Няня для главы сыскной полиции (СИ) - Маш Диана. Страница 13

— Какая еще оргия? Это моя авторская методика. «Путь к себе настоящему» называется. Ее основная концепция — отринуть все лишнее и наладить связь с космосом. Мы только начали, и сейчас на стадии избавления от ненужного хлама, который мешает постичь вселенную. Я лишь посоветовала начать с личных вещей. Таких, как дорогие часы или машин… лошади. Поверьте, о панталонах даже речи не было. Похоже, Степан Ильич воспринял мои советы чересчур буквально.

— Хочешь сказать, шашни ты с ним не крутила? — недоверчиво нахмурилась госпожа Шулецкая.

— Не с ним, ни с кем-либо еще. Я строго чту профессиональную этику, и не имею привычки заводить романы со своими учениками, — кажется она расслабилась, теперь можно добивать. — Послушайте меня, эээ… Софья Михайловна. Я вижу, что вы женщина умная. Умеете себя поставить. Обозначить границы… Но вот незадача, ваша женская энергия не до конца проработана.

Я грустно покачала головой, пытаясь со своей позиции разглядеть выражение лица потенциальной клиентки.

Вроде бы заинтересовалась. Отлично, рыбка на крючке.

— Не проработана? — переспросила она, опуская кулаки.

— К сожалению, да. Отсюда и проблемы в семье. Недопонимание. Но вы не расстраивайтесь. Со следующей недели я начинаю набор учеников на свой новый курс — «Женщина неземная». Там мы окунемся в позитивное мышление. Проработаем ваши сердечные чакры. Воспитаем женскую энергию. Научимся дышать маткой…

— Маткой? — брови женщины взметнулись вверх и спрятались в волосах.

— В фигуральном смысле этого слова, — поспешила успокоить я ее. — Всего четыре недели, и вы не узнаете себя. Муж станет шелковым. Начнет носить на руках. Дороговато, правда. Но ради вас мы готовы уступить и согласны на рассрочку.

— Рассрочку?

Черт, я снова забыла, где нахожусь.

— Оплата еженедельно. По частям. Выходят сущие копейки. Сейчас Глафирия Петровна вернется, и мы… — договорить я не успела.

Раздался громкий свист и в помещение влетел десяток полицейских, быстро оттеснивших шокированную Софью Михайловну к стене.

За ними следом, едва переводя дыхание, семенила моя пожилая ассистентка. А замыкал шествие, медленно чеканя шаг тяжелых юфтевых сапог, высокий, статный мужчина в черном кителе с золотыми пуговицами.

— Ищите, она где-то здесь, — узнав этот глубокий, чуть хрипловатый голос, я тяжело сглотнула и вцепилась в балку обеими руками. Но не потому, что боялась упасть.

Просто… этот голос обладал такой завораживающей силой, что даже мне, девчонке из двадцать первого века, хотелось пасть ниц перед его обладателем.

— Ваше благородие, — обратился к нему один из подчиненных. — Той шарлатанки тут нет.

— А вот мне так не кажется, — протянул мужчина, приближаясь к госпоже Шулецкой. Та испуганно застыла, широко раскрыв свои мелкие глазки, а затем подняла руку и ткнула пальцем вверх.

Вот это подстава!

Он поднял голову, и я утонула в омуте черных глаз. Время словно остановилось. И только мысли в голове неслись с бешеной скоростью.

Так вот ты какой, глава сыскной полиции!

В прошлую нашу встречу я не видела его лица. С чего-то решила, что он старше, и не такой привлекательный, как принадлежащий ему голос.

Как же я ошибалась…

Молчаливая дуэль взглядами продлилась ровно до того момента, пока на чеканном лице мужчины не расплылась холодная усмешка.

— Попалась, птичка. Долго же я за тобой бегал.

Глава 9. Не все няни одинаково прекрасны

Несколькими часами ранее, полицейский участок

— Докладывайте, Егор Николаевич, я вас внимательно слушаю, — Мирон кивнул застывшему в дверях полицейскому-надзирателю.

— Тут такое дело, ваше благородие, — замялся мужчина. — В доходном доме, откуда с утреца телефонировали, померла модистка. Кабацкая Божена Велимировна. Проживала одна, имела приходящую прислугу, которая и обнаружила ее в запертом кабинете. Запертом изнутри, прошу заметить. Женщина лежала на полу. Полностью одетая. Рядом валялась купюра в сто рублей. Замок не тронут. Никто в квартиру, окромя хозяйки не заходил. Это подтверждают ее ближайшие соседи. Мы уж было подумали недуг какой случился, а это не по нашей части. Но врач, Сергей Геннадьевич, только что сообщил…

— И что же он сообщил?

— Потравили ее, ваше благородие. Но вот как? Ничего-то она не ела. Не пила. Опять же замок изнутри закрыт, а окон в кабинете нет. Никто к ней не ходил. Почтарь был два дня назад с письмом. Но для потравления срок уж больно велик. Загадка, — пожал он плечами, и подкрутил посеребренный ус.

— У каждой загадки, Егор Николаевич, есть отгадка, — Мирон встал из-за стола и прошел вперед. — И наша основная задача — ее найти. Вот вы этим и занимайтесь. Хорошенько опросите почтаря, прислугу. Вдруг найдете за что зацепиться. А сейчас можете идти.

— Есть, ваше благородие, — мужчина крутанулся на каблуках и едва не столкнулся с высокой барышней с орлиным профилем и тонкими, поджатыми губами. Та смерила его надменным взглядом, оправила юбки и вошла в помещение.

За ней по пятам следовала маленькая девочка в новеньком зимнем платье, чьи пухлые щеки порозовели с мороза, а темные кудряшки смешно топорщились в разные стороны. Не по-детски насупленное лицо, при виде Мирона тут же разгладилось. А зеленые глаза заблестели от радости.

— Полина, — Меньшиков спрятал за улыбкой неподдельное удивление и сел перед малышкой на корточки. А когда убедился, что с ней все в порядке, повернулся к няне. — Здравствуйте, Эльза Генриховна. Признаться, не ожидал вас здесь увидеть. Что-то произошло?

— Очень даже происходить, мистер Меньшиков, — с сильным британским акцентом произнесла женщина. — Ольга Федоровна заболеть и взять выходной. А я совсем один.

— Если не ошибаюсь, забота о ребенке лежит на вас, как на няне, а не на моей горничной? — Мирон приподнял правую бровь и, поднявшись, задвинул Полину себе за спину.

— Я не справляться с ваша девочка, — брызгая слюной и размахивая руками, запричитала Эльза Генриховна. — Она капризный, неугомонный ребенок. Совсем не идти на контакт. Замкнуться. Бояться людей. То сидеть на окно, то прятаться по всей дом. Это уже невозможно терпеть. Я профессионал. Я привыкать работать с послушными детьми. Которые с детства знать, что есть дисциплина и порядок.

— Простите, миссис Гольц, но в ваших рекомендательных письмах русским по белому значились ваши достоинства, среди коих я особенно отметил одно — терпение. А теперь мне думается, меня пытались надуть?

— Да как вы сметь! — возмущённо заголосила женщина. — Подсунуть мне совершенно неуправляемый ребенок и хотеть мой помощь?

— За эту помощь вам назначено прилично жалование, — усмехнулся Мирон, мысленно смирившись, что поиски новой няни придется начать уже сегодня.

— Дело не в деньги! Я… я… требовать помощник.

Вопли Эльзы Генриховны так испугали маленькую Полю, что она, сорвавшись с места, спряталась под стол.

— Вы не будете ничего у меня требовать. Сегодня же соберете свои вещи и уберетесь из моего дома. Чтобы ноги вашей к нашему с Полиной приезду там не было. Надеюсь, я ясно выразился? — медленно процедил Меньшиков и кивнул на дверь.

— Более чем, — тряхнув напудренной шевелюрой, женщина развернулась и с прямой, как палка спиной, зашагала к выходу. Не забыв, однако, напоследок громко хлопнуть дверью.

***

Прочитала все комментарии и хочу поблагодарить вас всех за теплые слова и поддержку, которая очень помогает!

9.2

— Вылезайте, Полина Мироновна, — заглянув под свой стол, произнес Меньшиков и протянул малышке руку.

— А Эйза Генлиховна больсе не велнется? — осторожно уточнила Поля, не торопясь высовывать свой маленький носик из надежного укрытия.

— Не вернется, — покачал он головой. Они около минуты смотрели друг другу в глаза, пока девочка не вздохнула и не протянула в ответ свою пухлую ладошку. Та тут же утонула в большой и крепкой мужской руке. — Не будете ли вы так любезны сообщить, что такого натворили?