Будни самогонщика Гоши (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 10

Я сел и осмотрелся. Рядом, зарывшись в сермяги, спали трое возчиков. Четвертый сидел у костра, нахохлившись.

– Кинрек? Что не спишь?

– Рука болит, господин! – вздохнул он. – К утру начала дергать.

– Посмотрю, – пообещал я. – Вода есть?

– Там, в котле, – указал он. – Я подумал, что вы захотите пить и принес.

Есть же люди! Это не брент… Я встал и проковылял к котлу. Его вдобавок помыли, костел сиял начищенными боками. Я приложился к краю. Вода была холодной и необычайно вкусной. Благодать! Плеснул на руки, затем – на лицо. Вытер их носовым платком и отыскал взглядом рюкзак.

– Показывай руку!

Бинт успел пропитаться кровью, но отодрался легко – Кирек его намочил. При свете костра я рассмотрел рану возчика. Края ее покраснели, ладонь опухла. Воспаление. Пока не гангрена, но все равно плохо. Я порылся в аптечке. Что тут у нас? Анальгин. Древнее и не полезное для здоровья болеутоляющее, зато действенное. Мне всегда помогало. Эритромицин. Надо же, завалялся! Не помню, когда покупал. Как у него со сроком годности? Я поднес блистер ближе к огню. На грани, но годится. Вообще-то, и это говорила мне мать, фармацевтические компании подстраховываются со сроками – указывают их поменьше. Так они избегают проблем, заодно стимулируют людей покупать свежие лекарства. Если хранить правильно, то срок можно продлить.

Я отложил таблетки, достал йод, бинт и салфетки. Кинрек морщился и кряхтел, пока я обрабатывал рану, но вел себя смирно. Я завершил перевязку и ткнул пальцем в бинт.

– Руку не мочить. А еще ею не работать.

– А как же?.. – удивился он.

– У тебя есть семья? Жена, дети?

Он кивнул.

– Что будет с ними, если умрешь?

– Понял, господин! – вздохнул он.

– Повязку будешь менять раз в день. Промывай рану кипяченой водой, бинт тоже кипяти.

Он кивнул.

– А сейчас проглоти и запей!

Я выдавил ему на ладонь по таблетке из блистеров и поднес котел. Он послушно проглотил. Я достал перочинный ножик, он у меня хороший, швейцарский, с большим числом лезвий. Парни в армии подарили, когда получил звание, со значением. Нож – «сержантский». Полезная вещь. Есть пассатижи, отвертки и ножнички. Я отщелкнул их и разрезал блистеры. Начатые половинки вложил возчику в ладонь.

– Пей по таблетке в день. Видел, как я делал? Выдавишь пальцем – и в рот. Обязательно запивай!

– Спаси тебя светлый Моуи, господин!

– Ага, – кивнул я. – Пусть спасет.

Убрав лекарства, я сделал зарядку. Кинрек наблюдал за мной с изумлением. Я взял полотенце и сходил к ручью. Там облился до пояса ледяной водой, растер докрасна кожу. Зубной щетки и пасты не было – не рассчитывал быть в этом мире долго. Ничего, у меня жвачка есть.

Вернувшись к костру, я оделся, отыскал в рюкзаке кусок хлеба и пошел к Буренке. Корова нашлась у кустов. Она лежала и что-то жевала. Увидев меня, встала на ноги. Я протянул ей хлеб. Она сжевала и ткнула рогом – мало.

– Прокурор добавит! – осадил ее. – Не заработала.

Буренка вздохнула, но спорить не стала. Я отвел ее к костру, где оседлал. Кинрек подсказал как. За седлом я примостил переметные сумы – пригодятся.

Тем временем возчики пробудились, и не только они. Лагерь ожил. Я угнездил над костром котел. Вода быстро вскипела – ее мало. Всыпал в котел кофе из разовой упаковки – нашлась в рюкзаке. Кофе, естественно, растворимый, зато с сахаром. Хлеб был, а вот окорок кто-то прибрал. Я не стал проводить розыск – незачем. Перекусил вместе с возчиками. Они ели хлеб и запивали его водой. От кофе отказались. Ну, и правильно, у меня его мало.

– Нужен? – спросил я Дюльку, указав на опустевший котел.

– Да, господин! – просветлел он. Другие возчики смотрели на пацана с завистью. Извините мужики, но котел один.

– Забирай! – сказал я. А что? Я участвовал в битве, могу взять трофей и подарить его по желанию.

Дюлька сунул котел в мешок и утащил к повозке. Пусть радуется…

Спустя полчаса телеги уже катили по дороге. Ехали быстро – спешили домой. К полудню замок показался вдали. Хрымы называли его уважительно – Корун. Почти коронный!

Замок… Я представлял его, как в кино. Каменные стены с зубцами, высокие башни. Внутри обязательный донжон. Счас! Замок брента представлял собой вал с частоколом. Стен никаких. У вала – ров, сухой и не сильно глубокий. Короче, загон для скота.

Подъемного моста не было. Ворота – с деревянными створками. При нашем приближении они поползли в стороны. Мы въехали внутрь, я огляделся. Посреди круглой площади стоял дом. Два этажа, узкие окна со ставнями. Бойницы, а не окна. Крыша низкая, укрыта дранкой. Справа у вала – длинное здание. Казарма, или помещение для слуг. Слева – сараи или конюшни. Коней, впрочем, здесь нет, значит, хлев. Вдали вроде кузня. Не замок, а хутор, причем, не слишком большой.

Нас встретили воины и слуги. Забрали быков брента и увели их хлев. Слуги стали разгружать повозки, им помогали возчики. Барахло частью тащили в сарай, частью – в дом. Двое слуг побежали к трофейному стаду – осталось за валом. Брент, Мюи и все воины ушли в дом. Слуги бегали. Работа кипела, никому не было дела до меня. Я слез с Буренки и стал ждать.

Наконец ко мне подбежал какой-то пузан. Я видел его с Клаем. Пузан ушел с брентом в дом, и появился снова. На нем был какой-то длиннополый кафтан и шапка вроде берета.

– Купец Гош? – спросил он.

Я подтвердил.

– Я кмит брента Кухай. Господин повелел заплатить за нир. Вот! – он протянул кожаный мешок. – Здесь сто золотых.

В другой ситуации я бы не стал, но после всего… Я развязал кожаный ремешок и стал считать монеты, бросая их в рюкзак. Отдельные пробовал на зуб. Кмит воспринял это спокойно.

– Все правильно, – подтвердил я, завершив счет.

– Тогда я пошел.

– Э-э! – возмутился я. – Как тебя там… Кухай! Брент обещал мне вернуть бочки и отвезти их назад.

– Брент сдержит слово, – успокоил меня кмит. – Мы перельем нир, а бочки вернем. Отвезем завтра. Пока можешь отдыхать.

– Где?

– За замком – деревня, там тридцать домов. Выбирай любой. Заплатить чем у тебя есть.

Мне показалось или губы его тронула улыбка? Дать что ли в лоб? А что толку? Он выполняет приказ. Это Клай велел спровадить меня. Припомнил вчерашний разговор. Ну, и хрен с ним!

– Свободен! – сказал я кмиту и осмотрелся. Повозки уже разгрузили, они тянулись наружу.

– Дюлька! – окликнул я. – Есть дело.

Парень натянул вожжи.

– Могу я остановиться у вас до утра? Дам золотой.

– Конечно, господин! – заулыбался Дюлька. – Мать обрадуется.

Я вскочил на Буренку. Деревня оказалась неподалеку. Представляла она собой улицу с поставленными вдоль нее домами, верней, хатами. Рубленые из почерневших бревен стены, маленькие окна, крытые соломой кровли. Заборы из жердей. Скотину не пустят, а человеку не препятствие. Во дворах – куры. Они бродили по улице, порская из-под копыт быков. Здесь же бегали дети. Завидев нас, они жались к заборам. М-да… Ранняя весна, едва снег сошел, а они все босиком. На девочках – мешковатые платья до щиколоток. У мальчиков – штаны и рубахи. Нищета.

Караван таял. То один, то другой возчик сворачивал к дому. Наконец, мы остались одни. На краю деревни повозка встала у хаты. Дюлька слез и пошел открывать ворота. Те были легкими, из жердей, так что справился он легко. Мы въехали внутрь. На шум из дверей хаты выглянула женщина.

– Дюлька! – всплеснула руками она и побежала к подростку. – Вернулся! А мы заждались. Вчера ждали. А что это за одежда на тебе?

– Брент с воинами разбойников побил, – сказал Дюлька и приосанился. – Нам позволил одежду их взять. И обувку, – он вытянул ногу в сапоге. – Я двое штанов и две куртки надел на себя. Перешьем их или поменяем. Жаль, сапоги одни. А еще – вот! – он достал из мешка котел.

Женщина всплеснула руками.

– Какой ты у нас!

– Котел мне купец Гош дал, – сообщил Дюлька и указал на меня. – Он лекарь. Кинреку стрелой руку пробило, так он лечил.