Жизнь - штука сложная (СИ) - Волк Татьяна. Страница 2

В её комнате гремела музыка.

Впрочем, так часто бывает. И я, едва разувшись, зашла к ней без стука.

Вот здесь и увидела их.

Леську с каким-то полуголым взъерошенным чудом в её кровати.

— Твою мать! — вырвалось у меня, когда до меня дошло чем они занимаются.

Оба испуганно подскочили.

Начали в панике одеваться.

И Леська начала кричать на меня за то, что я ворвалась без стука.

— Без стука?! — взвизгнула я. — Я по-твоему должна была думать, что моя пятнадцатилетняя дочь…! Леся, тебе пятнадцать!!?!!

В ужасе вспомнила, не понимая куда моя дочка торопится.

— И что?! Я уже взрослая!

Я прикрыла глаза рукой, чтобы не видеть, как эти взрослые натягивают на себя разбросанную по всей комнате одежду.

Эти её вопли о взрослости звучат также, как год назад она, насмотревшись каких-то блогерш, рассказывала всем, что она феминистка.

Я тоже тогда посмотрела. Правда скорее пародии и меня хватило всего на несколько минут.

Посмотрела на девушек, которые отстригают себе волосы, перестают брить подмышки и ведут себя как мужланы в свои двадцать лет. Или вообще советуют ничего не делать, не заниматься спортом, есть что попало, и брать пример с худших представителей мужского пола.

И уже вот на этом моменте перемкнуло меня. Потому что мне всё это показалось дуростью.

Как моя бабка ещё говорила в таких случаях: «Заставь дурака богу молиться, так он и лоб расшибёт».

Я никого не хочу обидеть, просто такой феминизм очевидно не моё. О чём и Леське сказала. Чтобы завязывала ерундой маяться.

И как обычно в таких ситуациях тогда у нас только папочка был хороший. Потому что он поощрял всё это, считая, что дочь так развивается и проявляет себя.

Как по мне так пусть проявляет. Но можно же всё как-то с умом делать? Без перегибов? И чтобы у меня голова от её проявлений раньше времени не седела?

— Чему ты можешь меня научить?! Сама отца не смогла удержать, хочешь, чтобы и я одна осталась?! Мы с Серёжей…! — тем временем кричала на меня дочь.

— Да у тебя этих Серёж ещё будет! — оборвала я её, но мелкая явно решила дать понять, что нападать у неё получается лучше.

— Да ты сама меня в девятнадцать родила! А мы любим друг друга! Мы поженимся! Да, Серёг?!

Я смотрю на её взъерошенного парня. Явно офонаревшего от происходящего.

До смешного похожего на моего пятнистого хомяка в детстве, который лез на стены и не знал куда удрать, когда к его клетке приближался мой отец.

Глаза бегают. Страх на лице отпечатался крупными буквами.

А у меня в голове одни маты.

— В пятнадцать лет не женятся, — осадила я её.

Ситуация из разряда: «Пусть это случится не со мной». Но в моём случае это случилось именно со мной. А я в таком шоке, что даже не знаю, что делать и где я допустила ошибку, из-за которой это произошло.

Ещё этот Серёжа её. «Мужчина». Наконец-то вспомнил, что он мужчина.

Подошёл к моей дочери.

Взял её за руку и так уверенно заявил мне:

— А мы подождём, тёть Нин.

От полученного стресса у меня уже все слова в горле застряли. Я думала лишь о том, как добраться до кухни и валерьянки себе накапать.

Куда она чёрт возьми так спешит жить?!

— Тебе же учиться надо?! — в отчаянии протянула я.

Выдохлась быстро. Да и толку их ругать, если у них всё уже случилось.

Мозги ёлки-палки встанут на место только после того, как угомонятся гормоны. Если вообще встанут.

Если они у них были!

Серёжу я всё-таки выставила. Дочь, обиженная на меня, хлопнула перед моим носом дверью и закрылась у себя. Заявив, что я никогда её не понимала так, как папа.

А я вечером в панике звонила Виктору, потому что мне нужно было хоть с кем-то поделиться произошедшим.

Понять, как там мудрые матери в таких случаях поступают. Хотя я не уверена, что у мудрых в принципе бывают такие случаи.

Помощи от Виктора я конечно не дождалась. Он и выслушал-то меня с трудом и вместо того, чтобы подсказать, что мне делать сейчас и как вести себя, тут же напустился на меня.

— А чего ты хотела? Это твоё воспитание!

И так всегда.

Как только дочерью можно было гордиться и хвастаться, так она была его. А когда она творила невесть что, так сразу виновата была в этом только я. И я должна была разбираться со всем. Из-за чего моя дочь и считала меня мегерой, а его хорошим отцом.

— Твои гены. И вообще, Нин. Решайте там сами свои проблемы. У меня подготовка к занятиям. Ещё Александрович заболела и мне нужно её подменить. А ты ко мне с этими подростковыми любовями. Дети сами сообразят что им делать. Поумнее нас с тобой будут.

Он бросил трубку, а я думаю: «Да куда уж!»

На самотёк что ли всё теперь пускать?

После этого разговора я только опять накапала себе валерьянку в стакан. Села у окна и вспомнила, как сама ругалась с матерью.

Я ведь Лесю рано родила. И мама всё твердила, что я порчу себе жизнь. Что мне надо учиться, а не маяться дурью, встречаясь с безголовым студентом.

Но я совсем её не слушала. Я была влюблена. Я была счастлива. И готова весь мир положить к ногам своего любимого, если ему это будет нужно.

А теперь выходит, что моя бедная несчастная мама была права. И всё получилось, как она и предрекала. Даже то, что я пойму её, когда у меня самой появятся дети.

Конечно жаль, что у нас нет каких-то общих методичек, которые обучали бы быть хорошей матерью. Я бы с удовольствием прочла. И всё для себя выяснила. Но в этом мире могут научить всему, кроме этого. Даже программистом стать проще. С собственными детьми же почему-то приходится всё понимать лишь методом проб и ошибок. А ошибки в случае с детьми как раз самые ужасные и оставляют отпечаток на всей их дальнейшей жизни.

Глава 3. День рожденья — грустный праздник.

Утром Леся ещё дулась на меня, но уже хотя бы пришла завтракать.

Тогда я и решила всё-таки устроить небольшое застолье для нас двоих, чтобы помириться с ней.

Я чувствовала себя виноватой. Мне казалось, что я была недостаточно понимающей. Ведь чуть ремнём её не выдрала. Вместе с этим Серёгой.

А наверняка надо было как-то иначе с ней разговаривать. Проявить больше такта. Терпения.

Они же дети ещё.

Вот и хотела с ней поговорить по душам вечером. Надеялась, что мне хоть как-то удастся наладить с ней контакт.

Леся пришла со школы, пока я суетилась на кухне нарезая её любимые салаты и занималась поджаркой одновременно.

Подошла ко мне и, схватив с доски на столе кусочек огурца, безразлично спросила:

— А что у нас сегодня праздник какой-то?

— Ну да, — со смешком выдала я. — Вообще-то у меня сегодня день рожденья.

Дочка пожимает плечом.

— Поздравляю. А сколько тебе?

— Тридцать пять, — выгнув бровь напомнила ей. Ожидала хоть каких-то пожеланий хорошего, но дочь лишь сморщила курносый нос.

— Совсем старая стала. Ладно. Я к себе. Позовёшь, когда всё будет готово.

Она ушла, а я так и осталась стоять с лопаткой у плиты.

Эмоции, которые несколько дней словно спали во мне, когда меня выдернули из моей зоны комфорта и я очевидно не хотела верить в происходящее, опять накрыли бурным потоком.

Выключила газ, сорвала с себя фартук и рванув к двери кое-как обулась и набросила на себя куртку.

Да гори оно всё огнём!

На первый этаж спустилась на лифте, размазывая сырость по лицу. Надо было прийти в себя. Успокоиться.

В итоге пошла в магазин. И к любимому торту с вишнями и тёртым шоколадом захватила бутылочку полусладкого.

Потом возвращалась домой и как мантру повторяла себе, что всё наладится. Этот момент надо просто пережить. Он переломный.

Он просто один из.

Сама себе не верила, но вдыхала холодный воздух поглубже, чтобы унять накатывающие на меня громкие рыдания.

В подъезде столкнулась с нашим новым соседом. Парень забежал, за несколько секунд до того, как двери закрылись. А потом вдруг выключился свет. И мы оказались в кромешной темноте в кабине неработающего лифта.