Ритмы улиц (СИ) - Малышева Анастасия. Страница 81

Кивнув, я высвободился и всё же побежал в нужном направлении. У меня было не так много времени — совсем скоро сольники закончатся и объявят тех пятерых, кто сразится в финальной схватке. Так что нужно было торопиться.

Два лестничных пролета, одна не самая крепкая дверь, которая с внушительным грохотом врезается в стену (кажется, может остаться вмятина) — и я оказываюсь на пороге кабинета. Стоя прямо напротив Мари, которая прижимает к себе Аню и смотрит на меня удивленным, покрасневшим взглядом. Но в самой глубине ее синих глаз я вижу вспышку радости.

Не тратя времени ни на разговоры, ни на Карину, которая скромно притулилась на небольшом кожаном диване, я в три шага преодолел разделяющее нас расстояние и прижал к себе своих девчонок. Мари доверчиво прильнула ко мне, одной рукой обвивая меня за шею, а второй продолжая прижимать к себе дочь. Которая радостно загулила и тут же выплюнула свою соску. Та еще воображуля.

— Спасибо, — шепнул я, зарываясь носом в распущенные рыжие волосы и вдыхая едва уловимый запах корицы, — Ты даже не представляешь, как я рад, что ты здесь.

— Я не могла иначе, — также тихо отозвалась Золотцева, — Аня должна была увидеть, как ее отец нагибает этот мир.

Усмехнувшись такой формулировке, я чуть отодвинулся и взял на руки ребенка. Кажется, мне никогда не надоест это приятное ощущение тяжести в руках, когда прижимаешь к себе частичку себя. Себя — и своей любимой женщины.

— Карина, — позвал я подругу, — Твоя идея?

Но Малышкина удивила меня, качнув головой:

— Это всё Машин отец. Примчался на крыльях щедрости, посадил нас в дорогущий частный самолет — и был таков. Добрый фей, блин!

Да уж, эта семья не перестает удивлять меня. Улыбнувшись Мари, которая наблюдала за мной с каким-то непонятным мне выражением лица и глаз — такой смеси удивления, радости и восторга я еще не видел. Сглотнув, я кивнул в сторону стеклянной стены и спросил вдруг охрипшим голосом:

— Как тебе?

Улыбнувшись, Маша положила ладонь мне на щеку и тихо сказала:

— Я тебя услышала. И я тебе поверила.

Чуть склонив голову, я потерся кожей о ее ладонь, как кот, получивший столь долгожданную ласку от хозяйки. И не удержавшись, шепнул:

— Я люблю тебя.

— Знаю, — одними губами ответила мне девушка и я увидел, как синева в ее глазах засияла еще ярче.

И один только вид этих глаз заставил меня на секунду забыться и, наклонившись, потянуться к ней, чтобы, наконец поцеловать. Как же давно я не касался этих губ так, как мне этого хотелось, со всем чувством, на которое я только способен. И, судя по огоньку в глазах Мари, она думала о том же самом.

Однако, стоило мне лишь ощутить ее дыхание на своем лице, как нас вероломно прервали. Не в первый раз. И, по всей видимости, не в последний.

— Я дико извиняюсь, — на безупречном английском сказал менеджер клуба, застывая на пороге, — Но ваш тренер попросил вернуть вас в зал. Прямо сейчас.

Глухо рыкнув, я напомнил себе. Что убивать парня нет смысла — он всего лишь делает свою работу. Поэтому, выдохнув сквозь стиснутые зубы, я на секунду прижал Мари к себе, пообещав себе воплотить все свои фантазии чуть позже. А после, чмокнув дочь в лоб, осторожно передал ребенка рыжей. Улыбнулся Карине — и вышел из кабинета

— Мог бы дать нам еще минуту, — сказал я Стасу уже в зале, переодевшись в черно-белые цвета своей команды и поправляя капюшон толстовки.

— Всё потом, — отмахнулся Денисов, — Сейчас сосредоточься на цели.

Переглянувшись с парнями, я только пожал плечами и затих — за всеми этими разговорами и переодеваниями я пропустил выступление последних капитанов, и опомнился только, когда в центр зала вышел один из судей.

— Ну что? Вам понравилось? — громко спросил он в микрофон.

Ответом ему был восторженный рев толпы. По всей видимости, это означало «да».

— Но, к сожалению, не все пройдут в финал. И у нас уже есть названия тех пятерых команд, которые продолжат борьбу за звание лучших уличных танцоров мира.

Я не суеверный, но на всякий случай в этот момент все же скрестил пальцы. И, кажется, парни сделали тоже самое. А после судья назвал страны, которые прошли в финал:

— Австралия, Америка, Китай, Чехия и…Россия!

Ох, кажется, на секунду я перестал дышать от волнения. Потому что как иначе объяснить, что в тот момент, как я услышал свою страну — весь воздух вышел из моих легких с громким свистом?

— Мы в финале, — сдавленно шепнул стоящий рядом Демид, явно тоже не до конца понимая, что происходит.

— Дрон! — крикнул мне Ефим, — Ты смог! Ты пробил нам дорогу в финал!

Не знаю, как вам, а для меня это было самым большим признанием, на которое я только мог рассчитывать. Неважно, победим мы или нет, но тот факт, что именно мой сольник выбил нам место в пятерке — черт, это что, слезы? Ну-ка прочь из моих глаз!

Пока мы орали, верещали и еще всячески выражали свой восторг, судья объявил нумерацию финалистов. Нам выпало танцевать третьими. То есть, мы были экватором этого шоу. Потрясающе. Не знаю, как остальные, а я готов. Пока мои ангелы смотрят на меня — я могу свернуть и горы.

Австралия и фавориты шоу — американцы — отстрелялись до обидного быстро. Повернувшись к парням, я, на удивление, не заметил в них ни капли волнения или сомнения. Нет — в их взглядах читалась лишь решимость и озорство. А еще — желание показать себя. Ради этого мы здесь.

— Готовы? — негромко спросил я, усмехаясь.

— А то, — хрустнул костяшками Димон, — Покажем этим задавакам, на чьей улице играет лучшая музыка.

— И двигаются лучшие танцоры, — добавил Ефим.

— Отлично, — кивнул я, — Демид, ты начинаешь.

Кивнув, Кот сверкнул белозубой улыбкой и, откинув челочку назад, вышел вперед. Знаком велев ди-джею включать музыку, Демид поправил воображаемый галстук — и с первым битом сделал шаг, совершив поистину кошачье движение.

Тут уже присоединились все остальные, вплетая в скромненький такой дрилл элементы крампа и столь любимый мной хаус. Двигаясь синхронно, даже не глядя, а скорее чувствуя друг друга, мы исполняли финт за финтом, стараясь выделить каждого из нас.

Здесь вперед уже вышел Ефим. Вот кто действительно был рожден разрушать — по крайней мере об этом красноречиво говорил его взгляд убийцы, дьявольская усмешка в бороду и резкие порывистые движения. От него буквально исходили волны опасности, и весь его вид словно кричал — не отдадите кубок ему, и этот клуб не выстоит.