1000 Первая дочь (СИ) - Соловьева Елена. Страница 6

Мне захотелось дать себе же пощечину. Вместо того чтобы помогать, я пялился на незнакомку, будто юнец, впервые увидевший женщину.

Впрочем, почти так оно и было. Такой прекрасной девушки я еще не встречал. И мне стоило огромного труда сосредоточиться на лечении и не думать о ней, как об объекте вожделения. Все мое тело отзывалось на ее близость и требовало разрядки. Причем немедленно.

— Мериком, трилуа, персилус… — прошептал я заклинание, расположив правую ладонь в ложбинке между ее грудей.

Она порывисто вздохнула, от чего ее дивная грудь оказалась возле самого моего лица. Так близко, что я облизнулся, как на изысканное лакомство.

Ну и как тут не думать о похоти?

Впрочем, когда я попытался стащить с нее нижнюю юбку, она открыла глаза:

— Ч-что вы делаете? — спросила она хрипло.

— Разве не понятно? — улыбнулся я. — Спасаю тебе жизнь. Никто и никогда не говорил тебе, что опасно прыгать в бассейн, особенно с камнем на спине?

Глаза ее цвета буйного моря удивленно распахнулись. Девушка взмахнула длинными черными ресницами и покраснела, кажется, до самых розовых пяточек. Осмотрев себя, она свернулась в клубок у меня на руках, подобно маленькой кошечке.

— Зачем вы сняли с меня одежду? — голосок ее звенел осуждающе. — Пожалуйста, отпустите меня. Я должна идти. Меня тетя искать будет…

Последнюю фразу она произнесла без особой уверенности.

— Ну, нет, девочка, никуда я тебя не отпущу, — слова сорвались с моих губ прежде, чем сам уловил скрытый в них смысл. Прокашлявшись, будто захлебнулся слюной, я добавил: — По крайней мере, до тех пор, пока ты не представишься и не объяснишь, зачем тебе понадобился весь этот маскарад.

Майлин

Как же это унизительно: свалиться в бассейн на глазах у целой толпы офицеров и девушек легкого поведения. Разумеется, я была благодарна Алексису за то, что он вытащил меня из воды. Но это не давало ему права так откровенно прикасаться ко мне и смотреть так жадно, будто собирался сожрать. А именно этим он занимался в данную минуту.

К счастью, другие воины стояли поодаль, но никто не запрещал девушкам бесстыдно рассматривать меня. Мне вдруг захотелось провалиться сквозь землю. Сгорая от стыда, я подняла с пола узкое полотенце, чтобы хоть немного прикрыть грудь, выставленную на обозрение Алексиса. Но лишь по его улыбке поняла, что совершила огромнейшую глупость. Полотенце было тем самым, что прежде было обернуто вокруг его бедер. И если оно сейчас на мне, значит…

— Разрешите мне уйти, господин, — прошептала я, крепко зажмурившись. — Прошу вас. Мы ведь сможем поговорить позднее, правда?

Желательно тогда, когда на нем будет хотя бы какая-то одежда. И на мне — что-то посерьезнее мокрой нижней юбки. К примеру, теплый полушубок. А лучше латы — тогда я не почувствую себя такой беззащитной под его взглядом.

— Ты так и не сказала, кто ты? — напомнил Алексис.

Я нервно сглотнула. Что сказать ему, как объяснить поведение? Мой затуманенный разум отказывался подчиняться, и я никак не могла найти достойное оправдание. Да что там достойное, хоть какое-нибудь более-менее достоверное.

— Племянница владелицы этой гостиницы, — я почти не соврала. — А оделась так… О ваших отрядах мы наслышаны. Говорят вы, воины, не только не потерпели ни единого поражения в битвах, но и не пропустили ни одной юбки. И от вас стоит держаться подальше порядочным девушкам.

Алексис рассмеялся, запрокинув голову. А после вдруг резко посерьезнел и, обхватив ладонями мое лицо, поднес свое так близко, что я почувствовала тепло его дыхания:

— Девочка, у меня было много женщин, это правда. Но ни одну из них я не принудил к сексу. Напротив, они сами падали в мои объятия, летели на мой огонь, точно легкокрылые мотыльки.

Все верно, он горяч, как адское пламя, и я ужасно боялась обжечься. Его темные глаза смотрели с вожделением, с какой-то затаенной тоской. Большим пальцем одной руки он провел по моим губам, и это его движение отозвалось странным тянущим чувством во мне.

— Ты так крепко прижимаешь к себе это полотенце, что я хотел бы оказаться на его месте, — произнес он с чувственной хрипотцой. — Поверь, я лучше знаю, как ласкать женскую грудь. И не только.

В этом я нисколько не сомневалась. Тело мое будто плавилось под его взглядом, подобно сливочному лакомству, которое готовила прежняя кухарка. Кажется, его называли мороженым.

Первым порывом было отбросить полотенце в сторону — оно настолько пропиталось запахом и жаром тела Алексиса, что словно стало частью его самого. И сейчас оно касалось моей изнывающей груди так возбуждающе мягко. Отбрось я его, и мне совершенно нечем было бы прикрыться.

Поняв мою тревогу, Алексис усмехнулся. Он приказал рыжей гетере принести для меня сухое белье и теплый халат, а после проводить к тетушке.

— Мы с тобою не прощаемся, красавица, — сказал он напоследок. — Ведь ты еще не поблагодарила меня за спасение.

Что?! Он издевается? Если бы не его глупое предложение, я бы вообще не оказалась в воде. Это он спровоцировал девушку. Надеюсь, о ее роли в произошедшем он тоже не забудет.

— Я готова поблагодарить вас, но только одетого, — пробормотала, одеваясь. — К примеру, испечь пирог или приготовить другое блюдо по вашему выбору.

— Ты для меня самое лакомое блюдо, — сказал он, не отводя от меня взгляда.

О, Боги, даже одежда не спасала меня от его черных глаз. Клянусь, они еще долго будут преследовать меня в кошмарах. Или… или во снах, о которых нельзя вспоминать, не краснея.

До своей комнаты я бежала так, будто за мною гнались демоны. Захлопнув дверь, задвинула засов и без сил рухнула на постель. Стоило закрыть глаза, как передо мной вновь возник образ Алексиса. Он снова касался моих губ и шептал непристойности. Но вместо того чтобы дать ему пощечину, я хотела… Чего-то другого. Чувства, о которых я не подозревала прежде, преследовали меня. От них не спасала ни мягкая постель, ни вечерняя прохлада.

Нет, я не выйду из своей комнаты еще четыре дня, даже если за это тетка посадит меня на хлеб и воду. Пусть ищет другую помощницу на это время. Лучше умереть голодной смертью, чем отблагодарить Алексиса за спасение. Его многозначительные намеки четко дали понять, какой именно благодарности ожидает. А я к этому не готова.

После бани воины разошлись по комнатам, и все в гостинице облегченно вздохнули. Тетка Магра не хватилась меня, даже не пришла напомнить, чтобы я как можно раньше начала готовить завтрак.

Впрочем, я всегда вставала рано. Успела испечь хлеб и булочки. Тарон сбегал за молоком и яйцами, а бекон мы купили заранее. Воинов ждал сытный и полезный завтрак.

Вот только кое-кто решил начать с десерта.

— Переодень платье, причешись и отнеси господину Алексису завтрак в постель! — приказала Магра, грузно вплывая в кухню. — Да пошевеливайся!

— Я не пойду к нему, тетя! — от неожиданности я выронила из рук венчик, которым взбивала омлет, и он звякнул об пол. — Пожалуйста, не заставляйте меня делать это. Скажите ему, что я заболела. А лучше — что умерла.

Глаза тетки Магры зло вспыхнули. Она замахнулась, но не посмела ударить:

— Ты сделаешь все, что я прикажу, или окажешься на невольничьем рынке! Я соврала господину Алексису, что ты служанка. А он потребовал, чтобы ты обслуживала только его. Все пять дней, что он пробудет у нас.

— Не-е-ет… — я готова была расплакаться. — Вы не можете меня заставить пойти на это. Вспомните, что обещали вашей сестре, Лагре. Ей бы не понравилось то, что вы предлагаете.

— Моя глупая сестренка не знала, какую тварь приютила у себя на груди! — громыхнула тетка. — Вчера ты нарочно показала господину Алексису свои прелести — теперь нечего плакаться. Радуйся, что он не потребовал твои документы на проверку. Вот тогда бы тебе точно не поздоровилось. И мне заодно…

— Тетя, — всхлипнула я. — Все произошло совсем не так. Я упала в бассейн и…

Закончить тетка не дала. Грозно топнув ногой, она распорядилась: