Старшая школа Йокай (СИ) - Кемпф Станислав. Страница 13

Она не стала реветь, не начала увещевать и вообще, кажется, не планировала с нами разговаривать. Она просто подняла глаза, и я чуть не задохнулся, прибитый волной страшной обжигающей ненависти ко всему сущему. Концентрация мести, жестокой нечеловеческой мести всему, что смеет двигаться, дышать, разговаривать и жить. Квинтэссенция злобы и отвращения.

Она вытянула руку и сжала пальцы. Фонарный столб сам выломался из асфальта и был отправлен в нашу сторону с молниеносной быстротой. Я провернул глефу, и куски армированного бетона разлетелись, не задев нас, но повредив стену одного из зданий.

Она повторила движение. Ограда тротуара, выполненная из стали, скомкалась в плотный металлический шарик. Ичика стукнула посохом по асфальту перед собой, и траектория движения куска железа изменилась. Монстр, по-прежнему не произнося ни единого слова, начал жестикулировать, и движения ее белых пальцев слились в какую-то неведомую магию. Пристрелка была окончена, и теперь против нас был весь вещный мир, подчинявшийся командам так и не представившейся ночной гостьи.

Она успокоилась и ушла в небытие, только когда нас буквально завалило ошметками деревьев, асфальта, рекламных щитов и стекла из побитых витрин. Шел четвертый час утра. На горизонте светлело.

Я лежал в груде мусора и особо не верил, что мы дожили до рассвета.

— Я самого главного не понял, — поделился я с Ичикой, пока не решаясь встать. — Если мы всю ночь с тобой бодро били аякаси, то вот это последнее — что за чудо-юдо?

— Константин-кун, бака ты гайдзин, — таким же тоном откликнулась Ичика из соседней кучи бетона. — Мы всю ночь убивали мононокэ. Эти воплотившиеся духи — сильные, злобные, но тупые. А последним, что к нам пришло, и было аякаси. Очень сильное, очень злобное и, увы, разумное создание, ненавидящее все живое. Конкретно с нами случилась онрё, дух мщения и проклятия. Живет только для того, чтобы уничтожать. Чем эффективнее уничтожает, тем лучше живет. Ты бы в наш храм заглянул на выходных. И, кстати, будь готов: у дисциплинарного комитета в моем лице есть вопросы.

Глава 6

Учитывая, в каком виде я заявился домой, можно было предположить, что просплю я до вечера. После чего, видимо, снова пойду за приключениями. Но организм решил за меня, и в полдень я открыл глаза. Жрать хотелось немилосердно. Больше я жаждал только постирать шмотки после ночной прогулки — или выкинуть то, что не поддастся стирке.

Судя по краткому инструктажу, который Ичика уже сбросила мне в мессенджер, идти мне было недалеко: Старшая школа Сайтама, равно как и общежитие, в одной из комнатушек которого ютились мы с кактусом, располагалась на территории клана Кицуки. В том числе по этой причине молодое поколение шинигами не только училось здесь, но и занимало определенные должности в школьном и дисциплинарном совете. Легко было догадаться, что и родовое поместье шинигами, и их храм находились неподалеку. Удобно. Меня ожидали сегодня «в любое разумное время с предварительным подтверждением посещения». В переводе на человеческий что-то вроде «приходи как-нибудь днем и черкни за час до прибытия».

Минут тридцать я оставил в запасе, чтобы прогуляться по территории храма. Поэтому времени у меня было до чертиков. Как раз когда я стоял и оглядывал парковые дорожки, одна из которых вела именно туда, куда мне было нужно, на плечо села бабочка. По ее виду я сказал бы, что она сразу начала медитировать, не слезая с ручки моей сумки. Однако то, что я нахожусь на территории Японии, не значит, что здешние бабочки умнее или выдержаннее и потому познали дзен, еще будучи гусеницей.

— Здравствуйте, я Кощеев Константин, по приглашению Кицуки Ичики-сан.

А если я не угадал, что мало ли кто что подумает, смотря, как белокожий гайдзин болтает с бабочкой.

Хотя скорее угадал. Я же в Японии.

Бабочка слетела с моего плеча, как только я нашел достаточно закрытую беседку, и в один неуловимый момент превратилась в мужчину среднего возраста и невыразительной внешности. Но его глаза… Лучистые, светлые, огромные для восточного жителя.

— Здравствуйте, вежливый гость Кощеев-сан. Я Кейтаро, храмовый шикигами, хранитель места. В мои обязанности входит отслеживать порядок на вверенной территории. Будучи предупрежден о вашем сегодняшнем посещении, я подумал, что мне следует встретить вас. Наверняка я смогу ответить на какие-то возникшие вопросы, чтобы вы не испытывали неловкости перед высокородными шинигами.

Неловкость я начинал испытывать уже сейчас. Все, кто имеет отношение к семье Кицуки, так многословны и пафосны? Я собрал в кучку всю вежливость, бывшую сегодня в наличии.

— Спасибо за ваше участие, Кейтаро-сан. Я не так хорош в японском и буду счастлив, если вы снизойдете до уровня моих познаний.

— В общем, говорить попроще?

— В общем, да.

— Да не проблема, — Кейтаро улыбался чуть шире, чем это ожидалось при его статусе. — Так я могу чем-то помочь? Если нет, то хотя бы проведу экскурсию по храмовой территории.

Так, шикигами, божественная бабочка, охраняющая здешнее святое место и призванная на службу кем-то из храмовых оммедзи, оказалась дзен-мужиком, спокойным и доброжелательным. А теперь еще и добровольно предлагает нормально и по-человечески ответить на какие-то (видимо, любые) вопросы, чтобы я не испытывал неловкости. Отличное знакомство, между прочим. Нужное.

— Кейтаро-сан, я бы хотел знать об устройстве местного общества. В учебниках, добытых в библиотеке, всё слишком официальное. А мне нужно…

— А вам нужно неформальное, я понял. Давайте присядем, и я вкратце всё сообщу.

Кейтаро был офигенным рассказчиком, и я не приукрашиваю. За какие-то двадцать минут он поведал ровно то, чего мне не хватало.

Я узнал, что на территории Японии живут люди и йокаи. После того как эксперимент Самого Мужицкого Мужика Верховного Оммедзи Киото увенчался ослепительным успехом, храмовники других городов последовали примеру тогдашней столицы, и приток йокаев не заставил себя ждать. Мелкие и крупные кланы выкупали землю под поместья, какие-то шли служить сёгунам и получали человеческое дворянство, какие-то просто находили себе работу. На протяжении последней пары веков уже никто из йокаев особо не задумывался, человек его сосед или такой же йокай, как он сам.

— Но людей никто не ставил в известность?

— Конечно, нет. Их психика может не пережить такого. Конечно, человечество в курсе, что окружено целым веером потусторонних сущностей. Но ведь одно дело верить в шикигами, а другое — узнать, что твой сосед шикигами и работает в храме Цукиёми, причем не уборщиком.

Мирное сосуществование людей и йокаев длилось долго. Наука, банковское дело, открытие магазинчиков и кафе национальной кухни кё-рёри, сфера обслуживания, легкая промышленность, производство умной техники и даже сборка автомобилей — йокаи применяли себя и свои навыки буквально везде. Жизнь в человеческом обществе принесла им спокойствие — если, конечно, именно оно и было нужно. Что до маскировки внутри общества — школа появилась совсем недавно, буквально лет двадцать назад. Раньше молодым демонам и зверятам приходилось обучаться дома, и это не всегда было удачным маневром. Заведение Сайтама основали как раз представители клана Кицуки, и территорию предоставили они же. Многие кланы одобрили идею шинигами собрать в одном месте знающих преподавателей и интересующихся студентов, которые в будущем планировали поступать в университеты и заниматься квалифицированной работой, востребованной в человеческом обществе.

Что до моих ночных прогулок и того, что я там увидел… Токио — исполинский мегаполис, здесь проживает огромное количество народа. К сожалению, люди не всегда умирают «правильно», сразу уходя в загробный мир. Если они не получают правильное посмертие, их душа не может упокоиться. Так возникают мононокэ, движимые постоянной жаждой. Их привлекает чужая энергия: души людей, души йокаев, кто угодно, лишь бы повкуснее. Если мононокэ проживет достаточно долго — он может стать аякаси, а особо наевшийся аякаси способен превратиться в злого ками, по силе сопоставимого с богом. Такую тварь уже нельзя просто убить, зато можно запечатать. Поэтому Идзанами-сама, властительница подземного царства Ёми, создала отдельный клан шинигами, богов смерти, а точнее, посмертия. Шинигами служат ей верой и правдой, выполняя порученную миссию, и по-другому не могут: власть Идзанами-сама над йокаями абсолютна, богиня не для красного словца зовется Великой Матерью Сотни Демонов.