Егерь Императрицы. Крым - Булычев Андрей Алексеевич. Страница 2

– Не такого ты ждал от своей службы? – улыбнулся Алексей. – Гарнизонная и крепостная – она такая, шибко тягучая.

– Да вы не подумайте, господин майор, я ведь не жалуюсь, – вздохнул Сашка. – Просто дела мне настоящего хочется. Вон, вы уже хорошо повоевали, заслуженный офицер, и чего только, небось, не видели за все это время. А я вот, похоже, несколько лет теперь только и буду перед начальством отчитываться, на сколько аршин моя полурота крепостной ров углубила да на сколько саженей она булыжником вал обложила.

Пройдя мимо нескольких вырытых котлованов и строек, они, наконец, подошли к большому, похожему на барак двухэтажному строению.

– Вот здесь у нас пока штаб располагается, господин майор. Сейчас узнаю, на месте ли генерал, – и Сашка подошел к стоявшему возле двух часовых капралу. – Заходите, ваше высокоблагородие, – махнул он через минуту рукой. – Их превосходительство сейчас у себя. Караульные говорят, что он вот только что полковых командиров от себя отпустил и, наверное, скоро проверять работы выйдет.

– Спасибо, господин прапорщик, – поблагодарил Скобелева Алексей. – Мой совет тебе – в егеря просись, ежели тебе простора здесь маловато. У нас-то его как раз предостаточно, – и шагнул на крыльцо.

– Ваше превосходительство, командир отдельной особой роты егерей с Бугской линии, премьер-майор Егоров прибыл к вам для доклада и для личной встречи!

Перед Алексеем стоял смуглый, крепкого телосложения мужчина с широким лицом, темными глазами на выкате и черным курчавым волосом, выбивавшимся из-под парика.

Старший сын из одиннадцати детей «арапа Петра Великого» Абрама Ганнибала – Иван. Дядя великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Герой операций военно-морского флота России на Средиземном море и участник Наваринского и Чесменского сражений. Основатель будущего русского губернского города Херсон, которому суждено стать колыбелью и самой первой базой Черноморского военного флота.

– Вижу, что прибыл! И чего тебе надо, майор?! Опять на строительство своей пограничной линии приехал у меня людей просить? – эмоционально прокричал генерал, буквально напирая на Лешку. – Нету у меня свободных рук для тебя, говорил ведь уже, что их нет и не будет! И так, вон, по всем срокам, определенным нам военной коллегией, мы здесь со стройкой не укладываемся! А мне еще на Перекоп скоро целый полк отправлять! Ну вот чего тебе опять здесь надо?!

– Ваше превосходительство, да я понимаю, какая перед вами архиважная здесь задача стоит, – Лешка покладисто кивнул головой. – Это где же такое видано, чтобы за два года заложить целый укрепленный город со всеми его бастионами и прочими укреплениями? А ведь еще требуется и корабельные верфи тут же при нем возвести! И где? В этом необжитом и безлесном крае, вдали от всех баз снабжения! Сие есть дело грандиозное и неподъемное, которое, пожалуй что, только лишь самым великим людям будет по плечу!

Генерал-майор оглядел Лешку с головы до ног и иронично хмыкнул:

– Вот только не нужно мне сейчас говорить, что ты только ради того, чтобы мне угодить, за сто верст сюда приехал. Егоров, я ведь тебя уже третий раз здесь вижу, и каждый раз ты не с пустыми руками от меня уезжаешь. Чего опять тебе надо? Только говорю сразу: рабочих ты у меня не получишь!

– Ваше превосходительство, да я ведь и не прошу, – Алексей развел руками. – И так спасибо вам за ваше участие и доброту. Строительные ваши роты и так ведь хорошо за этот год поработали, пока вы их не забрали. Все пять линейных пунктов они почти что до ума довели и даже центральное укрепление на самой Николаевской возводить начали. Я прекрасно понимаю, как вам тут непросто. Ничего, как-нибудь и без этого главного форта обойдемся, авось и не полезут к нам турки. Я ведь почему к вам приехал, мое высшее начальство в лице барона фон Оффенберга еще во время празднования славной виктории в Москве настоятельно рекомендовало к вам обращаться, буде какое серьезное обострение в нашей провинции. Дескать, вы, как деятельный и справедливый командир, никакое здравое дело без своего личного внимания не оставите. А уж ваша энергичность – она ведь даже и в самих ваших речах и в поступках видна. Именно вот таким решительным и мудрым командирам, героям Наварина и Чесмы только лишь одним по плечу любое начинание.

– Довольно, майор, понял я уже, что ты меня очень уважаешь, – усмехнулся Иван Абрамович. – Хватит тебе вокруг да около ходить, боевой ведь офицер, говори давай дело, а то мне уже на проверку крепостных работ пора идти! Ну!

– Есть по делу говорить, ваше превосходительство! – кивнул Лешка и полез во внутренний карман своего доломана. – Разрешите расстелить на этом столе карту?

– Ну чего уж там, стели! – буркнул генерал и сам подошел к столу, с интересом вглядываясь в раскладываемую на нем, расписанную и расчерченную бумагу. – Ого-о, даже у меня здесь такой вот подробной нет. И откуда сие творение? Ты где это такую хорошую себе, Егоров, добыл?

– Ваше превосходительство, мы же пять лет при главном квартирмейстерстве Первой Дунайской армии как отдельная боевая единица состояли. А ее главным картографом сам Генрих Фридрихович был. Научились у него немного, – и Лешка с любовью, тщательно разгладил изгибы у карты.

– Да знаю я, какой он там картограф, – фыркнул Ганнибал. – Мне-то вот чего ты здесь «в уши дуешь»?! Так, вот это с левой стороны у тебя похоже на Буг? Ага, точно, он самый. А вот это с востока будет уже Днепр с моей крепостью. А с юга, стало быть, отмечен главный приморский лиман. Смотри-ка, даже ведь балки в степи расчерчены и сухие русла у речек и ручьев. Вот это вот похоже на Днепровские плавни, хм, а вот тут будет немного неточно, – ткнул он в широкую речную дельту. – У тебя здесь главное русло реки более полого на юг смотрит, а ведь оно на самом деле сильно на запад, в морской лиман, вытягивается. Я сам там все, и даже не раз, на баркасе обошел, чай уж знаю, про что сейчас говорю. Даже глубину в нем мы всюду промерили. Потому как задумка такая есть – строить на самой крепостной верфи корпуса судов, а потом их уже спускать в лиман, где они далее будут оснащаться орудиями, мачтами и такелажем. Обожди-ка! – и он прошел к большому заваленному бумагами и книгами шкафу. – А ну погляди! – и Иван Абрамович приложил к Лешкиной карте свою, более грубую. – А вот мой Днепр на этой, он все же немного точнее смотрится. Его бы со всей этой речной дельтой да на твою перенести, так цены бы такой карте не было!

– Ваше превосходительство, так я же свой оперативно-тактический участок наносил. Моя рота ведь только лишь на Буге действует, и нам Днепр как бы вовсе без надобности, – пожал плечами Егоров.

– Это что за ответ такой, Егоров, без надобности? – нахмурился генерал. – Ты, господин майор, хоть сам понимаешь, что ежели ее на двести миль восточнее так же точно, как вот и твою, перенести, так у нас тогда весь юг Новороссии перед Крымом как на ладони будет? Государственными величинами пора бы уже мыслить, а не сугубо ротными. Как-никак, а ведь уже в цельных штаб-офицерах сам состоишь!

– Иван Абрамович, да куда мне такие государственные величины? Я, вон, свою-то линию и то даже как следует прикрыть не могу. А вы мне о всей прикрымской степи сейчас говорите.

Генерал посмотрел с прищуром на егеря и кивнул на карту:

– Ну и чего тогда расстелил ее тут, похвастаться, что ли, просто захотел? Или тебе есть что по делу сказать?

– Так точно, ваше превосходительство, по делу, – подтвердил Алексей. – Вы вот тут сами поглядите. Ваша крепость и та линия, которую прикрываем мы с казаками на Буге, находятся как бы между тисками. С одной стороны их нависает мощнейшая Очаковская группировка турок, а с другой Крым, где недружественные нам татары ждут очередной османский десант. Пока война не вспыхнула, мы тут держим всю западную сторону, а вот ваши части перекрывают Перекопский перешеек и всю огромную южную приднепровскую степь. Османы и татары время от времени прорываются к нам, пользуясь преимуществом в подвижности своей конницы, но мы им у себя уже хозяйствовать не даем: или разбиваем наголову, или же вытесняем на свою территорию. Это все, конечно, суетно, но не опасно.