Сказка для взрослой девочки (СИ) - Купер Кира. Страница 4

— Ступаю как умею!

— Рот!

— Что «рот»?

— Рот должен быть закрыт!

Соловей — черт с ним, хочет так зваться, буду так — не кричал, но от спокойного тихого голоса почему-то становилось страшнее, и правда хотелось замолчать. Что я и сделала, исподлобья рассматривая компанию, в которую попала. Господи, какие же классные друзья у Андрея, и что мне с ними не сиделось?

— Колдунья? — справа подбежал мужик, единственный полностью одетый, но босой, с лысой черепушкой и какими-то слишком длинными клыками. Клянусь, они выпирали из-под верхней губы как у вампира! — Откуда взялась?

— Не колдунья.

— Кто ж тогда?

— Не ведаю, Ярополк.

Мы не останавливались, проходя в центр поляны, и тот пошел рядом, почесывая блестящую на солнце макушку.

— Зачем сюды привел?

— Разобраться.

— Больно странно выглядит. Будто и не одета вовсе.

— Твоя правда.

— Слухай, так может, отдашь нашим молодцам…

— Что? — мой пленитель обернулся всего в пол-оборота, и тон не изменил, но мужчина остановился, выставив руки вперед:

— Нет-нет, ничего. Знамо, надо разобраться.

Не ответив, главарь, в этом уже не сомневалась, двинулся дальше. Он держал меня за руку, обхватив запястье, и ступал быстро, приходилось почти бежать. Когда достигли, вероятно, нужной палатки, я запыхалась.

— Внутрь.

Липкие взгляды раздражали и пугали, желание спрятаться в яму поглубже росло с каждым шагом.

Юркнув куда приказали, огляделась. Это не просто палатка, а целый дом! На земле — яркие ковры, на стенах — какие-то инструменты, молотки, серпы, куча оружия, подозрительно похожего на настоящее. Посередине сооружение вроде низенького столика с подушками вокруг. Юрта кочевника какая-то.

Замешкавшись у входа, не заметила, как сзади появился Соловей. Толкнув так, что упала на колени, к счастью, на мягкое, он обошел меня, опустился на одну из подушек и уставился прямо перед собой.

— Молви.

— А?

Глубокий вздох:

— Рассказывай.

— Что еще-то? Я все уже рассказала! — злая из-за подобного обращения, не смогла смолчать.

— Девка, ты снова забыла? Я говорю — ты делаешь.

— Выделываешься как средневековый Стэтхем, — пробурчала под нос.

— Что?

— Ничего!

Он повернулся ко мне, в глазах — пламя, и это не от костра. Здесь вообще ничего не горит, откуда отражение?

Мать моя, кто он такой сам?! Желание огрызаться тут же испарилось.

— Ладно-ладно, что ты хочешь знать?!

Опять отвернулся. Фух, слава Богу, этот взгляд не сулит ничего хорошего.

— Все.

— С моего рождения начать?

— Да.

Шутка не удалась. Я все еще стояла на коленях, но, решила, что в вертикальном положении вещать автобиографию будет удобнее, поднялась.

— Сядь!

Теперь-то что не так?

— Почему?

— Девка…

— Все-все, сидя тоже хорошо.

Псих!

— Мне двадцать три года, я родилась…

Вы когда-нибудь чувствовали себя настолько глупо, что хочется смеяться и плакать одновременно? Но ни то, ни другое нельзя, ведь некоторые неуравновешенные могут разозлиться, и Бог знает, что из этого получится. И проверять как-то не очень хочется. Вот в таком положении оказалась я. Со спутанными волосами и, уверена, грязью на лице, в порванной, вероятно, при падении, кофточке, заляпанных джинсах, стоя на коленях — со страху просто плюхнулась обратно — я громко декламировала историю своей жизни. Тупее ситуации не придумаешь!

По ходу повествования выражение его лица застыло нечитаемой маской. Непонятно, ему действительно интересно или просто глумится? Или ожидал, что рассказ выйдет побогаче на неожиданные повороты? Так я не писатель. Это они все здесь, похоже, к народным сказкам неравнодушны.

Конечно, в подробности я не вдавалась. Садик, школа, универ, добрые родители, верные подруги, что еще-то? Кот был классный, Барсик, черный с белым воротником и носочками на лапках. Пошла гулять, упала в яму, вытащили, и вот я здесь. Конец.

После моего рассказа повисла тишина, разбавляемая криками с улицы. Мужчина сидел так же неподвижно, как и до этого. Я тоже. Пока вспоминала, взгрустнулось что-то. Какая все-таки у меня была прекрасная жизнь! И тут бац — я непонятно с кем, вокруг непонятно кто, и вообще все как-то непонятно. И совсем не радужно. Знала бы, честное слово, сидела бы тихо-мирно возле ночного костра и терпела приставания нетрезвого Андрюши. Ладно, тут утрирую, не стала бы терпеть, но бросаться, сломя голову, в лес точно не стоило.

— Вот ведьма!

— Что? Почему?!

Не было в моем повествовании ничего, что могло бы его на эту мысль натолкнуть!

— Проклятье!

— Да с чего это?

Меня все же услышали.

— Я не про тебя, — уже легче! — Сиди тихо. Мне надо подумать.

Ну, вот опять! Ноги затекли, и я поменяла положение, усевшись на попу. Потерла голени, вздохнула из-за окончательно испорченных любимых джинсов. Поправила сползающий все ниже ворот кофты. Естественно, каждое движение — под пристальным взором черных глаз.

Замерла, помня, что этот и ударить может, и нож к горлу приставить. С него станется! Чем я думала, когда млела под его прикосновениями?!

— Тебе нужно переодеться.

— Лучше умыться, — вспомнила о насущном.

Уже ожидая, что снова заткнут, удивилась, получив благожелательный кивок.

— Сиди здесь, — повторил он, поднимаясь. — Все принесут.

— Соловей? — я впервые назвала его этим дурацким прозвищем. — А что потом?

— Поживем — увидим.

Отлично объяснил! Надеюсь, это не значит, что меня отмоют-почистят только ради того, чтобы подать к позднему ужину.

Оставшись одна, побродила туда-сюда, все еще удивляясь убранству. Потрогала один из длиннющих ножей на стене. Даже не нож, а меч. Порезалась! Зализала ранку на пальце, погрозила кулаком вредной железяке. Пригладила наощупь торчащие во все стороны волосы. Помогло слабенько, скорее так, для успокоения души.

Наружу, понятное дело, высовываться даже не думала. Нет желания сталкиваться с теми, кто галдит возле входа, сюда слышно. Если это сектанты-людоеды, лучше вообще не показываться им на глаза, чтобы аппетит ненароком не нагуляли.

В палатку сунулся Ярополк, запомнила из-за странного имени. В руках держал аккуратно сложенную ткань, деревянный кувшин и маленькую плошку.

— Девка, — достали меня так называть! — Соловей распорядился, чтобы ты умылась и одежку сменила.

— Спасибо, — а что, я всегда вежливая, если ко мне по-человечески. — А где умыться-то?

— Как где? Экая ты странная! Что, всю жисть заморашкой ходишь?

Решила не отвечать: толку, если только мордой тычут и хамят? Огрызаться в ответ — себе дороже, получу еще на орехи, как возле ямы. Взяла принесенное, снова поблагодарила и ушла к дальней стене.

Правда, гость — или хозяин, кто знает — покидать мое временное пристанище не спешил.

— Ты того, срамоту-то прикрой. Молодцам после того, как тебя увидали, студеной водой пришлось обливаться.

— Зачем? — не поняла я.

— Дык… Ты и взаправду странная.

— Может быть.

— Слышь, девка, а ты откуда взялась? И Соловья нашего почем знаешь?

Соловей ваш, надо было ответить, меня у таких же придурков отбил, а потом сюда притащил неизвестно зачем!

Конечно, озвучивать свои злые мысли не стала.

— Ааа, так ты блудница?

Чегооо? Нет, это уже ни в какие рамки!

— Да ты знаешь… — набрав побольше воздуха, начала, понимая, что совершаю ошибку, но уже не могу остановиться.

— Молчать! — за спиной хама рявкнули так, что присели и я, и он. Причем буквально: он — на корточки там, где стоял, я — на топчан в углу.

Ничего себе голос у этого мужика! Прямо как у прототипа, разбойника, который в былинах доставал добрый русичей, мешая им жить и обижая своим свистом.

— Прочь!

Ярополк исчез, как ветром сдуло, я почему-то бросилась за ним, не знаю, инстинкты, видимо, сработали, но споткнулась о край ковра и полетела вперед носом. Меня поймали в тот момент, когда ясно разглядела мельчайшие узоры на полу.