Мимолетное прикосновение - Камерон Стелла. Страница 11

Поднявшись на цыпочки и затаив дыхание, девушка осторожно прокралась к камину и заглянула за спинку дивана. О Господи! Она едва успела зажать себе рот, чтобы сдержать возглас удивления.

Прямо перед ней лежал виконт Хаксли — теперь она знала его полное имя: Эдвард Ксавье де Уорт. Он растянулся на спине, закинув одну руку за голову, а вторую уронив на пол. Виконт крепко спал.

Вся трепеща, Линдсей осторожно обогнула диван и заглянула в лицо к спящему. Вид у него был вовсе не больной. Честно говоря, вид у него был… потрясающий. Вот только подбородок каким-то слишком черным. Но это, сообразила Линдсей, что виконт давно не брился. Она ведь видела, каким бывал по утрам Уильям, и тот ей все объяснил. Густые длинные ресницы молодого человека покоились на щеках, а уголки тонко черченных губ слегка загибались вверх.

Свесившаяся с дивана рука была очень большой, но изящной и аристократической. Он и весь был таким — изящным и аристократическим… но просто огромным. Нервно сглотнув, Линдсей попятилась. Белая рубашка Хаксли с кружевным жабо была расстегнута до самой талии. На широкой груди виконта отчетливо выступали твердые мускулы. Покрывавший ее черный пушок золотился в отсветах пламени. Сердце девушки забилось чаще. Светлые рейтузы виконта плотно обтягивали стройные сильные ноги — такие же сильные стройные ноги Линдсей видела на картинках с изображением борцов. Широкие отвороты сапог из буйволовой кожи столь туго прилегали к икрам молодого человека, что сразу же становилось ясно, почему он завалился спать, не удосужившись разуться.

Похоже, он очень устал после путешествия из… откуда он там ни приехал сегодня. И, судя по запустению в кухне, даже не перекусил с дороги. Линдсей от души порадовалась, что захватила с собой корзинку с провизией. Сейчас она отправится прямиком на кухню и проверит, сможет ли вспомнить уроки старой кухарки. Как там готовится жаркое? В корзинке как раз сыщется кусок баранины и немного овощей. Так, что еще? А да, побольше воды.

— Постой, не уходи.

Вскрикнув от ужаса, девушка подпрыгнула… и выронила из рук корзинку — прямо на виконта.

— Боже мой! Какая же я неловкая! Все так говорят.

Она торопливо принялась собирать рассыпавшиеся по белоснежной рубашке картошку и репу. Слава небесам, хоть не выпали баранина, сыр и ломоть фруктового пирога.

А ну-ка хватит! — Сильная рука ухватила Линдсей оба запястья сразу, и, к своему ужасу, девушка уселась прямо на живот виконту Хаксли.

По всему ее телу пробежала горячая волна, но Линдсей не смела шелохнуться.

Все еще сжимая ее запястья, виконт приподнялся на локте, и от этого движения пленница плавно соскользнула с его живота на сиденье дивана.

— Простите, — пролепетала она, — я не хотела вас пугать. Я просто принесла… — И она жалобно кивнула на овощи, теперь разлетевшиеся по всему полу вокруг корзинки. — Я услышала, что вы здесь, и подумала, что могу для вас что-нибудь сделать.

Хаксли молчал, не спуская с нее серьезных глаз.

Набрав полную грудь воздуха, девушка продолжала: Когда я услышала о вашем приезде, то подумала — может, вы забыли позаботиться о припасах и о том, чтобы кто-нибудь тут вам все расчистил и убрал и вел хозяйство. Я просто хотела по-соседски присмотреть, чтобы человек, тем более новый в наших краях, был хорошо устроен, а уж особенно если он такой… ну, то есть не привык сам управляться со всякими домашними мелочами.

— По-соседски? — Виконт лениво улыбнулся. — И кто вам это объяснил? Ваш сводный брат?

Линдсей заворожено глядела на него. Просто удивительно, как хорошо она запомнила этот голос — глубокий, очень глубокий, но вместе с тем мягкий и ровный. Он даже немного пугал ее — хотя она сама толком не знала почему.

Так кто же научил вас, как приветствовать гостей, чудесное видение? — продолжал Хаксли. — Кто был вашим наставником в правилах хорошего тона? Матушка?

По лицу девушки скользнула легкая тень. Нет. Мама умерла во время родов. А у моей мачехи — она всегда добра ко мне — никогда не хватает времени поучать меня. Папочка всегда позволял мне посещать уроки у преподобного Уинслоу. Его преподобие очень хороший учитель, он и до сих пор отвечает мне на все вопросы.

— Насколько я понимаю, преподобный Уинслоу — это батюшка мисс Сары Уинслоу?

Линдсей кивнула. Девушке сделалось еще неуютнее. И угораздило ее допустить ту злосчастную ошибку, когда виконт впервые приехал в Трегониту!

— А отважный офицер мисс Уинслоу до сих пор так и не появился?

Не сдержав улыбку, Линдсей покачала головой.

Нет. Вы, должно быть, считаете меня полной дурочкой. Я вас не виню.

— Как благородно с вашей стороны. Вы, верно, очень милы и добры, но я никогда не считал вас дурочкой.

Не в силах больше выносить его взгляд, Линдсей потупилась. Что бы он сказал, узнай, какая она способная лгунья?

Секунды уносились одна за другой, а виконт все так же не сводил с девушки своих черных глаз. Линдсей беспокойно заерзала. Не то чтобы она смущалась или робела, но отчего-то вдруг остро осознала, как близко они сидят на диване — почти вплотную, касаясь друг друга… и еще она неожиданно ощутила, как в ней разгорается какой-то странный, незнакомый жар.

Когда вы вошли, я спал, — наконец, нарушил молчание Хаксли.

— Знаю. Мне так жаль, что я вас разбудила.

— Почему?

Рука, сжимавшая ее запястья, шевельнулась, накрыла ладони девушки и крепко прижала их к широкой груди виконта! Линдсей стало еще жарче.

— Я… сама не знаю. Наверное, потому, что у вас был очень усталый вид, и мне хотелось, чтобы вы отдохнули.

Пальцы ее коснулись шелковистых волосков у него на груди.

Так вы заботились обо мне? О совершенно незнакомом человеке?

Я… — В романах Линдсей неоднократно читала о том, что происходит с молоденькими девушками, оставшимися наедине с бессердечными повесами, но никто толком так и не объяснял ей, как вести себя с мужчинами. Да и, успокаивала она себя, виконт никакой не повеса. Она вздернула подбородок. — Я вовсе не считаю вас совершенно незнакомым человеком. Мне случилось узнать, что у нас с вами много общего. И вы правы, я действительно заботилась о вас… Я… я вообще заботливая, докончила она чуть менее уверенно.

— И что же у нас общего?

Девушка наморщила лоб. Ей предстояла нелегкая задача — объяснить, что она догадалась о причинах, заставивших его искать уединения и поселиться в этом коттедже на отшибе. Но подступать к этой теме надо было крайне деликатно и осторожно, чтобы виконт не заподозрил, будто она усомнилась в его силе духа и способности достойно пережить боль утраты.

— Мы оба… мы оба благородные люди, способные глубоко чувствовать.

Неплохое начало.

— Уверен, что насчет себя вы правы, чудесное видение. Но что дает вам повод судить так обо мне?

Линдсей попыталась выдернуть руки из его хватки. Напрасно.

— Вы ведь не выдали меня Роджеру, когда я так глупо ошиблась, — выпалила она единым духом. — Вы почувствовали, что у меня будут огромные неприятности, если он узнает всю правду о нашей встрече.

Девушка сама понимала, что оттягивает время, боясь того, что собирается сказать, — но даже самым храбрым людям требуется некоторое время, дабы собраться с мыслями. Виконт резко сел на диване, выпустив руки Линдсей.

— А что, Латч… ваш сводный брат наказал бы вас? Лицо его словно окаменело. Линдсей даже испугалась. Не стоило, наверное, заводить речь о Роджере. И не потому, что она испытывала к сводному брату уважение или сестринскую преданность, — совсем нет, просто жизнь научила ее предельно осторожно относиться ко всему, что касалось Роджера Латчетта.

— Понимаете, Роджер ведь мой опекун. И он очень серьезно относится к своим обязанностям, милорд.

— Не сомневаюсь. Кстати, меня зовут Эдвард.

— Я знаю, — кивнула она, невзначай выдав себя с головой.

— В самом деле? — рассмеялся Хаксли. — Откуда же?

Ах, что она наделала? Ведь необходимо соблюдать условности.

Преподобный Уинслоу сказал. — Линдсей так и замерла, боясь, как бы виконт не начал выяснять, что еще сказал преподобный Уинслоу. Однако тот ничего не спросил.