Клянусь, это любовь была... - Камсар Алекс. Страница 12

Приближалась очередная, самая обычная весна, если, конечно, весна может быть обычной. Для жителя шестого этажа эта весна была чем-то похожа на девушку, которая так стремительно ворвалась в его скучную, размеренную жизнь и спутала ему все карты.

Как весна, она умела кружить голову и, как весна, была непредсказуема в своих желаниях и поступках. Вначале он хотел изменить ее, переделать по своему разумению. Но скоро выяснилось, что это невозможно, да и ни к чему. Через несколько месяцев она заканчивала свою учебу и уезжала в другой конец страны. И все…

Как весна, наступившая в том году так неожиданно и так стремительно, она должна была сверкнуть, а потом исчезнуть навсегда и больше никогда не возвращаться в его жизнь.

Он уже понял, что с ней невозможно о чем-либо точно договориться. Она могла не прийти на свидание или на целый час опоздать, что-то обещать и тут же забыть. Он не мог такого терпеть и злился. Но стоило ей прийти к нему, сесть рядом и улыбнуться, и он сразу таял… В конце концов, их отношения переросли в какую-то странную игру, похожую на художественный фильм, в котором оставили самые яркие кадры, а остальное все выкинули. Это была красивая, но малопонятная игра. Она приходила к нему, когда хотела, без предупреждения. Он всегда радостно встречал ее, но никогда не просил приехать снова, сам к ней не ходил и не пытался затащить ее в постель, хотя такое желание у него возникало сразу, как только он ее видел. Обычно они сидели у него в комнате и болтали. Ему очень нравилась роль этакого наставника, умудренного опытом и знаниями. Его советы, скорее всего, больше нужны были ему самому, чем девушке. Они помогали ему самоутверждаться.

Она верила ему. Она слушала его очень внимательно. Ему это нравилось…

С самого детства девушка вбила себе в голову, что она некрасивая, незаметная…

— Ты очень симпатичная девушка. Ты просто ведешь себя неправильно, — вдалбливал он ей. — У тебя красивые, стройные ножки, приятное лицо, восхитительные глаза — что еще надо? Как насчет красной кофты и короткой юбки?

— Вот как получу деньжат, — смеялась она.

Однажды вечером, возвращаясь домой, он увидел ее в своей комнате в красивой малиновой кофте и сказал со вздохом:

— Здорово! Я уверен, что все знакомые тебе сказали, как тебе идет эта кофта.

— Ты как всегда прав, — ее глаза засияли.

— И улыбка тебе тоже очень идет. (Про себя он отметил, что в последнее время она стала чаще и красивее улыбаться.) Это твое оружие, причем грозное оружие. Научись пользоваться им.

— А ты не боишься сам пострадать? — засмеялась она. Он подошел к ней и поцеловал в щечку.

— Конечно, боюсь, — сказал он, — я, можно сказать, уже… Но что поделаешь, такова жизнь.

Однажды она потащила его на концерт классической музыки. Он сидел и явно скучал. Только потом, спустя много лет, когда волшебная музыка Моцарта и Вивальди начала ему нравиться, он понял, что за это должен благодарить ее. Но сейчас в этом огромном и красивом концертном зале его интересовала только она. После концерта она спросила: «Ну как, понравилось?» Он с иронией ответил: «Концерт — нет, ноги — да», — намекая на ее новую короткую юбку, позволяющую любоваться длинными стройными ногами. «Да ну тебя, — сказала она, — я с тобой больше никуда не пойду».

В другой раз они пошли на выставку. Выставлялись зарубежные коллекции импрессионистов, наделавшие много шума в городе. Чтобы попасть туда, люди стояли в очереди целый день. Она предложила занять очередь с четырех утра — тогда будет шанс достать билет. Он категорически не хотел ради искусства терпеть такие неудобства.

— Тогда я пойду туда с кем-нибудь другим, — сказала она.

Он взбесился, но, в конце концов, вынужден был сдаться. До четырех часов она, естественно, должна была остаться у него. Сосед куда-то отлучился на пару дней, и это означало…

— Давай лучше поспим, а то не сможем проснуться так рано, — сказала она.

— Как тебе больше нравится, — ответил он, обиженный.

Они потушили свет и легли спать на разных кроватях. Она заснула сразу. Он не мог глаз сомкнуть. Ее близость манила его, притягивала как магнит. Он подошел, сел на ее кровать. Она не проснулась. Он просунул руку под одеяло и начал гладить ее. Она спала в трусах и в майке. «Давай спать, — сказала она сонным голосом, — я тебя очень прошу». В ответ он лег рядом с ней и начал снимать с нее майку. Она не сопротивлялась. Дальше все происходило, как в плохом фильме: он обнимал и целовал ее, она продолжала лежать неподвижно с закрытыми глазами. Он злился, но почему-то еще больше возбуждался… В итоге все закончилось быстро и совсем не так романтично, как раньше.

— Теперь я могу спать? — бросила она, не открывая глаза.

В начале мая стояла хорошая теплая погода. Был выходной день. Компания молодых людей из большого дома на дворе играла в волейбол. Играли лениво, больше наслаждаясь теплыми лучами солнца, чем игрой. Он играл, стоя спиной к большому дому.

— Это не к тебе гости пришли? — сказал ему один из играющих, стоящий лицом к дому.

Он посмотрел назад и увидел девушку, которая из окна его комнаты махала ему рукой. Это была она. Снова он не угадал, когда она придет, но был рад ее приходу.

— Кажется, ко мне, — сказал он и, делая вид, что не видит их двусмысленных улыбок, добавил, — я вас покидаю.

Он был безумно рад ее видеть. Остальная половина дня прошла как один миг. На этот раз ночь они провели в другой комнате, окна которой выходили на большую шумную улицу. Оказалось, что ночью улица совсем не такая уродливая, как днем. Город мирно спал, улица была спокойна и пуста. Только изредка, из глубины ночи, появлялись фары одинокой заблудившейся машины, шум которой еще больше подчеркивал тишину и таинство ночи. Хотя свет в комнате и был погашен, огни города создавали в ней приятный полумрак.

Утром он проснулся и увидел, что она лежит с открытыми глазами.

— Ты давно проснулась? — спросил он.

Она ничего не ответила. Город уже жил своим обычным ритмом. Комната была наполнена шумом, идущим с улицы. Он погладил ее волосы. Она лежала молча. Он обнял ее. Она отвернулась.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Нет, — сказала она и заплакала.

— Почему ты плачешь? — В его голосе прозвучала досада. Она заплакала еще сильнее.

Следующую пару часов они провели молча. Первой нарушила молчание она.

— Ты знаешь, мне осточертел этот дом. Почему все здесь на меня так смотрят. Я себя здесь чувствую, как…

— Что ты предлагаешь? — прервал он ее.

— Ты когда-то обещал, что мы поедем за город.

— Я готов, — сказал он, облегченно вздыхая. — Поедем хоть на край света.

Через час они ехали за город на электричке. Он плохо знал город, еще хуже его окрестности. У них в комнате валялась помятая карта, по которой он нашел какое-то озеро, и они решили поехать туда. Через полтора часа езды, когда они вышли из поезда, выяснилось, что до озера надо ехать еще километров двадцать. На остановке у железнодорожной станции они сели в обшарпанный автобус и поехали дальше. На конечной станции им сказали, что до озера надо еще идти два километра. К озеру вела узкая лесная тропинка. Минут тридцать они шли через редкий невзрачный лес, пока не добрались до озера. То, что на карте выглядело озером, на деле оказалось искусственным водоемом, наполовину превратившемся в болото, где плавало множество гнилых бревен.

— Здесь мне не нравится, пойдем дальше, — сказала она.

— Если далеко пойдем, можем не успеть на последний автобус.

— Ну и что, — уперлась она. — Вернемся к станции пешком.

— Ты легко одета, — сказал он. — Погода, кажется, портится. Лучше не рисковать.

Она надулась и пошла к воде. Он собрал хворост и пытался разжечь костер. Дрова были сырые, спичек мало. Как назло, солнце, которое так ярко светило последние три дня, скрылось в облаках. Она подошла и, стоя за спиной, следила за его безуспешными усилиями. Он чувствовал, что, если костер не разгорится, то он потеряет очень многое в ее глазах…