Одержимость мастера (СИ) - Холин Алиса. Страница 27

Это была щедрая награда после всех моих испытаний.

После горячего завтрака с полной корзинкой съестного, инвентарем для уличных игр и книжками мы отправлялись в дальние уголки поместья. Играли в бадминтон, жмурки, фанты, «съедобное-несъедобное», читали «Ассистентку антиквара» и на ходу сочиняли свои собственные истории. Оказалось, что у Евы, кроме музыки, еще и потрясающие способности к рисованию. Пока мы с Августом наперебой придумывали испытания вымышленным героям, Ева проворно делала быстрые и необычайно точные зарисовки. Удивительно способная девочка! Август же оставался для меня «темной лошадкой» — его интересовало все без разбора.

Однажды, когда мы с близнецами развалились в траве после активной игры в мяч, я вдруг почувствовала, что кто-то наблюдает за нами. Подняла голову и оглянулась. В окне второго этажа, точно картина в раме, темнел силуэт. Сомневаться не приходилось — из окна своей лаборатории за нами наблюдал Ян Макильских. Сделав вид, что ничего не заметила, я продолжила разговор с близнецами. Надзор не прекратился и на следующий день. И на третий — тоже. Каждый раз в разное время, но господин Макильских исправно появлялся в окне: постоит пару минут и скроется за портьерами. Вскоре я привыкла к тому, что на наших прогулках нас не трое, а четверо.

Ну что ж, раз хочется, пусть наблюдает.

Когда для моих воспитанников приходило время обеда и дневного сна, я раскладывала на изумрудной сочной траве скатерку с заготовленными Анной припасами. Утомленные свежим воздухом дети быстро засыпали, а я получала маленькую передышку.

Как ни нравилось мне проводить время с Августом и Евой, было у меня еще одно любимое занятие. Я изучала книгу «Легенды о сотворении мира», оставленную для меня папой в роботе «Печенье-из-чего-угодно». Больше всего меня заинтересовала история о русалке с аквамариновыми глазами, которую соединяла некая невидимая, но прочная связь с благотурином. В легенде говорилось, что русалки с аквамариновыми глазами издревле могли при помощи благотурина оживлять умерших. Эту и все остальные истории я знала уже наизусть, но мне нравилось держать эту книгу в руках, рассматривать рисунки на ее страницах и разглядывать на полях написанные папиной рукой пентаграммы и формулы, которые ровным счетом ни о чем мне не говорили. Не встречалось подобное ни в учебниках, ни в каких других книгах. Я ломала голову над десятками предположений, что бы они могли означать, но все они сливались в одно-единственное следствие: отец действительно занимался какими-то разработками или тайным учением, о котором я даже не подозревала.

С гордостью могу отметить еще одно положительное событие, вызванное моим пребыванием в доме Яна Макильских. Случилось оно накануне нашего с ним выхода в высший свет. Мы с детьми ужинали в столовой. Близнецы, как всегда, счастливо переговаривались, строили планы на следующий день. Мы уже заканчивали первое, когда на пороге столовой без предупреждения появился хозяин дома. Детское щебетание тут же стихло. По позвоночнику пробежал холодок. Неужели все снова пойдет насмарку? Я быстро глянула на близнецов: гнева на их лицах не увидела — скорее, ожидание и любопытство. Что ж, уже неплохо. Напряжение немного спало.

За эти две недели господин Макильских так и не соизволил со мной объясниться. Неужели выдумал всю эту историю с моим «назначением», чтобы обозначить жирные границы для господина Темникова? Если так, то я ему благодарна. А если Ян Макильских решил взять меня с собой, чтобы защитить свое имя от пересудов, так это совсем другое дело! Я не против. Чего сложного — один вечер попритворяться ассистенткой главного биомага империи… А потом, глядишь, можно и надбавку попросить за участливость (ох, не рассчитаетесь со мной, господин биомаг!). Или, еще лучше, отпроситься на денек и съездить в аквалабораторию, а может, после такого и тетушку проведать свозит.

В общем, появление биомага меня несказанно обрадовало.

Анна бросилась накрывать на стол хозяину. Положила салфетки, ложку и поставила тарелку с щедрой порцией запеченного картофеля с подливкой и салатом из свежих овощей. Господин Макильских пожелал нам приятного аппетита и как ни в чем не бывало с аппетитом набросился на еду. Разговоров за столом не было, но не было и конфликтов! Дети подчистили тарелки и, по-прежнему радостные, выбежали в холл. Вот честное слово, произошло все так непринужденно, словно и не было между отцом и детьми натянутых отношений. Я так расчувствовалась, что едва не пустила слезу.

Мы остались в столовой вдвоем.

Оттягивать разговор дальше было некуда. По какой бы причине биомаг ни тащил меня в императорский дворец, если я появлюсь в таком виде, в каком гуляю с детьми на лужайке, и назовусь его ассистенткой, его же в первую очередь и засмеют!

— Господин Макильских… — собравшись с духом, начала я, когда меня перебили.

— Кажется, я просил называть меня Ян. — Хозяин дома потянулся за ломтиком ржаного хлеба.

Я сдавленно выдохнула. Язык не поворачивается называть мрачного, нелюдимого биомага просто «Ян».

— Да… было дело, — кивнула я, но решила пока обойтись без обращения — и так понятно, с кем я говорю, ведь, кроме нас двоих, здесь никого нет. — Если про прием у императора это не шутка и я поеду в качестве разовой поддержки, то мне необходимо получить аванс.

Господин Макильских поднял на меня свои темные, словно ночь, глаза.

— Хотя бы половину жалованья, — уточнила я. — До конца месяца еще далеко, а мне ехать не в чем. И… с вашего разрешения, я хотела бы попросить Юрека завтра с самого утра отвезти меня в какой-нибудь магазин женской одежды.

— А… ты про это… — протянул биомаг. Он как-то странно посмотрел на меня, словно приценивался, и наконец произнес: — Чего молчала все это время?

Это я-то молчала? Сам пропадает в своей лаборатории. И сам же запретил беспокоить!

— Завтра ты уже никуда не успеешь, а сегодня поздно. — Он поднял с коленей салфетку и положил на стол. — Доела?

— Да… — Я удивленно взглянула на господина Макильских.

— Ну тогда пошли.

Глава 28

Биомаг поднялся и вышел из столовой, я последовала за ним.

Он направился к центральной лестнице, и так, в тишине, мы поднялись на третий этаж. Именно этой дорогой вел меня в тот раз Август… У поворота в левое крыло я замешкалась, вспоминая свое не такое уж далекое заточение. Господин Макильских оглянулся, и я тут же прибавила шагу.

Мы прошли бальный зал. Как и в прошлый раз, свет зажигался на наше движение. Оказались в будуаре с зеркалами, который наверняка принадлежал миссис Макильских.

Мое воображение тут же нарисовало картины приготовлений к танцам или выходам в свет. Я представила, как под тягучую мелодию новенького фоноавтографа она подбирала платья, накидки и шляпки, сшитые из бархатных или атласных тканей. Как с помощью служанки шнуровала кружевные тесные корсажи. Как пудрила щеки и носик ароматными рисовыми присыпками. Как приглашенный парикмахер укладывал волосы в прелестные куафюры из нежных роз. Закрыла на мгновение глаза и буквально вдохнула запахи ошпаренной одежды, пудры и крепких одеколонов. Чудесное место, в котором мечтала бы оказаться любая девушка!

Молча, быстрым шагом господин Макильских подошел к закрытому шифоньеру, распахнул резные деревянные дверцы. От звонкого щелчка все мои фантазии вмиг рассеялись туманом. Биомаг вытащил плечики с бальным платьем цвета чайной розы. С завышенной талией и кружевными цветами по глубокому декольте, оно смотрелось очень смело и в то же время совершенно восхитительно.

— Туфли тоже должны подойти. — Он показал на полку с многочисленными коробками. — Только побыстрее, пожалуйста.

Мне почудилось, что его слова прозвучали твердо, словно это не просьба была, а приказ. Еле оторвала глаза от фатиновых цветов с атласными листочками и рюш и уставилась на нанимателя. Он что, рассчитывает, что я надену платье его жены? Оно, бесспорно, прелестно, волшебно, великолепно! У меня никогда в жизни не было такой красоты. Но все это как-то… неправильно… Хозяйки не стало, а я пользуюсь ее вещами как своими. И к тому же что скажут Август и Ева, когда увидят меня в наряде их матери?