Интербеллум (СИ) - Лета Валерия. Страница 31

Я закрыла глаза и сразу уснула. Мне редко снятся сны. Как правило, это фрагменты из моего детства или же убитые. Меня не мучает совесть при виде своих жертв, и я не назову такие сны кошмарами. Правда, сегодня ночью мне снилось нечто особенное. Нет, это был не жаркий летний день у побережья океана, что, наверное, снится многим изнеженным чародейкам. Мне не снились леса, луга или дети, или то, как я добиваюсь всеобщего почета. Даже во сне я понимала нереальность происходящего, потому что настолько страшно просто не может быть.

Я не знала, где нахожусь. Какая-то темная комната без окон и дверей. Я не была ранена, но у меня отняли оружие. Вместо привычной одежды на мне был национальный костюм моей родины. Белоснежного цвета кимоно плотно запахнутое, а в руках — повязка. Чхэк синего цвета с рисунком по центру из серебряной нити. Я знала, кому он принадлежит, и когда за спиной раздались осторожные шаги, руки дрогнули, словно держали тяжёлую ношу. Непосильную. Так вот, почему на мне кимоно! Я испугалась обернуться. Чхэк выскользнул и упал на пол. Шаги затихли. Вдруг появилась дверь — неосвещенная, разбитая. За нею не спасение, а погибель, но я все равно побежала, растоптав повязку, схватилась за ручку, дернула и в то же время сильная рука легла на плечо.

— Хитоми.

Нет. Нет! Я замотала головой. Трусиха. Бестолочь. Нет. Откройте дверь! Я выбираю смерть!

Меня пронзили клинком. Моим же мечом. Смерть на поле боя выглядит героической, но если ты даешь себя убить, не защищаясь, ты — жалок. Я позволила себя убить. Кровь потекла изо рта, вокруг раны образовывалось багровое пятно, разукрашивая белые, ослепительные одежды. Ноги подкосились. Катана вышла из живота, я упала на колени.

— Хитоми.

Я раскрыла глаза и вздрогнула. Альберт нависал надо мной с заинтригованным видом и отпрянул, стоило проснуться. Приняв вертикальное положение, я судорожно провела рукой по лицу.

— Кошмар?

— Вовсе нет, — ответила вслух, чем выдала беспокойство.

— Что снилось?

— С каких пор ты стал тактичным и перестал вторгаться в мои сны?

Я проснулась раньше, за окном стояла глухая ночь, но сна уже ни в одном глазу. Что ж, пора принять душ и отправляться в дорогу.

— Ты сильно ворочалась… Решил, что не хочу видеть причину твоего возбужденного состояния.

— Как благородно.

— Ты назвала имя, — роняя слова, медленно сказал куд.

Я остановилась в ванне напротив зеркала и посмотрела в отражение. Альберт материализовался и сложил на груди руки. В отражении на меня смотрела все та же женщина, ничего не поменялось, только лицо стало бледным.

— Есть вещи, которые необходимо забыть, Хитоми. Ты служишь дому Демонова.

Мое тело непроизвольно вздрогнуло, и я отвернулась. Обычный сон.

— Я помню.

Горячая вода полилась на голову, и я прикрыла глаза. Благодаря поразительной способности шаманов восстанавливать силы за несколько часов я не чувствовала себя разбитой. Мы лучше физически развиты, чем чародеи и маги, наш народ легко поддается дисциплине и контролю. Маги до сих пор окончательно не склонились, они лишь преклонили колени в ожидании момента. Как только власть ослабнет или появится хотя бы намек на слабость, гордая раса воспрянет духом. Нам же в головы прочно вбили, что мы рабы, отчего никто из нас не мечтает о другой жизни.

— Колени! — воскликнула я, распахнув глаза, отчего шампунь сразу попал на слизистую.

— О чем ты?

— За покушением стоят маги.

Эта очевидная мысль взволновала сильнее, чем, если бы сейчас сюда вошел Демонов. Я начала промывать волосы, не желая тратить ни одной лишней минуты.

— Удивительная ассоциация коленей с магами, — заключил Альберт. — Доводы?

— Кому еще выгодна смерть наследника? Кто хочет развязать войну и утопить в ней чародеев?

— Давай разберемся с первым вопросом. Есть чародейские семьи, которым, скажем, не нравится положение в государстве. Считают себя недооцененными или не видят Евгения на троне.

— В открытую они не осмелятся пойти против Демонова.

— Только если их много. Ты можешь поручиться за все области и провинции?

— Нет, невозможно. Заговор такого масштаба за гранью реальности.

Кажется, так быстро я не одевалась очень давно. Налету натягивая джинсы, я продолжала размышлять, боясь упустить что-то важное.

— Эту версию Демонов уже давно отрабатывает. Он знает лучше, какие дома преданны ему, а какие затачивают кинжал. А если маги?

— Если и маги, предлагаешь всех вырезать?

— Нужно найти чернокнижника!

Я покинула резиденцию до восхода солнца. Несколько лет назад этот маг сильно помог мне, заколдовав катану. В уплату он попросил не денег, а двух живых шаманов. Не знаю, что с ними стало, но таков был уговор. Неизвестно, чего он захочет сейчас.

Я хорошо запомнила дорогу. Доберусь до слияния рек Тобола и Иртыш, там оставлю машину и пойду пешком по тайге. Идти придется два дня. С собой у меня было все необходимое: сигареты, еда, оружие. Я ехала так быстро, насколько могла. Использовать вертолет уже не было возможности.

Неважно, насколько процветает государство, всегда найдутся несогласные с политикой правящего дома. Евгений не посещал заседания Тайного Совета, не появлялся на собраниях министров и тем более не интересовался нуждами народа. В свои двадцать два года он не сделал ничего полезного. Постоянно заботясь о своих желаниях, он не думал о чужих проблемах. Как ни старались Демонов и Артемьев, у них ничего не получалось. Становилось все труднее скрыть от верхушки элиты сумасбродство наследника. Нет, хозяин был хорошим чародеем, у него не поднимется рука убить или кого-то предать, но он также не готов заботиться о нуждах своих подданных. После скандала на балу он показал себя не с лучшей стороны. Если большинство чародеев можно было подкупить или запугать, припомнив ужасы последней войны, то магов ничто не остановит. Непримиримые борцы за право равенства, проигравшие, но не сломленные. Чем больше правительство их угнетало, тем сильнее они мечтали его свергнуть. Несмотря на выпущенный тридцать пять лет назад указ «Об образовании магов», когда некоторым из них разрешалось учиться, их положение оставалось незавидным. Они не занимали высоких постов, не могли колдовать для себя, только для нужд государства и по особому разрешению, скрепленному печатью архонта.

Я свернула с дороги и выехала на обочину. Теперь только пешком. Я перекинула сумку через плечо, закрыла машину и сошла с трассы. В Тобольске была настоящая зима, в лесу снега высыпало по пояс. Холодное солнце светило над головой. Предстоял долгий и сложный путь, хотя я оделась подходяще, меня бросало в дрожь при виде глухого леса. Я должна найти его, пусть это будет стоить жизни. Натянув шапку на уши, я перепрыгнула через канаву.

Темный, таящий опасности, лес раскрыл свои объятия. Ноги утопали в снегу, к концу дня они промокнут и замерзнут. Дневной свет почти не проникал, задерживаясь в ветвях сосен, елей и пихт. Высокие деревья отбрасывали на снег грозные тени. Девочкой я боялась ходить в лес одна. Люди думают, что кроме зверей другой опасности здесь нет. Однако шаману без духа, без способностей желательно не переступать за черту. В лесу тебя поджидают одни неприятности.

— Жаль, нет протоптанной дороги.

— Чернокнижник не добрый волшебник, выполняющий желания за «спасибо», — ответила я, гадая, куда бы поставить ногу, чтобы не набрать снега в сапоги или не провалиться.

Время тянулось медленно. К двум часам дня я проделала меньше половины пути. Необходимо было сделать привал и пообедать, но я шла дальше. Отдохну вечером, с приходом темноты.

— Что тебе приснилось?

— Спрашиваешь, зная ответ.

— Я только знаю, кто приснился. Почему сейчас?

— Мне снилась моя смерть, — сказав это, я оступилась и нога провалилась по колено в снег.

— Проклятье! — выругалась вслух.

— Тот же сон? Почему сейчас?

— Мне не снятся одни и те же сны.

Куд кивнул.

— Ты до сих пор не отпустила, все еще помнишь. Подумай, как мы рискуем. Если кто-то…