Василиса в тылу врага (СИ) - Ригерман Анастасия. Страница 37

– В этом нет твоей вины. Джимми был пьян, а я просто попалась ему под руку… Так говоришь, я бредила? Интересно, что же я успела наговорить?

– Во-первых, призналась, что ты – ужасное чудовище.

– Да ладно?

– Нет, правда. Я, конечно, подозревал, что ты особенная, уж больно не похожа на других. Но, чтобы превращаться в монстра! Пришлось поверить на слово.

Утерев слезы, я шмыгнула носом и попыталась заглянуть мужчине в глаза, сам же Каминский загадочно улыбался.

– Только это или что-то еще? – спросила я с подозрением, в то время как сердце отбивало бит о грудную клетку.

В серых глазах заплясали озорные смешинки, а я вдруг вспомнила: перед тем, как признаться, что я Новак, я ведь еще сказала, что люблю его.

– Если будешь хорошо себя вести, однажды я все тебе расскажу. Ведь между женихом и невестой не должно быть никаких секретов. Так, дорогая?

Ну какие секреты?! Нет, это про кого-то другого. Потому что моя жизнь за последний месяц превратилась в настоящий клубок лжи, который поглотил меня с головой. Из такого, знаете ли, за один день не выпутаться и одним смелым признанием не отделаться.

Алекс так ничего и не понял, или по каким-то причинам отчаянно не желал в этом сознаваться. Именно такие выводы я сделала в тот день после нашего разговора. В любом случае, для его же пользы Тайлер просил продолжить начатую игру, что я и сделала.

Даже представить, что из-за моего чокнутого дядюшки с Каминским могло что-то случиться, было невыносимо. Эта мысль и дала мне сил пойти до конца, а еще забыть про муки совести, и насладиться временем, которое мы могли провести вместе. Словно чувствуя мой настрой, Алекс и сам не желал меня покидать, превратив мою палату в рабочий кабинет.

– Что значит задержали груз?! Так свяжитесь с таможней и решите этот вопрос, разве не за это я вам плачу? – естественно, половину дня он провел, отвлекаясь на телефонные звонки и решая срочные задачи в своем ноутбуке. Но те заботливые взгляды, которые он бросал на меня вот даже сейчас, инструктируя новенького сотрудника из отдела логистики, были воистину бесценны.

Незаметно наступил поздний вечер. Звонки стихли, а мой супер-босс позволил себе стянуть галстук, расстегнуть верхние пуговицы на рубашке и закрыть ноутбук. Но даже тогда он отказывался уезжать домой.

– Так нельзя, Алекс. Я же вижу, как ты сильно устал. А потом, ты нужен не только мне, но и Лэсси, – настаивала я, заглядывая в любимые глаза.

– И что ты предлагаешь, снова оставить тебя одну? – подозрительно хмурился мужчина.

– Я в клинике твоего лучшего друга. Здесь-то со мной что может случиться? – улыбнулась, пересиливая разыгравшуюся боль в спине.

– Да что угодно! Нет, Василиса, я больше не хочу тобой рисковать. Мы уедем отсюда вместе и никак иначе. Завтра же утром, как только Адам закончит все намеченные процедуры.

Настаивать я не стала. Если Каминский что-то решил… Сдвинуть барана с места проще, чем этого рогатого.

За разговором он незаметно переместился на мою кровать, а затем и вовсе прилег рядом, распахнув объятья.

– Надеюсь, я заслужил хотя бы эту малость, и моя невеста не будет возражать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

–Ты заслужил гораздо больше, – сказала я, не подумав, а когда голодный взгляд замер на моих губах, несколько стушевалась и покраснела.

– Иди сюда...

Ох уж эти его серые глаза и сексуальная ухмылка! Когда этот невероятный мужчина вот так смотрел на меня, всякий раз хотелось саму себя ущипнуть, потому что происходящее скорее тянуло на волшебный сон. Как у него это получалось, я и сама не понимала, но оказавшись в его руках, невольно растаяла.

Под ухом мерно билось бесстрашное сердце. Одна ладонь легла на спину, действуя лучше любых анестетиков, другая – зарылась в волосы, приятно массируя затылок… А я вдруг дала себе обещание, что как только эта игра закончится, всегда буду с ним искренней и предельно открытой, даже в самых незначительных мелочах. Ведь именно так и следует общаться двум любящим людям, в этом наши взгляды на сто процентов совпадали.

Солнечные лучики пробивались сквозь шторы, играя на наших лицах, а я все смотрела на Алекса и не могла налюбоваться его счастливой улыбкой. И этого человека, шутя, Адам называл роботом? Нет, никакой он не робот. С его большой и открытой душой, с чутким, любящим сердцем, это просто невозможно.

– Как спалось? – Каминский потянулся, разминая затекшие руки, но уже через секунду снова обнял меня, прижав к своей твердой груди.

Его рубашка безнадежно помялась, как и брюки, которые Алекс не позаботился снять. Но это волновало нас обоих меньше всего.

– Лучше, чем когда-либо.

– Правда?

– Абсолютная.

Я больше не боялась смотреть ему в глаза, не боялась, что он разглядит меня настоящую: взволнованную и по уши влюбленную. А еще сонную, непричесанную, в больничной пижаме – плевать! Он словно и не замечал всего этого, а в любимых глазах сияли задорные серебристые огоньки.

Вроде, этой ночью ничего особенного не произошло, границы не были нарушены. Да мы даже не целовались, не считая тех невинных поцелуев, которые Алекс оставил на моей макушке, думая, что я сплю. Но ощущение все равно было такое, словно мы стали ближе, а те барьеры, которые я и мой супер-босс так упорно возводили все это время, в одночасье рухнули.

После тщательного осмотра и ряда процедур Адам подготовил выписку.

– Отдых, отдых и еще раз отдых. Лекарства по графику, плюс лечебная физкультура, – напутствовал док.

– Я за этим прослежу, – ухмыльнулся Каминский. – В смысле, за лечебной физкультурой. Этот пункт беру на себя, – заверил мужчина, а я покраснела до кончиков ушей, догадываясь, к чему он клонит.

– В ее состоянии нагрузки должны быть умеренными! – пригрозил Адам. – Иначе заберу Василису обратно в свою клинику от тебя подальше.

Еще застав нас ранним утром на одной кровати, доктор Смит отчитал Каминского по полной программе.

– Optimum medicamentum quies est! (Лучшее лекарство – покой!) – заявил он на латыни, сурово пригрозив пальцем.

Алекс не растерялся и держал удар:

– Omnia vincit amor, et nos cedamus amori (Все побеждает любовь, и мы покоряемся любви).

– Est modus in rebus (Всему есть мера), – не отставал док, а я начала угорать, наблюдая за их высокоинтеллектуальной перепалкой на мертвом языке.

– Aetate fruere, mobili cursu fugit (Пользуйся жизнью, она так быстротечна).

– Non dubitandum est. Insano nemo in amore videt (Без сомнения. В безумстве любви все слепы).

– Facile omnes, cum valemus, recta consilia aegrotis damus (Когда мы здоровы, то легко даем больным хорошие советы), – усмехнулся Алекс, войдя в раж.

– Nullis amor est sanabilis herbis (Нет лекарства от любви), – закончил Адам, а в его голосе проскользнули неожиданно грустные ноты, словно этот разговор задел мужчину за живое.

Конечно, док тут же переключился на другую тему, легко и виртуозно, как умел только он один. На его лице снова заиграла улыбка, словно ничего и не было, а он в полном порядке. Но я видела то, что видела, и с ним явно что-то было не так.

В машине по дороге домой я все-таки решила расспросить Алекса касательно личной жизни Адама, о которой до этого времени мне ничего не было известно.

– При внешней открытости, он не любит говорить о личном, – немного поразмыслив, поведал Алекс. – Все, что я знаю – Адам неспроста сбежал из Англии, а эти отношения из прошлого до сих пор его не отпускают. Он даже степень по психологии получил, представляешь?!

– Нет, он никогда не говорил об этом.

– Я и сам случайно узнал, что мой лучший друг квалифицированный мозгоправ. Так что, давать другим советы он мастак, вот только свои старые раны никак не залечит.

– Да, грустная история.

– А с чего вдруг мою невесту заинтересовала личная жизнь доктора Смита? Мне уже пора начинать тебя ревновать?