Ритмы улиц (СИ) - Малышева Анастасия. Страница 16

С этими словами Золотцева развернулась, и держа спину неестественно прямой, покинула зал тренировок. В котором на пару секунд повисла тишина, после чего потрясенные близнецы в один голос выдохнули:

— Я влюбился.

Никто не мог поверить, что хрупкая на вид Мари смогла не просто дать отпор заносчивой Ирине, но и, судя по пришибленному виду последней, действительно поставить её на место. Но больше всех удивлен был Андрей, пораженно глядя на то место, где еще некоторое время назад стояла медноголовая девушка.

Сказать, что я был потрясен — это ничего не сказать. Вот уж чего я точно не мог ожидать от такой тихой и пришибленной с виду Маши. Но, признаюсь честно, я был отчасти с ней согласен. Ира действительно повела себя неправильно. Поэтому, мой шок отчасти был направлен и на неё. Нет, она и раньше меня ревновала, но чтобы так, да еще и без повода. Я же реально ни словом, ни жестом, не показал заинтересованности к рыжей. Которой, к слову, и не было.

Резко обернувшись, Ира бросила на меня недовольный взгляд.

— И что? Ты вот так всё спустишь этой выскочке? — требовательно спросила она.

Я поморщился:

— Ир, давай не здесь, — и бросил при этом выразительный взгляд в сторону парней.

Выяснять отношения при посторонних, даже если они моя семья, мне не улыбалось. А вот Кузьмина, кажется, наоборот, настроилась на скандал. Потому что, не замечая моих косых взглядов, продолжала гнуть свою линию. В итоге, не выдержав, я схватил девушку за руку чуть повыше локтя, и буквально вытолкал из зала.

— Ты что творишь? — прошипел я, чувствуя, как меня тоже начинает затапливать гнев.

— Я что творю? — взвизгнула Ира, вырывая руку, — Я? То есть то, что говорит эта твоя рыжая, тебя не волнует?

— Ты первая на неё накинулась! Причем, при всех! Ира, ты не видишь, что это уже перебор?

— Она на тебя запала! Я это вижу! Чувствую!

Я был готов взвыть от всей этой ситуации, и того бреда, что она несла. Представить, что Маша питает ко мне хоть что-то, кроме неприязни — взаимной, между прочим — это каким чокнутым нужно быть?

— Ир, ну это же бред. Чистой воды бред, — как-то устало выдохнул я, чувствуя, как чья-то невидимая рука сдавливает мои виски.

Терпеть не могу ругаться, особенно — со своей девушкой. Она будто энергетический вампир — выпивает из меня все соки, и я становлюсь раздражительным и злым. Видимо, поэтому, я стараюсь с ней особо не спорить. Но не сейчас. Если я и в этот раз пойду у нее на поводу — сам себя не прощу.

— Никакой это не бред! Ты же слышал — она выгнала меня из школы. Велела не появляться здесь. А все почему? Да потому, что так ей будет проще окучивать тебя.

— Всё, Ира, хватит, — неожиданно жестко — даже для самого себя, отрезал я, — Ты перешла границы. И тебе сейчас действительно лучше уйти.

— Что? — ахнула девушка, — Ты защищаешь ее? А не меня?

— Я защищаю правду. А в данной ситуации она не на твоей стороне. Извини.

— Знаешь что, засунь эти извинения себе в задницу! — выпалила Ира и, залепив мне пощечину, буквально за секунду исчезла из моего поля зрения.

Потерев щеку, я вздохнул. В последний раз по лицу я получал…а когда это было? Ах, да, когда Золотцева зарядила мне в клубе. Черт, почему из-за этой рыжей мне вечно прилетает? Она явно пришла в мою жизнь, как какая-то кара свыше. Осталось только понять, когда и в чем я накосячил.

Вернуться в зал к парням я не мог. Очень хотел, но понимал, что мне нужно быть совершенно в другом месте. Хотя бы потому, что Маша была не права — серое вещество в моей голове было. И я, с какой-то болезненной ясностью осознал, что виноват перед ней. Я нес ответственность за Иру, а накинулась моя девушка на Золотцеву, опять же, из-за меня. а значит — нужно вспомнить, что такое извинения.

Возле кабинета нашего надзирателя я чуть помедлил, но, набравшись смелости, всё же смог постучать.

— Войдите, — раздалось слега приглушенное.

Увидев меня, Маша быстро вытерла щеку. Черт. Это её всё же задело. Вряд ли она плакала по другой причине. Однако, рыжая тут же взяла себя в руки, и, бросив в меня очередной холодный взгляд, отчеканила:

— Держи свою психованную подругу от меня подальше.

— Эм…да, — кивнул я, — Приложу все усилия.

— И, если ты пришел просить меня сменить решение — зря. Я всё сказала. Ноги её здесь чтобы не было.

Но я качнул головой, проходя вглубь небольшого кабинета.

— Я пришел не за этим. Я хотел извиниться.

Рыжая хмыкнула:

— Оставь извинения при себе. Сложно ожидать разумных действий от представителей «золотой молодежи».

— Значит, вот кем ты нас считаешь? — кажется, мой настрой на мирный разговор плавно сходит на нет.

— А я не права? — приподняла Маша одну бровь, тщательно разыгрывая удивление.

— Ты ничего о нас не знаешь.

— Вообще-то знаю, — возразила Золотцева, поднимаясь из-за стола, — Я читала биографию каждого из вас. Решила, что это будет полезно, учитывая, что мне предстоит провести с вами несколько удивительных месяцев. так что общую картину я себе нарисовала.

— В любом случае, это не имеет никакого отношения к сегодняшней ситуации, — мне правда не хотелось вдаваться в детали и уж тем более — продолжать этот разговор, — Я извинился.

— И за что?

Она что, реально, не соображает? Подавив приступ раздражения, я терпеливо ответил:

— За Иру. Она была груба.

Маша обошла стол и, облокотившись на него, скрестила руки на груди, глядя на меня с легким разочарованием.

— Ты действительно не понимаешь. Впрочем, неудивительно. Люди вроде тебя никогда не могут понять.

Так, а вот это прозвучало как вызов. Или как расизм. Она что, поделила нас всех условно на каты? И к какой, в таком случае, принадлежу я? А к какой — она? К праведникам?

— И что же не могут понять люди, вроде меня? — поинтересовался я с усмешкой.

— Людей вроде меня! — воскликнула Мари, кажется, по-настоящему срываясь, — Золотые мальчики никогда не поймут девочек из трущоб.

— Ты не знаешь меня, — произнес я почти с угрозой.

Мне не нравилось, куда шел этот разговор. Но почему-то я продолжал стоять и слушать то, что буквально выливала мне на голову девушка.

— Повторюсь — я читала твою био, — как-то по злому улыбнулась рыжая, — А еще мне хватило того, что я увидела своими глазами. И раз уж ты так настаиваешь, я поделюсь с тобой своими наблюдениями. Ты уверяешь, что прошел трудный путь, полный непонимания и обид на родителей. Как же — они не одобряли цель всей жизни маленького Андрея — стать великим танцором. Не спорю — Андрей смог доказать, что он чего-то стоит. Он талантлив, им восхищаются. На него хотят походить. Андрей кичится тем, что пошел против системы, помчался за мечтой, бросил вызов обществу. Но по сути — чем Андрей рисковал? Ведь успешные, обеспеченные родители давно подготовили для сына запасной аэродром, заставив получить высшее образование. Выходит, все твои слова о том, что тебя воспитали и закалили улицы — чушь, пшик, полный ноль. И ты тоже нулевый.

Я слушал всё это и не понимал, как реагировать. Просто — в чем я-то виноват? В том, что мои родители богаты, и позаботились о моем будущем? Да, отчасти Маша была права, но блин — откуда столько агрессии?

— И? тебя злит то, что я…хм… богат? — уточнил я на всякий случай.

Мари покачала головой, видимо, утверждаясь в мысли, что я — полный идиот, и сказала:

— Нет. Будь ты хоть триста раз богат — мне нет до этого никакого дела, пока ты ведешь себя, как нормальный человек. Но это же не так. Ты — эгоист. Победы не закалили тебя — они тебя разбаловали. Согласись — ты ведь привык получать всё самое лучшее. Все вы. Вам дается всё легко — как по щелчку пальцев. И вы совершенно это не цените. Деньги, слава, девочки — всё должно быть первый сорт. И тут появляюсь я — вся такая серая, неприметная, обычная. И тут же получаю порцию дерьма просто потому, что я — вот такая. И не надо спорить — я видела, каким взглядом ты наградил меня, едва увидел. А твои слова. «А ты уверен, что Мария нам подходит? Слишком молода, неопытна», — передразнила она меня, — А ведь будь я шикарной красоткой с семизначным счетом в банке — вы бы приняли меня с распростертыми объятиями. Как же, у вас же должно быть все самое лучшее. А досталась я — простушка, с разведенными родителями, съемной однушкой и жизнью по средствам.