Бунтарка и Хозяин Стужи (СИ) - Чернованова Валерия М.. Страница 20

— Это вы сейчас так изящно назвали меня деревенщиной? — спокойно спросила я. — Что ж, в таком случае у вашего брата больше смелости. Он хотя бы не стесняется называть все своими именами и не прячет обидные слова под вуальками дипломатических изысков.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. В глазах его величества клубились вьюги, снега и морозы, но я не отводила взгляда. Не с чего мне было его отводить, потому что я к этому Снежному в гости не навязывалась, а его брата вообще бы видеть не видела, если бы он не заявился в мои покои.

— Да, — изрек его величество, наконец. — Над твоими манерами явно придется поработать. Тебя не учили склонять голову и опускать взгляд перед твоим правителем?

— Меня учили не склонять голову, если я права, — ответила я. — И не признавать то, что пытаются мне навязать, если такого не было. Ваш брат пришел после того, как меня осмотрел ваш целитель, Каэтан, за что я вам искренне благодарна. Пришел и решил проверить, как работают мои поцелуи, по всей видимости. Мне это не понравилось, и я его оттолкнула.

— А зеркало, видимо, от смущения разбилось само, — хмыкнул мужчина.

Надо же, у нас даже чувство юмора есть!

— Нет, оно не выдержало встречи с вашим братом. Он крупный мужчина, и с питанием во дворце все в порядке, насколько я понимаю.

О том, что произошло с моей силой, каким мощным огнем она полыхнула во мне, я предпочла не рассказывать. Вряд ли эта та информация, которую стоит вот так сообщать Снежному, учитывая, как солнечная магия на них действует. Ну и к тому же, прежде чем что-то кому-то сообщать в принципе, с этим стоит разобраться самой. Интересно, в Эрнхейме большая библиотека? И как туда попасть?

— Я тебя предупредил, Ливия, — коротко напомнил его величество, и сразу стало ясно: не поверил.

Подавив непонятно откуда взявшуюся обиду, я обхватила себя руками. Именно от этого почему-то стало невыносимо зябко, от этого, а не от холодов за окном и не от холода в комнате, оставшегося после того, как его брат магией швырнул меня на постель.

Жаловаться, продолжать что-то доказывать?

Нет, не стану.

Губы дрогнули, и я предпочла все-таки опустить голову. Пусть думает, что хочет.

— Что сказал Каэтан? — поинтересовалось его недоверчивое величество.

— Сказал, что жить буду. Вспомню со временем то, что случилось, и даже капельки оставил. — Я указала на чудом и, к счастью, уцелевшие капли «для памяти», которые стояли на столике: там, где их оставила.

— Не дерзить ты, по всей видимости, не умеешь.

Я предпочла промолчать. Молчи, Ливия, молчи, лучше так, чем высказать все, что ты думаешь о королевском гостеприимстве. В ту минуту, когда я об этом подумала, на подбородок мне легли королевские пальцы, вынуждая приподнять голову. Взгляд ударил в меня, в самое сердце, и от странного чувства в груди перехватило дыхание.

Я уже собиралась сказать, что ни за что не останусь здесь, когда он произнес:

— Я нашел твоего брата.

Я моргнула. Не в силах поверить в услышанное, недоверчиво переспросила:

— Фабиана?

— А у тебя есть какой-то другой брат? — поинтересовался его величество, после чего кивнул в сторону двери: — Пойдем.

После такого я пошла бы за ним хоть в логово ларга или даже в гости к гротхэнам. Мы снова оказались в коридоре, где эхо подхватило его решительные и мои поспешные шаги. Долго идти не пришлось: одна арочная дверь, вторая, третья — и вот мы уже в комнате, так похожей на мою. Пылает камин, согревая ее, на широкой огромной постели мой брат кажется совсем крохотным, рядом с ним стоит Каэтан и… Дорота?!

Кухарка оборачивается ко мне, но я, едва столкнувшись взглядом с Фабианом, бросаюсь к нему. Вот это уже совсем не о воспитании, но я взлетаю на кровать, и мы обнимаемся так, что, кажется, ребра сейчас затрещат. На глаза наворачиваются слезы, и, хотя я упорно говорю себе, что плакать не стоит, что все хорошо, они все равно текут по щекам.

Фабиан вздрагивает, но слез у него нет. Только выдыхает с рваной дрожью в голосе:

— Я… я думал, что больше никогда тебя не увижу, Лив…

Я крепче прижимаю его к себе, слышу шаги. Оборачиваюсь и вижу, что Каэтан и Дорота вышли, и Снежный тоже у двери.

— Спасибо, — говорю искренне: так, как умею, от всего сердца.

Он снова хмурится, но на этот-то раз почему? Потом кивает и выходит, оставляя нас наедине. Дверь закрывается, и я с улыбкой поворачиваюсь к брату:

— Никогда. Помнишь, что я тебе говорила про это слово?

Фабиан плотно сжимает губы, качает головой.

— То, что для нас оно применимо только в одном случае: я никогда тебя не оставлю. — Я убираю налипшие на его лоб волосы, выдыхаю все тревоги сегодняшнего дня. — И это действительно так. Я никогда тебя не оставлю, что бы ни случилось.

Он улыбается. Неуверенно, а потом снова рывком меня обнимает, и в этот миг я чувствую себя самой счастливой на свете.

Мы так и сидели, в молчании, переполненные чувством радости, и не могли друг от друга оторваться. Слезы продолжали бежать по щекам, не желая останавливаться, но с каждой пролитой слезинкой на душе становилось легче. Казалось, последние несколько часов до встречи с братом я даже не дышала и, только его увидев, убедившись, что он в порядке, почувствовала, как стальные тиски, сдавившие грудь, начинают плавиться.

— Я думал, что тебя, как маму…

— Она ведь не к лекарю тебя отправила?

Мы произнесли это одновременно. Фабиан поделился своими страхами, и я тем же самым. А еще недоверием и злостью на Стеллу. Честное слово, могла бы, послала бы ее к ларгам! Буквально, а не фигурально. Фигурально за сегодня уже сто раз посылала… Не успела я исчезнуть, как она поспешила избавиться и от Фабиана!

Жестокая, бессердечная гадина.

— Не к лекарю, — горько усмехнувшись, подтвердил брат. — В Башню безумных. Я сам там чуть не обезумел. Хуже места не придумаешь. — Поежившись, он обхватил себя за плечи и, судя по взгляду, снова мыслями вернулся в то жуткое место.

Нет, мачеху не к ларгам надо — к гротхэнам на съедение. Хотя от такой змеи даже у чудовищ случится несварение.

Башня безумных… Каких только кошмаров о ней не рассказывали… И именно туда, в ту жуткую крепость, Стелла отправила пасынка. Ребенка, выросшего у нее на глазах.

Пальцы сжались в кулак, сминая покрывало, и в комнате запахло гарью.

— Лив, все хорошо. — Теплая ладошка брата накрыла мою руку, и пальцы дрогнули. — Я же теперь с тобой…

Отняв ладонь от покрывала, заметила, что золоченый цветок, распустившийся на синем бархате, почернел, и поспешила убрать руку.

— Только мне не понятно, что ты здесь делаешь, — вопросительно вскинул брови Фабиан.

Я кашлянула и почувствовала, как к щекам приливает жар. Вот и как объяснить десятилетнему ребенку, что я нужна одному снежному снобу с короной для… хм… поцелуев? Хорошо хоть, не для чего-то еще более интимного и, хочется надеяться, что он больше не будет во мне нуждаться. Тогда нас скоро отпустят.

С другой стороны, пусть не отпускают, пока не поставят моего брата на ноги! Лечение может занять время, но сколько бы ни потребовалось — главное, чтобы Фабиан в конце концов был здоров и счастлив.

— Сегодня я познакомилась с одним замечательным лекарем. Он обещал осмотреть тебя и…

— Лив, что мы здесь делаем? — сурово спросил брат.

В такие моменты он очень походил на отца. Папа точно так же хмурился, ругая меня за детские проказы.

Давно это было… Кажется, будто уже в прошлой жизни.

— Помнишь ту ночь, когда я отправилась на руины?

Фабиан кивнул, а я быстро проговорила:

— Я спасла его величество, и он… решил меня отблагодарить, пригласив в Эрнхейм. Вот.

— Спасла от чего? — недоверчиво сощурился брат.

Я пожала плечами:

— Ему было плохо, моя магия помогла ему… прийти в себя.

Точнее он сам себе помог, нагло и собственнически впившись в меня губами. Невольно вздрогнула, словно наяву вновь ощутив этот поцелуй. Яркий, пылкий, чувственный…