Индиана, только ты! (СИ) - Нуждина Ирина. Страница 17

Как поели, пошёл осматривать охотник Мишу Ивановича. Эххх и скрутило человека, как приложился о камни-то! За ним дочка сама ходила, разве что мыть приходилось Ивановича Уктэке, девчонка стеснительно жалась к деревьям, каждый раз готовая что-нибудь выстирать или прибрать.

— Где Анюта? — спросил измождённый академик, порядком уставший от своей беспомощности. В этот раз он решительно настроился на серьёзное решение.

— Папа, нет! Ты не оставишь меня! Не надо тут свои душеспасительные беседы проводить! НЕ оставлю, НЕ брошу! Уктэке, давай в путь собираться. Видишь, Миша Иванович бодрячком, — не желая даже слушать, что там придумал отец, Индиана начала в сердцах собирать вещи.

— Да плохо мне, Ань, — просипел Москалёв, видать, вчерашний дождь сказывается.

Молча подошла к новым уже волокушам и вытащила из набедренной сумки барсучий жир. Дядька Уктэке ей рассказал, что топить можно было только на водяной бане, всю ночь сидела…

Первые жилища казались чем-то чужеродным, неправильным… После жизни в тайге в течении почти двух месяцев казалось, не бываетудобных кроватей, душистого мыла, чистого белья. Каким же счастьем казалась послетаёжная жизнь!

Простая изба Уктеке засияла чистотой и порядком, так её отдраила Индиана.

— Отдохни, дочка, — почти бодрым голосом просил отец.

— На том свете отдохну, пап, — Индиана наготовила пирожков, сварила ароматных грибных щей и сейчас помогала отцу брить обросшее бородищей лицо. — Всё, готово! Я на разведку местности.

Уктэке жил бобылем. Нет, он любил! Но та женщина стала женой его старшего брата, так и не разглядев в охотнике своего человека. Да и боги с прошлым, теперь Катя стала толстой, дородной женщиной с целым выводком детей, не напоминала больше тростиночку Каятэ. Зато любимый племянник Шоно станет настоящим мужчиной и охотником. В свои года он даст фору любому в посёлке по силе и выносливости и с лёгкостью ходит с дядькой на охоту. Гм, интересно, подружится ли с Анькой? Так думал Уктэке, прикуривая трубку на крыльце совсем нового для него дома. Всюду чистота, порядок, занавески из сетей старых сделала, егоза! Размышления прервала незабываемая сцена.

С огромными, на поллица, глазами, во двор влетела Индиана. За ней, словно коршун, нёсся Шоно с перекошенным от злобы лицом. Парень, влетая во двор, случайно зацепился за шест, который придерживал пластмассовое ведро с рыбной требухой спокойно собиравшее дождевую воду. Хорошее удобрение, если именно с такой водой использовать. Но в момент, когда требуха, пованивающая второй день, оказалась на голове младого волка…

— ААААА ёкыргыыыын! Палец сломаю! — заорал, отряхиваясь, Шоно.

— Привет, Уктэке, — следом за ним забежала хохочущая Сая. — Где твои гости?

Вот так. Бывало, людей в своём доме охотник понескольку недель не видел. Но стоило вернуться из тайги два дня назад с семьёй Москалёвых, как и племянник примчался, и бэшекты пожаловала, словно скорая помощь.

— Глафира, всё готово?

— Да.

— Санчес?

— Да.

— Всех нашли?

— Да.

Последнее "да", молодые люди сказали одновременно. Общая ответственность, общий отчёт перед Шоно. Прошло три дня, как навсегда исчезла Индиана Москалёва. Три дня, за которые приемник Саи почти потерял веру в возможность возвращения рыси.

О чём она думала?! Принадлежащий тотему волка едва сдерживал волнение и раздражение. Да, он видел, как проводят ритуал, да, он знал теорию обряда. Но!.. Нельзя же такую ответственность возлагать на неопытного бэшекты! Мало ли, что сказала Сая, разве простит он себя, если пойдёт что-то не так?

Все непрошенные мысли уходят, когда в небольшой домик, очень спешно снятый Санчесом, заносят чёрный пакет с замороженным, обугленным телом.

Злость… пронизывающая боль от потери… жалость к названной сестре… первые эмоции Шоно при виде скрюченных останков.

— Когда всё будет готово, положите её в круг, — хриплым от волнения голосом произносит парень. В руке у него появляется амулет. По приданию, изготовлен амулет был из "небесного" металла, что остался от яркой звезды, упавшей много веков назад. Кто его изготовил, почему использовал тринадцать тотемных животных, оставалось загадкой для молодого волка. Только Сая наказала никогда не расставаться с амулетом. Вернее, не расставаться до появления следующего приемника…

Посреди избы уже был начерчен древесным углем круг, по порядку располагались символы тотемов.

Сверху, как полдень на часах, располагалась рысь. Далее шли медведь, волк, лисица, лось, горностай, ондатра, белка, ласка, росомаха, куница, кабан и снежный барс. Люди тихонько проходили в избу, рассаживаясь по своим местам. Каждому из них, Глафира раздавала повязку на глаза, нельзя видеть тайное, гости просто должны были поделиться своей силой.

— Кто заменил медведя? — коротко спросил Шоно Санчеса.

— Никто. Видишь женщину в повязке?

— Та, у которой на руках младенец?

— Младенец — рождённый медведь, ему почти год. Кстати, ему тоже повязку надеть?

— Нет, до трёх лет в этом ритуале дети могут быть без повязки, они и так видят духов, нечего скрывать, — Шоно удивлён, боги благоволят к воскрешению рыси, права была Сая! Значит, так предначертано.

Завершая последние приготовления, Глафира и Санчес следят за тем, чтобы повязки были у всех на глазах, и, наконец, заносят останки в круг. После сами надевают повязки, присаживаются у своих символов. Она — у лисы, он у — горностая. Шоно рассматривает "гостей", взгляд падает на весёлое личико ребёнка-медведя, младенец гугукает, улыбается, пытается кого-то схватит за… может быть, усы?

Шоно физически почувствовал, как кто-то огладился об ноги и лёгким ветерком вернулся к малышу. Рысь здесь, хочет вновь получить своё тело. Ходит рядом с медвежонком, вот неравнодушна она к этому тотему!

Бэшекты надевает на себя ритуальную парку, наголовник, амулет. Берёт в руки чире*, и только он собирается поджечь пучок душистых трав и окурить участников и избу, как сангку** издаёт звук. Рука твёрдо держит чире, а сангку всё равно переливается, звенит, словно своя песня у него.

— "Эх ты ж, пронырливая рысь-куница. Отдала жизнь, теперь неймётся тебе вновь прыгнуть в жизнь!" — мысленно обратился к тотему Шоно. — "Начнём!"

— Камлаю к матери Земле, любящей и дарующей. Камлаю к духам леса, неба, огня. Камлаю ко всему живому и ко всему мёртвому…

Он не замечал временных рамок, вокруг сверкали, вспыхивали и тут же угасали, символы и руны. Фейерверки всех цветов и оттенков проникали даже через прикрытые глаза. Наконец появился млечный путь, его он видел в ритуале Саи. Надо идти вперёд, не оглядываясь, не сбиваясь с пути и не смотря вниз.

— Ну чего так долго-то? Я уже замёрзла, как швед в Чудском озере! — Индиана, живая и вполне себе здоровая, встречала его, сидя прямо на звёздном пути. — Подставляй спину, lupus (лат. волк), поехали домой, серый доставщик рысей!

Шоно покорно подставил спину, сетуя, что пока нельзя разговаривать с девчонкой. Вот вернутся, тогда он ей покажет доставщика!

— Спасибо, маленький мишка! — что-то схватила в пространстве Индиана. — Это будет моей любимой игрушкой!

— Спасибо, волчара, за проезд, — прямо в ухо гаркнула, блин!

— Глаш, спасибо… очень круто! — видимо, лисий подарок уже взяла.

И дальше понеслось, получала подарки от всех тотемов, с ней делились, любили, радовались возвращению. Идеааальный ритуал получился! Канон!

— … Благодарю, Ваше кабанье величество, ей-богу, неоценимо!

— Барс… Даша, да? Спасибо, увидимся с тобой…

Никто из участников не заметил, сколько времени они провели в окуренном помещении. Шоно и сам, наверное, удивился бы, сумей он увидеть как носился по кругу, как неистово изгибался, сжимая чире, как чире парил над кругом и создавал запредельную музыку из звуков перезвона сангку.

Наконец носитель тотема волка открыл глаза. Первое, что он увидел — яркий свет. Разрушающий чёрную корку извне, осыпающий её, словно старую штукатурку, свет лился сплошными живыми ручьями. Бэшекты — счастливчик, он может видеть чудо рождения рыси!