Хроники Драконьей империи. 2. Не единственная (СИ) - Караюз Алина. Страница 34
– Зачем ты сказала перед всеми, что ведьма?
– А разве это не так? – пожимаю плечами.
– Моя жена не может быть ведьмой!
– А я не твоя жена.
– Что?
Он замолкает, ошарашенно глядя на меня. Я вижу, как бледнеет его лицо, как выступают зеленоватые чешуйки, как глаза наполняются багрянцем.
Произношу тихо и по слогам, выделяя каждое слово:
– Я не твоя жена, Дарион Лемминкейр. Не принимай желаемое за действительное.
Глава 20
Дарион открывает рот, чтобы ответить (судя по его лицу, что-то гневное и не совсем цензурное), но тут в дверях появляется Моран с моими саквояжами в обеих руках и шляпной картонкой под мышкой.
– Простите, ваша светлость, – парень запинается на пороге. – Я тут это, багаж принес…
– Ничего, я уже ухожу, – цедит мой дарг сквозь зубы и пролетает мимо него с таким видом, что у бедняги даже волосы дыбом встают.
Я же мысленно выдыхаю. Ушел – и хорошо. Пусть остынет. А у меня и без него дел полно.
Жду, пока мой надзиратель поставит саквояжи, и выпроваживаю его за двери. Правда, он далеко не уходит, заверяет, что будет стоять на часах, охранять мой покой. А то вдруг «светлейшей льере» что-то понадобится.
Конечно, понадобится. Например, зеркало, чтобы связаться с Анабель.
В одном из саквояжей нахожу две шкатулки. Одна с нехитрой косметикой, вторая с украшениями. В крышки обеих вделано по зеркальцу, да еще одно отдельно лежит. Как же мне повезло!
Ставлю одно зеркальце перед собой, а второе так, чтобы его невозможно было увидеть из первого, и поворачиваю кольцо.
В моем мире только-только занимается рассвет, но Анабель откликается сразу, будто ждала.
– Ну, что там? – она впивается в меня пронзительным взглядом.
– Жива, как видишь, – жестко усмехаюсь в ответ.
А вот в ее глазах трепещет огонек тревоги.
Анабель уже не кажется мне такой страшной, как прежде. И уверенности в ней поубавилось.
– Что ты сказала Дариону?
Этот вопрос не застает меня врасплох, потому что легенду для Анабель я подготовила заранее, воспользовавшись ее любезным предложением и когда-то прочитанным фэнтези.
– Поскользнулась, упала, очнулась в твоей кровати и в твоем теле. О прошлом ничего не помню.
– И что, он поверил? – она недоверчиво прищуривается.
Я невозмутимо пожимаю плечами.
– Нет, конечно. Но вопросов не задает, его, видимо, мое прошлое не интересует.
В какой-то мере это чистейшая правда.
– Я же говорила! – восклицает она. – Ему плевать на тебя! Кто ты, откуда – его не волнует. Главное, чтобы ты родила этого гхаррового наследника! В этом все дарги! Женщины им нужны, только чтобы рожать этих…
Она резко замолкает и проглатывает последние слова. А я решаю умолчать о том, что этой ночью Дарион ночевал отдельно.
Анабель кидает взгляд мне за спину.
– Вижу, вы уже не в Лемминкейре.
– Да, только что прибыли в Дардаас.
– Я знаю, где это. Рилия с тобой?
– Нет, Дарион решил, что в крепости служанка мне не понадобится.
– Плохо… – она на секунду задумывается. – Сколько раз ты пила отвар?
– Четыре.
– Маловато, конечно… ну ладно.
– Для чего маловато?
– Чтобы выяснить, беременная ты или нет. Я не собиралась ждать, пока у тебя начнутся женские дни.
– А теперь?
– А теперь у меня нет выбора, – бурчит она зло. – Ну, раз ты жива и здорова, то я пошла спать. А то всю ночь глаз не сомкнула.
– Никак переживала за меня?
«Сестрица», – едва не сорвалось с губ.
– Конечно, переживала! – Анабель стреляет глазами куда-то вбок, в сторону входной двери. – Если с тобой там что-то случится, я тут застряну!
Я делаю вид, что не заметила ни ее нервного взгляда, ни лихорадочно вспыхнувших щек. Но сразу перевожу разговор на другую тему:
– Как мой сын?
– Спит, что ему сделается.
– Я хочу увидеть его.
– Мы же договорились… – недовольно начинает она, но я перебиваю.
– Обстоятельства изменились. Дарион знает, что я самозванка. Ты же не хочешь, чтобы я рассказала ему о нашем секрете?
Она бледнеет, но тут же берет себя в руки.
– Если ты это сделаешь, то никогда не увидишь сына!
А вот это она зря.
Печать на груди отзывается ледяным холодом. Из нее выстреливают странные нити – невидимые глазу, но вполне осязаемые. Тонки, темные и дрожащие, будто нити паутины. Они пронизывают мое тело сетью вен и нервных волокон, а потом наполняются темной силой. Пугающей и почти неуправляемой.
Все происходит буквально за один вдох.
Сила клокочет во мне. Волосы медленно распрямляются. На глазах появляется красная пелена. В кончиках пальцев – покалывание, будто от статического электричества. Кажется, стоит сжать пальцы в щепотку – и возникнет искра!
Еле сдерживаясь, наклоняюсь ближе к зеркальцу.
– Если с головы моего сына упадет хоть волосок, то ты и твои дружки пожалеете, – собственный голос кажется мне чужим. – Я сгною вас заживо.
И резко захлопываю крышку шкатулки, разрывая связь между зеркалами.
Падаю на стул.
Нити во мне стремительно сжимаются, уползают внутрь печати. Тело охватывает озноб. Кажется, что температура в комнате упала ниже нуля. Я обнимаю себя руками, чтобы согреться.
Зря я это, ох, зря. Не выдержала, сорвалась. Теперь Анабель знает, что ведьмин знак пробудился…
– Не переживай, девочка, – голос Лохана заставляет меня вздрогнуть и изумленно глянуть на второе зеркало. – Ты молодец.
Я и забыла про него!
– Что теперь будет? – спрашиваю, кусая губы.
– Посмотрим. Если Анабель знала о твоих силах, то она знала и то, что они могут проснуться, едва ты переступишь порог этого мира. Жаль, у меня нет образца того напитка, которым служанка поила тебя… Думаю, к деторождению он не имеет ни малейшего отношения.
– Тогда зачем?
– Возможно, чтобы сдерживать твои силы.
– Но ведь я должна была пить его всего три дня!
Лохан вздыхает и трет переносицу. Потом поясняет:
– Чтобы зачать, ведьма должна на время подавить в себе магию, иначе плод не приживется. Да и потом, вынашивая ребенка, она не может использовать свои силы. Колдовство и беременность несовместимы.
Я со стоном закрываю глаза.
– Что мне делать, господин Лохан? Я боюсь за сына! Она же первым делом побежит все рассказывать своим сообщникам!
– Называй меня просто энейре. Какой из меня господин? И не переживай, они не посмеют причинить вред твоему ребенку, ведь его имя стоит в магическом договоре. Можно сказать, Анабель сама себя перехитрила.
– То есть?
– У каждого договора есть заказчик и исполнитель. В вашем случае исполнитель ты, а здоровье твоего сына это оплата за твои услуги. Правильно?
– Д-да…
– Значит, твой сын – предмет договора с твоей стороны, магически подтвержденный. Любой вред, причиненный ему, отразится как на заказчике, так и на том, кто этот вред причинил. Так что Анабель будет беречь его как зеницу ока и никому в обиду не даст. А вот после того, как услуга будет оказана и оплачена…
Он многозначительно замолкает.
Я издаю тяжкий вздох:
– Понятно, что ничего не понятно.
– В следующий раз, как свяжешься с Анабель, потребуй, чтобы она показала сына. Я попробую незаметно повесить на него следилку.
– Это что?
– Заклинание такое.
– И что оно даст? Я смогу его видеть?
– Видеть – нет. Сможешь чувствовать. Знаешь, это тоже немало.
– А если Анабель откажет?
От такого предположения у меня по коже ползет мороз.
– Боюсь, она не в том положении, чтобы ставить условия.
– К сожалению, я тоже…
– Дарион уже занимается этим вопросом. Просто доверься ему.
Если бы он только знал, как я хочу довериться и доверять! Но после того, что узнала о даргах и ведьмах…
Мы с Дарионом, по сути, из двух враждующих лагерей. Он видит во мне ненавистную ведьму и в то же время женщину, которая может дать ему столь желанного ребенка. А кого я вижу в нем? Мужчину нечеловеческой расы, с которым познакомилась не по собственной воле. Мужчину, заставившего меня узнать такие вещи, о которых я теперь мечтаю забыть!