Клянусь, это любовь была... - Камсар Алекс. Страница 16

Было уже три часа ночи, когда к нему в комнату вошла женщина, с которой он познакомился на днях.

— Скучаешь? — спросила она.

— А что?

— Может, пойдем прогуляемся?

Сначала они гуляли около озера, а потом пошли на костровую площадку. Лето продолжало свое чародейство. Ночь была изумительная. В воздухе стоял аромат цветов, запахи леса. В этот последний день лета казалось, что даже фонари светят как-то особенно красиво. Так бывает только раз в жизни. В черном ночном небе блестели большие далекие и загадочные звезды, и ветер качал их в такт музыке, которая еще продолжала заманивать одинокие души. От огромного костра осталась небольшая кучка углей, которая тихо догорала. Ветер усилился, и большие изящные сосны страстно зашумели, приглушая музыку и разговоры последних блуждающих пар.

Около костра стояли двое. Они приблизились к костру, и он узнал ее. Рядом с ней стоял высокий, красивый незнакомый парень. Они стояли по разные стороны костра и смотрели друг на друга. Она подошла к нему.

— Как ты? — спросила она тихо и заглянула ему в глаза. Так она смотрела на него в тот вечер, перед тем как сказать: «Подари мне эту ночь». «Неужели она, наконец, поняла, что мы расстаемся навсегда, что мы все-таки друзья и что меня больше не будет в ее жизни, — подумал он. — Не поздно ли? Она наверняка знала, что я буду ждать ее, но не пришла. Она мне нарочно сделала больно. Почему сейчас я должен поддаваться ее настроению?»

— Как видишь, неплохо, — сказал он нарочно сухо и, повернувшись к знакомой, произнес: — Нам пора.

Они уходили, и он чувствовал спиной ее взгляд. «Вот мы с ней и попрощались. Как все глупо».

— Пошли к нам, — сказал он своей спутнице, — мне осточертела эта прогулка.

Та посмотрела на него изучающим взглядом, но молча пошла за ним.

— Почему ты свет не включаешь? — спросила она, когда они вошли в его комнату.

— Зачем? — произнес он и прижал ее к себе. Она не сопротивлялась. Он погладил ее грудь, потом рука скользнула ниже. Она не сопротивлялась. Он снял с нее юбку. Женщина стояла и молча смотрела в сторону.

— Извини, — сказал он ей, отшвырнул юбку, которую почему-то еще держал в руке, и убежал из комнаты.

Когда он вернулся на костровую площадку, костер еще догорал. Ветер усилился. В воздухе кружились сухие листья. Музыка больше не играла. Фонари были погашены. Праздник кончился. Вокруг костра еще стояли молодые люди, но ее среди них не было.

Через полчаса погода начала резко портиться.

Хлынул теплый летний ливень. Он стоял у костра, пока полностью не промок. Остальные уже давно рассеялись по корпусам.

Стало холодно и неуютно. Оставшуюся часть ночи он не сомкнул глаз и, лежа в одежде на постели, думал…

Часов в десять утра он встал и вышел из комнаты. Автобусы уже стояли перед пансионатом. Минут через тридцать они двинутся к городу и… Он пошел в ее корпус, поднялся на ее этаж и постучал в дверь.

— Да, — услышал он чужой голос.

Он вошел и увидел ее. Но она была не одна. В комнате находилась ее напарница.

— Я тебя очень прошу, выйди на пять минут, — сказал он последней.

Та с гримасой полного презрения вышла.

Он стоял, не зная, что говорить. Она сидела на кровати, опустив лицо, глаза у нее была опухшие и красные.

— Я не хочу с тобой прощаться вот так, как будто мы чужие люди, — сказал он, сам удивляясь, насколько четко он произнес эти слова.

— А мы разве не чужие? — спросила она подавленно и отвернулась к окну.

Он сделал то, чего она, должно быть, давно от него ждала, — подошел, сел рядом и крепко ее обнял.

— Прости, — сказал он, — ты считала, что я умный, сильный, что я все понимаю и все знаю. А я ничего не знаю. Ничего! Ты не представляешь, какой я глупый.

Она заплакала, и он почувствовал себя последней сволочью, жалким эгоистом, который так и не смог разгадать, что она, эта самая хорошая в мире девушка, так долго от него хотела, но так и не получила. Сейчас она выглядела взрослой, усталой и некрасивой. Она плакала, а он стоял, будто на собственных похоронах, и не знал, что сказать, что сделать и вообще — как дальше жить.

В дверь постучали, и вошла напарница:

— Нас уже зовут, пора уезжать.

— Ты действительно глупый, — сказала она сквозь слезы и освободилась от его объятий. — Все! Пора уезжать.

— Ты уже взяла билет на самолет? — спросил он, стараясь подавить чувство ярости, а может быть, отчаяния, которое внезапно охватило его из-за унижения перед той, которой он так хотел нравиться.

— Да. Через два дня уезжаю, — сказала она уже спокойным, ровным и чужим тоном.

— А сегодня… сегодня ты…

— Я еду к маме.

— Хочешь, я могу проводить тебя…

— Зачем? — Она посмотрела куда-то в сторону.

В тот день погода менялась каждые два часа. В большом городе их ждал жаркий солнечный день. Был выходной. На улицах было очень шумно. Снова все куда-то спешили, куда-то бежали… Он зашел в небольшой парк и сел на скамейку. Рядом бесконечным потоком шли люди. В душе было пусто, как после ядерной войны. Он знал, что в большом доме его ждут не дождутся отец и сын. Но он туда идти не хотел, не мог. Он вообще ничего не хотел. Он презирал себя, ее, весь этот шумный, странный, непонятный мир. Люди продолжали идти большими потоками, рядом с ним кипела и бурлила чужая жизнь. Но сегодня он был один в этом большом, сумасшедшем городе, в этой огромной, беспредельной вселенной.

Он сидел так несколько часов, потом допоздна бродил по городу. Снова начался дождь, переходящий в ливень. В большой дом он пришел уже поздней ночью. Дверь его комнаты, как обычно, была открыта. Он вошел и увидел, что отец и сын спят.

Он сел на стул и уставился на огни спящего города, мерцающего в большом окне комнаты. Так он сидел час, а может быть, больше, когда сильный холодный ночной ветер раскрыл окно и заполнил комнату. Он машинально повернулся к сыну и увидел, что тот спит совершенно раскрытый. Так же машинально он подошел и накрыл его одеялом. Малыш что-то пробормотал во сне и повернулся в кровати. Тогда, после больницы, он еще долго был слабым и часто болел. В том году зима стояла холодная, ветреная. Часто ночью он вскакивал и проверял, не съехало ли одеяло с малыша, не мерзнет ли он, не простудился ли.

Он машинально погладил мальчика по голове. В это мгновение его как будто ударило током. К нему внезапно вернулось ошеломляющее, неописуемое чувство беспредельной любви к этому маленькому, беззащитному человеку. И эта любовь окрылила его, он почувствовал, что горы может свернуть ради сына. Сила и уверенность в себе вновь вернулись к нему. Он сел рядом и вновь прикоснулся к волосам ребенка.

Почувствовав его присутствие, сын открыл глаза.

— Па, ты вернулся? — спросил он своим звонким детским голоском.

Он хотел ответить, но не смог, только снова погладил мальчика по волосам, что означало «Да». Несколько минут они молчали.

— Папа, я хочу спросить.

— Что, мой хороший? — откликнулся он, в темноте вытирая слезы.

— А правда, что все люди когда-то умирают?

— Да, — сказал он, — все умирают.

— И ты тоже умрешь?

— Да, — сказал он без какой-либо жалости в голосе, — умру.

— Я тоже?

Он обнял его крепко-крепко:

— Нет! Ты у меня будешь жить всегда.

Он закрыл окно, лег рядом с сыном и сказал:

— Давай спать.

— А завтра ты не уедешь?

— Нет, теперь уже никуда не уйду. Теперь уже все позади. Давай спать. Завтра начнется Новый День.

Он закрыл глаза, он знал, что уснуть ему в эту ночь не суждено. Он попытался вспомнить ее лицо, ее глаза. И вдруг отчетливо услышал ее низкий, грудной голос и песню, которую она пела в тот первый вечер.

Клянусь, что это

Любовь была.

Посмотри, ведь это -

Ее дела.