Ржавое золото (СИ) - Болото Алина Николаевна. Страница 3

Хозяин истово перекрестился и более не перечил.

Но к вечеру не то устал призрак, не то стала требовать свое потусторонняя суть, но сделался он мрачен, раздражителен и щедро отпускал угрозы и пинки слугам. Впрочем, это было вполне нормально для задерганного низкими хлопотами благородного дворянина. Хуже, что в сумраке его одеяние, лицо и руки начали явственно фосфоресцировать. По локонам пробегали язычки лилового пламени, А глаза мерцали зеленым огнем кошачьим.

— Иди, поужинай, — наконец буркнул он Контанелю. — Скоро выступаем. — И исчез. Не то отправился в свою призрачную трапезную, не то вздремнуть в подходящем в валуне или стене.

После короткого отдыха де Спеле возник уже в дорожном костюме. Еще немного пофехтовали, но вяло.

— Научишь кошку гавоту, — только и проворчал де Спеле. — Ладно, при удобном случае продолжим. Да, и вот еще что… Студент — малопочтенное звание. Конь-то тебе не положен, осел в лучшем случае. В замке место твое среди челяди. Не во всякий город и пустят. «Вход нищим и школярам запрещен» — знакомо? В дворянское звание возвести тебя следует. Кто твои родители?

— Отец — приказчик у купца Абрахама Ван Гроота.

— Терпимо. В крючкотворных делах я не властен, но что-нибудь придумаем. Это препятствие — не самое трудное на нашем пути.

Провожать их высыпали все постоянные и временные обитатели трактира. Хозяйка вытирала фартуком глаза, Сынишка хозяина задорно посвистывал. Уже изрядно нагрузившиеся клиенты обменивались замечаниями, а нагруженные более чем изрядно тупо таращились.

— Но вы вернетесь, господин мой?! — отчаянно взвыл хозяин.

— Путь наш ведет во мрак! — многозначительно ответил призрак.

— Добрый мой господин Рене, не уезжайте! — заголосила вдруг служанка и вцепилась в сапог призрака.

— Ну, что ты меня раньше времени хоронишь! — сердито выкрикнул де Спеле явно неуместное, но нежно погладил рыжие кудри девицы. — Пора! — свистнул и пришпорил вороного.

Кони рванули с места. Черный пес коротко взвыл и помчался следом.

Трактир вскоре скрылся за поворотом. Узкая полузаросшая дорога нырнула в лес и повернула к горам. Глухо стучали копыта, звенела сбруя. С пронзительным, леденящим душу писком над головами всадников метались ранние летучие мыши.

Вдруг призрак, натянул поводья, остановил коня.

— За нами кто-то скачет.

Нель прислушался и действительно услыхал далекий глухой скок. Рука потянулась к пистолету.

— Оставь, мне знакома это иноходь, — остановил его де Спеле. — И Черт узнал, — кивнул на пса.

В самом деле, тот отчаянно вилял хвостом и повизгивал навстречу невидимому ездоку. Впрочем, через несколько секунд тот стал вполне ясно видим.

— Матильда! — укоризненно воскликнул де Спеле.

— Как вы могли подумать даже, что я вас брошу! — вскричала рыжая служанка. Де Спеле сердито молчал, и она торопливо продолжила: — Я с вами. Присмотрю за вами, бельишко постираю, состряпаю. Знаю я эти трактиры — им лишь бы денежки содрать, а несчастный путник всю дорогу по кустам только и бегай. — Призрак хмурился, и Матильда добавила: — Я вас не задержу — мул у меня скороход. Десять золотых за него отдала.

Действительно, мул, нет, лошак, был высок, поджар, и только уши выдавали его родство с ослами.

— Женщина — к несчастью, — авторитетно заявил Нель.

— Ты это брось, сосунок! — подбоченилась Матильда, наконец получив собеседника. — Пословицы не знаешь: «Где и черту не под силу, пошли бабу — справиться».

— Здесь могут быть разбойники, — припугнул Нель.

— «Могут»! — передразнила девица. — А как же! Кривой Румпель, это у него нос набок, Кабан Дык, Красные Штаны и которые еще, помельче. Знаю их всех, как облупленных. И они меня знают! — заявила гордо. — У Хохлача до сих пор ухо светится — улизнуть пытался, не заплатив. Я ему улизну! От меня ни разбойник, ни пират, ни торговец не улизнет!

Нель с уважением покосился на могучие плечи Матильды, на колонноподобную шею, на руки, толще его ляжек и умолк.

— Нам угрожают не только разбойники, — проронил де Спеле. — Существа всех четырех стихий Эмпедокла, враждебные человеку смертному.

— Стихиями запугать захотел! — расхохоталась Матильда так, что буланый жеребец Неля испуганно прянул. — Ты на кухне у кастрюль покрутись, да посуду всю пять раз за день перемой, да бельишко постирай и перегладь, так тебя не какая стихия не возьмет. — Помолчала и добавила горько и упрямо: — Нет, назад не вернусь. Надоело. Никакой карьеры не сделаешь! Разве гуртовщик окрутить посчастливиться.

— А родители что скажут? — напомнил Нель, взывая к нежным чувствам.

— Да нету у меня родителей, — вздохнула Матильда. — Сирота я. Померли в моровое поветрие.

— Кстати, нам не миновать чумных курганов, — припомнил де Спеле. — а живую кровь они почуют… Ничего, выкрутимся. Четыре — счастливое число, число смерти, да принесет оно нам удачу!

Путники (телесные) не разделяли его надежды и притихли. Только глухо стучали копыта по заросшей, заброшенной дороге, да летучие мыши плясали над головами своей зловещий химерический танец…

Глава 3

Вопреки ожиданию, чумные курганы миновали без происшествий. Нель, расслабившись, начал клевать носом. Матильда ехала впереди, рядом с призраком, Черт бежал следом. Дорога стала шире. Взошла полная луна. В небе мирно попискивали летучие мыши.

Из сладкого состояние дремы Контанеля вывела грозная тирада де Спеле, состоящая из вычурной брани и обещания испытать плеть на спине спящего на лошади.

— И не спал я вовсе, а думал, — зевнул, обиделся Нель.

— Ну, поделись, что надумал, — насмешливо предложил призрак.

— Поделюсь, — согласился Контик. — Непонятно мне школяру неотесанному, зачем призраку, то есть, вам, господин де Спеле нужен компаньон, да еще и живой?

Господин де Спеле не ответил, так как пришло время появиться ранее упомянутым разбойником. (Матильда быстро представила их Нелю). Кривой Румпель, Кабан Дык, Красные Штаны, Хохлач стояли на коленях посреди дороги, сложив руки на груди, подняв очи горе, и проникновенно исполняли «Аве Мария».

— Это что еще за богослужение под открытым небом? — нахмурился призрак. — Церквей вам мало?

Пение прервалась. Минута молчания, и разбойники заговорили все разом:

— Это что же делается? К нему, как к порядочному… Кошелек или жизнь, а он…

— Что он? — нетерпеливо спросил де Спеле. — Говори ты, — указал плетью на Кривого Румпеля.

— Ну, я же и говорю, милостивый сударь, — воскликнул разбойник. — Сидим мы здесь, значит, в засаде, ждем, кого бог пошлет. Я — справа, Кабан — слева. Хохлач на дороге, вроде нищий. А Красные Штаны на дереве. Сидим, значит, и видим — подъезжает вроде как дворянин. Богато одетый, значит, при деньгах.

— Короче, — потребовал де Спеле.

— Я и говорю, ваша милость. Выскакиваем мы из кустов, значит, я и Кабан. Хохлач коня за узду схватил, а мы на него, дворянина, значит, пистолеты навели. Красные Штаны с дерева его на мушке держит, и как у порядочного кошелек требует…

— Дальше что? — на сей раз не выдержал Контанель.

— Я же и говорю дальше. А этот, значит, проезжий вдруг как захохочет, как засмеется, так у нас кровь в жилах и застыла. Я и Кабан, значит, стоим, пистолеты побросали. Хохлач еле до кустов добежал, на ходу успел, паршивец, портки снять. Красные Штаны, так тот с дерева свалился, вон вся морда ободрана. А этот дворянин достает из сумки седельной мешочек, кинул на дорогу и говорит: «Передай это господину де Спеле». И исчез, а вместо коня — скелет конский стоит, а потом скелет этот в пыль рассыпался. Тут мы на колени и молитву Пресвятой деве.