Французский квартал - Камерон Стелла. Страница 29

Проводив утром тех несносных и жадных стариков, он сообщил, что ему нужно отлучиться. Но перед самым уходом пристально взглянул на нее и вполне серьезно предложил заглянуть вечером к нему домой. Он мотивировал это необходимостью спокойно обсудить план действий на ближайшие недели и добавил, что на Шартр-стрит им никто не помешает. Его тихий и уверенный голос подействовал на Селину почти гипнотически, и ей даже в голову не пришло отказаться. Поэтому она просто дважды кивнула. Один раз после его предложения, а второй — после того как он сказал, что вечером за ней зайдет.

— По-моему, тебе уже давно пора браться за ум, Селина.

Она обошла мальчишку в широченных джинсах, который танцевал на тротуаре под ритмичную музыку, лившуюся из пузатого магнитофона. Джек обнял Селину за талию. Она вновь торопливо опустила глаза. Сильный, красивый мужчина оказывал ей знаки внимания, почти ухаживал за ней, и все настолько естественно… Конечно, будь на ее месте любая другая, он сделал бы то же самое, но Селина тем не менее испытывала такие чувства, которые. , казались ей непозволительной роскошью.

Джек был заботлив.

И ей это нравилось.

— Ты меня слушаешь? Улавливаешь, о чем я тут распинаюсь?

— О том, что мне давно пора браться за ум? Это ты насчет витаминов?

— Я о режиме, который ты должна соблюдать, чтобы ребенок родился крепкий и здоровый. Пять с половиной месяцев — это сколько недель?

Господи, хоть бы постеснялся…

— Около двадцати двух.

— Ты должна быть больше. Мне так кажется. Что сказал доктор Ал по этому поводу? Что все в пределах нормы?

— Да.

— Ты слишком активна для такой стадии беременности. Почему тебя тогда стошнило?

— Дурнота — обычное явление у беременных женщин. Некоторые испытывают ее на протяжении всего срока, но в тот вечер мне стало плохо из-за всяческих переживаний. Я до сих пор еще не оправилась. Но не беспокойся, я постараюсь, чтобы этого больше не случилось ни в твоем присутствии, ни вообще на людях.

Они повернули за угол и оказались на Шартр-стрит. Джек достал из кармана ключи, отпер дверь и пропустил Селину в маленькую прихожую. Селина поднялась по лестнице первой и едва не налетела на верхней ступеньке на худую маленькую женщину.

— А вот и Тилли, — проговорил Джек. — Знакомься, моя коллега. Селина Пэйн. Помнишь, она уже к нам приходила. Селина, а это Тилли, моя правая рука в доме и лучшая подруга Амелии.

— Очень приятно, мэм, — сказала Селина. Тилли хмыкнула.

— Как Амелия, в порядке? — спросил Джек.

— В порядке, насколько это можно сказать про забытого отцом, одинокого ребенка!

Селина, неловко улыбнувшись, взглянула на Джека. Тот лишь лукаво усмехнулся.

— Если Амелия Элиза Шарбоннэ является забытым всеми, одиноким ребенком, то, признаюсь, ей весьма ловко удается скрывать это. Я наконец дома, Тилли, спасибо, что подстраховала меня. Не смею больше отнимать у тебя время.

Тилли достала очки из одного кармана своего цветастого платья и карманное Евангелие из другого.

— Я буду на кухне, если что, — проговорила она строго и, скользнув глазами по Селине, веско добавила: — Почитаю!

— Слышать ничего не хочу! — воскликнул Джек весело, подмигнул экономке и добавил: — Ступай домой. А то не выспишься.

Тилли несколько секунд молча рассматривала обоих, а потом повернулась и ушла. Когда звук ее шагов затих, Джек проговорил:

— Без нее я не справился бы. Замечательная женщина. Я часто отсутствую, но за дочь всегда спокоен, потому что она в надежных руках.

— Да, хорошо, когда не надо беспокоиться за ребенка. Но мне показалось, что Тилли без особого восторга отнеслась к моему приходу.

Джек рассмеялся и, пройдя вперед, открыл дверь кабинета.

— Она считает нас с Амелией членами своей семьи. Реализует на моей персоне свой материнский инстинкт. Ну, заходи смелее.

Селина переступила порог комнаты и, увидев Амелию, вздрогнула от неожиданности. Девочка сидела в том же кожаном кресле, как и в прошлый раз, прижимая к груди большую лягушку.

— Так, а вы что тут делаете, юная леди? — раздался за спиной Селины голос вошедшего в комнату Джека. — Насколько я знаю, тебе давно уже пора спать.

— Мне нужно поговорить с тобой, папа. Правда. Джек подхватил дочь с кресла. Ребенок тут же обнял его ручонками за шею и звучно чмокнул. Джек, улыбнувшись, потрепал девочку по черным кудряшкам.

— Спасибо, мисси. Очень мило с твоей стороны, но ты все-таки сейчас пойдешь в постель.

— Знаешь, как мне было трудно сюда пробраться? Тилли все время следила за коридором.

— И правильно делала. Ты помнишь мисс Пэйн? Амелия взглянула на Селину:

— Конечно. Я же не маленькая. У вас свидание? «Господи, Джек, избавь меня от этого!» Селина не знала, куда и деваться от смущения.

— Пятилетним детям не пристало задавать такие вопросы взрослым, это дурные манеры, букашка. А Селина — моя коллега.

— Как это?

— Мы работаем вместе. А теперь спать.

Джек стал выпроваживать Амелию из комнаты, но девочка в последний момент зацепилась ручонкой за дверь и пожаловалась:

— В моей комнате живет злое привидение, Селина. Оно приходит всякий раз, когда чувствует, что папа не думает обо мне. Ест мои игрушки, а после отрыжки не просит прощения. А папа рассказывал вам про Филимению?

— Филомену, — поправил ее Джек и оторвал дочь от двери. — Нет, букашка, не рассказывал.

— У нее тоже неприятности из-за привидений, — продолжила Амелия. — И еще из-за Ледяного Волшебника, который крадет маленьких эльфов. Но некоторые эльфы тоже плохие. Сейчас Филимения едет на Северный полюс, чтобы помочь Санта-Клаусу. — Девочка ткнула маленьким пальчиком в окно. — А через улицу живет еще одно привидение. Я видела, как оно смотрело на меня из-за занавесок.

Джек подхватил девочку на руки, вышел с ней в коридор и прикрыл дверь кабинета. Селина проводила их глазами. Значит, Джек сам сочиняет сказки для своей маленькой дочери…

На нее вновь нахлынули странные чувства, от которых она вся порозовела и смутилась.

Интересно, кто у нее родится, мальчик или девочка? Девочка. И ей будет нужен сильный отец. Такой, как у Амелии Шарбоннэ. А вот матери у Амелии нет. Селина слегка помассировала пальцами виски. Неполные семьи — обычное явление. Одинокие родители из кожи вон лезут, чтобы вырастить, воспитать своих детей, и у многих это здорово получается. Вот и у нее тоже получится… Джек вернулся спустя несколько минут.

— Извини, что так вышло. А вообще она очень милый ребенок.

— Я вижу. Правда. И еще я вижу, что ты ее очень любишь.

— Очень. Хотя у нее и слишком богатая фантазия. Садись. — Он кивнул на удобное старое кресло и дождался, пока она сядет, прежде чем продолжить: — Нам нужно многое обсудить сегодня. Тебе так или иначе лучше подкрепиться. Может быть, сок?

— Нет, ничего не нужно, спасибо. Впрочем, ты, конечно, можешь настоять.

Если он и расслышал последнее, то не подал виду. Зато принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

— Я много всего передумал после твоего визита ко мне на «Счастливую».

— Что ж, очевидно, мы оба много всего передумали.

— Ты тогда собиралась сказать, что отцом твоего ребенка является Эррол. Не так ли?

Селина поняла, что теперь она должна думать только о ребенке и соблюдать только его интересы, забыв обо всех угрызениях совести.

— Не представляю, как я буду без него, — проговорила она, сама не зная зачем… — Я могла делиться с ним буквально всем. А если он и считал порой меня глупой, то, во всяком случае, никогда мне этого не говорил.

… Однажды, правда, он рассвирепел, как тигр. Это случилось, когда она проговорилась ему о своей беременности и о том, что Уилсон с ней сотворил. Все произошло всего за несколько дней до его гибели. Эррол был единственным человеком, которому она рискнула довериться. Селина в те дни пребывала в состоянии панического ужаса. Изнасиловав ее, Уилсон не исчез. Очень скоро он вновь напомнил о себе, а как-то, когда она была одна, даже появился на Рой-ал-стрит. Выдумал какой-то смешной предлог… Якобы хотел сделать пожертвование в фонд. А потом подошел к ней и взял за плечи… И глаза его потемнели совсем так же, как в тот раз. Селине стало дурно от этих прикосновений, в ушах зазвенело, она едва не упала в обморок. Хорошо, на пороге появился Антуан. Но тогда же Селина поняла, что без помощи хорошего, верного друга ей не обойтись. И Эррол стал единственным человеком, которому она осмелилась доверить свою тайну.