Одержимость Малиновского (СИ) - Светлова Маргарита. Страница 40

— Мне всегда нравилось с твоими волосами возиться… — сказал он будто в ответ на мои мысли.

Лёгкое касание его губ у основания шеи — и низ моего живота обдало жаром, и грудь сладко заныла.

— Мне тоже нравилось, — отвечаю слегка осипшим голосом, малодушно надеясь, что Ваня не поймёт причину изменения в нем. — Помнишь, какую ты мне шикарную причёску соорудил на Новый год, когда мне было тринадцать лет?

— Я всё помню, маленькая… — и опять дурманящий разум поцелуй. — Я тогда весь интернет перерыл, искал обучающее видео, как сделать причёску для принцессы. В тот год из тебя получилась прекрасная принцесса…

— А сейчас?

— Сейчас ты выросла и стала моей королевой…

Я повернула голову, и наши глаза встретились. Дыханье перехватило от столь интимного момента.

— Вань… — мог голос дрогнул от переполняющих меня чувств. Воспоминания прошлого были сравни весеннему лучу солнца, которой согревал душу. Только… Вот сейчас я пожалела, что далеко не глупа и прекрасно осознавала, какую он цель преследовал, заводя этот разговор. — Не говори так, — и уже тише: — пожалуйста.

— Почему позволяешь призракам прошлого разрушать наше счастье? — Я судорожно сглотнула, его слова заставили моё сердце встрепенуться. Он верно обрисовали ситуацию. Призраки прошлого не дают мне жить. — Маленькая, ты же всегда была смелой девочкой…

— Была, пока ты меня не сломал, смешивая мои чувства с грязью. Как ты мог… — мой голос дрогнул, — мою любовь назвать омерзительной?! Ты хоть понимаешь, что такими словами убить можно?

В его глаза отразилась боль — всё он понимал, когда это говорил. Почему-то я не удивлена. Иван отстранился и, встав с кровати, отошёл к окну.

— У меня не было выбора… — ответил он глухим голосом.

— Ты что несёшь?! — взорвалась я. — Думаешь, я поверю в байку, что ты из-за работы спустил в унитаз мои чувства?! — Иван молчал, тишина оглушала меня, нервы были натянуты до предела. Хотелось закричать в голос, чтобы хоть так сбросить негатив, что копился годами. И всё же я смогла сдержаться. — А если и так, то я поражена, мог бы более гуманно меня отфутболить.

— У меня была другая задача… — всё тем же безжизненным голосом отвечает.

— Какая, чёрт возьми? Какая?!

— Ты должна была меня возненавидеть.

Эти слова было сравни хлёсткой пощёчине.

— Возненавидеть? Серьёзно? — я мучительно застонала — больно было слышать подобное. Зачем ему моя ненависть? Это чувство, как кислота, разъедает душу. — У тебя ничего не вышло, нет в моей душе ненависти к тебе. Но… ты показал мне, что такое ад. Даже не представляю причину, по которой ты так жестоко поступил со мной. И не поверю, что твоё начальство приказало это сделать. Я тогда была никем, подростком… Кому я могла дорогу перейти?

— Проблема не в моей работе, а во мне. Я был опасен.

— Чёрт возьми, чем? Я не поверю, что ты мог мне навредить…

Он резко развернулся, и у меня дыхание перехватило от его пробирающего до костей жуткого взгляда.

— Заблуждаешься, котёнок, ещё как мог. — Плавной походкой приближается ко мне. — Ты даже представить не могла, что творилась со мной, когда ты была рядом. Я с трудом сдерживал похоть, меня буквально выворачивало наизнанку от желания. Ты не представляешь, каково это: так отчаянно желать и не сметь прикоснуться. Моё желание обладать тобой было сравни помешательству. И это приносило мне нестерпимую боль…

— Ты имеешь в виду боль в яйцах? — рассмеялась я невесело. — Ты неплохо справлялся с этой проблемой, кувыркаясь с Танюшей. Так что…

Он меня перебил:

— Мимо, котёнок… — Схватил он меня за плечи. — Я же тебя чуть не взял тогда, глупая… Чудом остановился! Мне и сейчас чертовски сложно сдерживаться…

— Вань, так тебя только секс со мной интересует?

— Опять ошибаешься, это для меня значит больше, чем обычный трах, и мне мало обладать только твоим телом. Я хочу тебя всю, без остатка.

И опять этот жуткий взгляд, он словно хотел поглотить мою душу.

— Вань, ты меня пугаешь…

— Поздно бояться, милая…

Я изумлённо ахнула, когда сильные руки Малиновского запутались в моих влажных волосах, он резко наклонился, и в мой рот впились его требовательные губы. Этот поцелуй был сравни огненному торнадо — такой же обжигающе горячий и до дрожи пугающий. А ещё… Господи, мне стало настолько хорошо, что низ живота опалило желанием, и я застонала ему в рот, не в силах сдержать эмоции. Он с жадностью поглотил этот стон и резко прервал до умопомрачения горячий поцелуй.

— Ты говорила, что я лишил тебя крыльев — печально, но поправимо: я научу тебя парить без них.

— Это всё слова… — грустно усмехнулась я, пытаясь справиться с бешеным сердцебиением.

— Договорились, — вновь наклоняет лицо ко мне, опуская взгляд на мои влажные после поцелуя губы. — Больше разговоров не будет, я начинаю действовать. Я не позволю твоему страху нас разлучить. Запомни этот день и мои слова: ты будешь принадлежать мне, как я тебе — душой и телом.

— А сердце? — попыталась съязвить.

— Моё сердце стало принадлежать тебе, как только я взял тебя на руки. — Он оставляет короткий поцелуй на губах и отстраняется. — Когда это случится, я расскажу основную причину, почему так поступил. Просто знай, я всегда тебя любил. Ты тоже говорила, что любишь. Пришло время доказать, что это действительно так, ведь слова ничто, поступки — главное. А теперь давай, наконец, высушим волосы, и я покормлю тебя.

Я собралась с силами и выпалила на одном дыхании:

— Вань, я хочу тебе верить.

— Этого мало, котёнок.

Он больше ничего не сказал, молча высушил волосы. Так, не говоря и слова, отнёс в кухню, чтобы накормить. Целый день он отвечал односложно, но меня одну не оставлял. Даже ноутбук принёс в комнату, чтобы работать и быть рядом.

— Вань, а мне чем заняться? — не выдержала я, и он перевёл на меня взгляд.

— Позвони Оливии и пригласи на свадьбу, она твоя подруга. Я отправлю ей замену, так что насчёт своей галереи не беспокойся, всё будет работать, как швейцарские часы и без вас.

— Но у нас же фикт…

— Вот только произнеси это слово, и я тебя отшлёпаю. Всё, звони подруге и посмотри фотографии, я там подобрал несколько свадебных нарядов: что понравится, доставят послезавтра.

— Не нужно, мы с мамой уже выбрали. — Он удивлённо приподнял бровь. — Ты не знал, что жениху не стоит видеть свадебное платье невесты — плохая примета?

— Это всё предрассудки. Но если тебе так спокойней — не вопрос, только я за всё плачу сам.

— Ещё чего!

— Не обсуждается. Звони Оливии, это приказ.

Он вновь отвернулся к ноутбуку, и у меня появилось непреодолимое желание в Ивана кинуть подушкой. Но я девушка взрослая, а это как-то по-детски. Посему взяла себя в руки. Но как же хотелось в него чем-нибудь запустить…

…Моя подруга была в восторге, что у неё появилась возможность увидеть своими глазами место, о котором я ей много рассказывала. Я попросила её приехать на неделю раньше запланированного события — пусть немного развеется, не понравилась мне её оговорка насчёт отчима.

С того вечера Иван больше на меня не давил, но появилась другая проблема — мне стали сниться эротические сны, такие же, как год назад. И если бы такое не происходило раньше, я бы, грешным делом, Ивана заподозрила — уж больно они были реалистичные. И главное, как только я подходила к пику, звучал один и тот же вопрос: «Кому ты принадлежишь?». Вот такой пакости я от своего подсознания не ожидала! Разумеется, я даже во сне держала оборону. В итоге коварный Иван не доводил до логического завершения свои развратные действия.

К концу недели я чувствовала себя, как на вулкане. От одного взгляда Малиновского желание вспыхивало как спичка, а бельё становилось влажным. Так что наши тренировки были для меня ещё тем испытанием. Да что там — пыткой! А он, коварный, даже не приставал, чтобы облегчить мне задачу! То, что он всё понимал, сомнений у меня возникало, но злило, что занял выжидательную позицию. Я девушка гордая, сама на него вешаться не стану. Ну ничего, посмотрим, кто из нас кремень.