отличался, к тому же не имел одежды. Факел подошел поближе, прислушался к разговору эбрайлов.

— В этой битве я потерял много массы, — говорил один из бойцов Валькирии. — Но, клянусь светом и воздухом, я заслужил свое прозвание. Шебер Неумолимый! Мой меч напился крови бандита, — он продолжительно зарычал. — А ведь он поливал меня огнём из пулемёта. Вайкинги позади меня падали, а я мчался вперёд. И Валькирия видела это, и она дала мне прозвание! Вы понимаете, кишикуа, что такое для воина прозвание, данное вождём?

Только теперь Факел сообразил, что третий «недо-вайкинг» это Хирхок, его боец, пытающийся принять форму Шебера Неумолимого. Значит, проникся. Хм. Чего не скажешь о Чепухе, который, почесав шкуру на боку, ответил:

— Мне не нужно прозвище, когда у меня есть талан.

— Глупый ты, — обиделся Шебер. — Талан не скажет о твоих деяниях. Не скажет о твоей храбрости, силе, ловкости.

— И ещё, — вмешался второй вайкинг, — о твоей морали.

Вся четверка замолчала, будто переваривая сказанное. Воспользовавшись паузой Факел подошел к эбрайлам.

— Приветствую, вайкинги. Узнаю вас, Чепуха, Хирхок, — сказал траппер и уселся на свободное брёвнышко.

— Узнаю тебя, Факел Хуман, — отозвались эбрайлы вразнобой.

— Ты друг Валькирии и тоже хуман, — сказал Шебер с нажимом. — Расскажи, прошу, что ты о ней знаешь?

Факел от неожиданного вопроса поднял брови, усмехнулся.

— Пожалуй, ты знаешь её лучше чем я. Ведь ты бывал с ней в бою, а?

Шеберу, видимо, понравился ответ. Он запрокинул голову и довольно фыркнул. Что ж, с этими вайкингами, в общем-то всё ясно. Однако ясность стоит закрепить.

— Я помню Валькирию совсем юной. Она всегда была смела, дерзка и притом достаточно сильна и умна, чтобы оправдать свою рискованную дерзость. И всё же ваша предводительница молода и только начинает свой путь. Она ещё не познала жизнь, многого не понимает. Конечно, у неё есть Дженга, они друг друга дополняют. Но если один выйдет из строя… погибнет, то оставшийся…

Факел не стал оканчивать фразу. Он следил за лицами вайкингов. Шебер смотрел на него широко раскрытыми глазами, словно окаменев. Второй вайкинг глядел исподлобья, тоже не двигаясь. Что бы ни думали сейчас эбрайлы, слушали они очень внимательно, а внимание эбрайла можно привлечь только к вещам, отзывающимся в их туманной душе.

— Если бы другой вождь, — продолжил Факел, — сильный, опытный, как, например, Кле Ау-Манс, позвал вас перейти в его кулак… Пошли бы вы?

Вайкинги ответили не сразу. Шебер повернулся к соратнику, словно желая убедиться, слышал ли он то же самое. Второй вайкинг медленно поднял голову.

— Хуман, — произнес он, — будь ты вайкингом, ты бы знал. Валькирию мы не хотим менять на другого вождя.

— Я понял, — Факел выразительно кивнул. — А что вы скажете об Эусгарде?

Опять заговорил соратник Шебера. Сперва его лицо вытянулось вперёд, нос слился с верхней губой, рот расширился. Глаза потускнели, полуприкрытые веками. Траппер понял, что эбрайл собирается извлечь что-то из глубин памяти.

— Я живу вот уже более семидесяти лет. Живу, а может, глотаю время, давлюсь им, утопаю в нём. Годы льются на меня нескончаемым водопадом. Я пропускаю поток времени через себя, время проходит — пресное, безвкусное как вода. Я двигаюсь в толще водопада жизни, силясь найти струи, имеющие вкус — солёный, сладкий или обжигающий, но только не пресный. Я переходил из кулака в кулак, осваивал разные ремёсла, менял ипостаси. Но вскоре вода времени снова становилась безвкусной. Я видел многих вождей и ни одного с великими желаниями. Ибо все мы ищем только поток, имеющий вкус. Все мы заняты лишь своим поиском, потому что жить под давлением пресного водопада невыносимо. Но Валькирия не такая. Возможно, ты прав, она очень молода. Но пока она жива и полна энергии, ею движет великое желание. Что у неё получится, я не знаю. Кто может это знать! Но Эусгард — её идея — придаёт моей жизни вкус.

Личные наблюдения Факела за эбрайлами приводили его порой к противоположным вариантам отношения к ним. Бессмертие и приспособляемость, сколько угодно времени и сил! Как велик соблазн завидовать им. Сколько грандиозных замыслов он осуществил бы, имея такие сверхспособности! С другой стороны, стоило задуматься чуть глубже… А зачем бы нужны были все эти «активы», богатства, если бы можно было всё необходимое для жизни получать чуть ли не из воздуха?

— Конечно, — кивнул Факел.

— Хуман, — глаза вайкинга сверкнули как острые пули. — Не пытайся посеять смуту в кулаке Валькирии. Некоторые вайкинги с нами недавно.

Факел мог бы ретироваться без ответа, ничего не потеряв, если бы здесь не было воинов его собственного кулака.