Грезящая империя (СИ) - Крупкина Дарья Александровна "Мэй". Страница 34

История девушки закончилась трагично. Но Агат верил, что у Ашнары будет иначе. Пока не представлял, как именно, но надеялся, она не разобьет сердце Бериллу.

***

Пустоши вокруг расстилались, покуда хватало глаз. В первый день они приводили Агата в восторг, но к пятому приелись. Они обладали собственной суровой красотой, но когда пейзаж казался неизменным, Агат не мог отделаться от ощущения, что их караван тоже попал в какой-то бесконечный сон, где дни идут по кругу, и так и будут идти вечно, потому что люди тоже приняли какое-то странное зелье.

Тряхнув головой, Агат подумал, что стоит меньше слушать сказок о магии и проклятиях. Тем более, когда тут рядом вполне реальные истории.

Агат нашел взглядом Берилла, тот скакал впереди вместе с Каэром. Последний выглядел усталым, но неизменно воодушевленным. Тишлин день назад приходила к Ашнаре, чтобы попросить зелье для сна, как раз для брата.

— Он настолько взбудоражен, что с трудом засыпает.

Сейчас он что-то рассказывал Бериллу, тот слушал спокойно. Скорее всего, слишком погруженный в свои мысли, а Каэр всё равно говорил об одном и том же по кругу.

Агат хотел бы помочь брату. Провести рукой и смахнуть яд с его костей, чтобы он не путался в реальности, спал и не мучился головными болями. Но сделать это не в его силах. Возможно, когда настоится зелье Ашнары.

В собственной истории Агат вообще оказался на удивление бесполезным. Он не мог помочь брату, только стискивал кулаки, когда наказывал отец, а его собственные таланты состояли исключительно в том, чтобы мешать творить грёзы. Даже в делах он оставался всего лишь вторым принцем. Здорово, конечно, восстановить шпионов, но на так-то он всегда на подхвате. В тени просто потому, что ему нечего делать на солнце.

Возможно, когда Берилл избавится от яда и сам засияет в полную мощь, Агат окажется недостаточно хорош для него. Со своей проклятой кровью и горячкой вместо нормальной магии.

— Я знаю это выражение лица. Принц Агат погрузился в раздумия, которые точно не несут ничего хорошего.

Кфар Шемет поравнялся с Агатом и смотрел на него с усмешкой. Агат фыркнул:

— Размышляю о будущем. Мы почти пришли и Ша’харар должен быть близко.

— Если найдем его.

— Не веришь в наше предприятие?

Кфар пожал плечами. Прищурившись, он смотрел вперед, крепко ухватив поводья. В седле он держался не так хорошо, как аристократы, но не жаловался.

— Жизнь научила меня ничего не принимать на веру, — сказал Кфар. — Всё может быть не таким, как кажется, пока не разберешься. Как в плохую, так и в хорошую сторону. Люди, поступки, события. Даже нахождение Ша’харара может быть как хорошим, так и плохим.

Агат помолчал, не уверенный, стоит ли говорить о грезящих. Кфар всегда охотно давал ученику новые знания, тем не менее четко оберегал тайны магов. Порой Агат почти физически ощущал стену, за которую ему не позволяли соваться. Во многом, конечно, из-за низкого ранга. Он подозревал, в основном из-за того, что он принц. Грезящие любили свою независимость от аристократии и не хотели изменять принципам.

Но сейчас проблемы орихалка касались всех.

— Грёзы ведут себя нестабильно, — всё-таки начал Агат. — Орихалк плохо держит. Император надеется, что мы отыщем решение проблемы в древних знаниях. А на что надеются грезящие?

— Почему ты думаешь, что мы придаем значение кучке камней и пыли?

— Потому что здесь трое из вас. И ты. Я знаю, что среди грезящих ты второй после Келнара Данокара.

Кфар молчал, и Агат решил, что так и не дождется ответа… неожиданно наставник негромко рассмеялся.

— Ты наблюдательный для принца, Агат. Мы оберегаем свои тайны, но ты слишком грезящий, чтобы не видеть однозначных вещей.

На миг Агата затопила гордость: наставник почти что сказал, он один из них. Почти! Усилием воли Агат заставил себя вернуться к теме разговора. Он оказался прав. Его наблюдения в Обители грёз не прошли даром.

Магов не так много. То, что они послали с экспедицией трех и одного из самых мощных в империи — да, это явно знак того, что они заинтересованы в исходе.

— Первый среди грезящих согласен с императором, — сказал Кфар Шемет. — Будто бы в библиотеках Ша’харара могут найтись ответы. Ты же и сам прекрасно понимаешь, всё взаимосвязано. С грёзами какая-то проблема, поэтому и орихалк их не держит.

— А что думаешь ты?

— Вряд ли ответ принесут на блюдечке. Возможно, если мы его отыщем, он нас не устроит.

Агат нахмурился:

— Думаешь, всё настолько плохо?

— У меня есть предположение. Всё в нашем мире циклично, смерть и перерождение, смена времен года. Магия тоже может быть циклична, и сейчас наша угасает. Чтобы исчезнуть совсем или вновь взойти.

— То есть ничего делать не нужно?

— Это не в природе людей. Да и я не готов сидеть и ждать.

— Рад, что ты здесь.

Агат говорил искренне. Ему нравился Кфар, с ним забывалось, что Агат ненастоящий грезящий и никогда не станет полноценным. Если бы его способности были больше!

— Как думаешь, — Агат запнулся. — Как думаешь, из меня выйдет когда-нибудь грезящий?

— Нет.

Кфар ответил легко и сразу, а внутри Агата будто что-то оборвалось. Он подозревал, но не так же резко. Краем глаза заметил, что Кфар наконец-то посмотрел на него с тонкой улыбкой:

— Я думаю, из тебя выйдет нечто совсем иное, просто мы еще не знаем, что именно.

— Надеюсь, — проворчал Агат, но улыбку сдержать не смог. — Я и сам хочу узнать, в чем будет заключаться моя история.

Неожиданно для самого себя его мысли вернулись к зелью, настаивающемуся у Ашнары. Кости Лазурита полностью растворились, слились с вязкой жижей, которая спустя дней десять должна стать прозрачным зельем, которое излечит от яда.

Лазурит прожил совсем недолго, но даже после смерти продолжилась его история. Из него тоже не вышло грезящего… или даже ребенка. Зато вышло что-то иное. Конечно, Агат надеялся, что у него обойдется без лишнего трагизма.

В тот первый день, когда они вышли из Кахара, Агат попросил у Ашнары щепки латмарана и совершил ритуал памяти по маленькому и давно умершему Лазуриту. Сейчас он был бы старше Агата. Грусть оказалась светлой, терпкой и чуть щекочущей, как тот дымок, что поднимался к нему. Агат надеялся, что обряд почтил память мертвого брата и дал ему энергию в новом рождении. Где-то в мире существовал человек с душой Лазурита. И у него шла новая история.

— Что происходит? — нахмурился Кфар.

По каравану будто пошла рябь, колокольчики замолкали, повозки останавливались, слова передавались от головы к хвосту. Агат широко улыбнулся:

— Мы прибыли.

***

Они нашли Ша’харар на закате.

Повозки поставили кругом, лошадей распрягли. Слуги тут же начали суетиться, ставя палатки и разжигая костры. Берилл организовал воинов проверить пространство, хотя никого, кроме пары сусликов, они не нашли.

На взгляд Агата, это место ничем не отличалась от любого другого. Только в котловине между холмами поблескивало озеро. Как говорил Каэр, оно пересыхало часть сезона, поэтому и оказалось сложным определить местонахождение. А еще, конечно, тот факт, что небольшое озеро в пустошах оставалось безымянным.

Каэр раскладывал карты, изучал каждый камень и с восторгом показал какую-то плиту рядом с озером. Она действительно была обтесана не природой.

— Это останки надземной части! — восторгался Каэр. — Терраса у воды. Где-то здесь должен быть вход!

Время шло, ничего хотя бы отдаленно похожего на ворота не было, и первые эмоции постепенно угасали. Устроенный между холмами лагерь успокаивался и начинал жить обычной жизнью с приближением сумерек. Все готовились к длинной стоянке.

Агат же сел перед костром, смотря на пламя. Когда чуть позже приготовили ужин, он так и не встал, чтобы взять свою порцию. Краем глаза увидел Берилла с Ашнарой, но не пошел к ним.