Рождение (СИ) - "Мария Птица-Кошка". Страница 21

В полной тишине процессия двинулась к истокам Малоокки. Главной остаётся безопасность. Несколько дежурных просматривают горизонт, опасаясь григстанских свидетелей происходящего, группа женщин дотошно прочёсывает каменистую почву, дабы оставалось минимальное количество следов. Властвует скорбь. Старейшины контролируют соблюдение беззвучия беспрецедентно строго: уже сам процесс погребения обратился крайне рискованным мероприятием. Время словно приостановилось. Каждый вынужден вспоминать о долгом сроке, что предводительствовал беспомощной горсткой людей решительный и мудрый воин, каким был Аюту. Отныне он превращается в героя сказок и легенд, пересказываемых из поколения в поколение детям, если их народ будет существовать и впредь. Они изучат его в качестве самого светлого идеала, цели стремления любого. Но насколько долго продлятся дни истории спасаемого им племени? Смогут ли они существовать при его отсутствии? Месяцы или века?

Пламя взметнулось до небес с сухим треском хвороста. Кто-то из старейшин подбросил что-то горючее в погребальный костёр. Будто бы история в мощных языках пламени делится надвое. Что-то будет дальше? Какие легенды родятся после сего переломного мгновения? Всё скрывает неизвестность. Только воды маленького ручейка, сливающегося с водами напоённой мифами реки долины Оутласт, всё так же бескомпромиссно струятся, переливаясь в рассветных лучах золотом. Им суждено увидеть многое. Это освящённое многими годами место терпеливо ждёт новых страниц рассказа, сочинённого жизнью: очередные трагедии и радости сложатся в чьи-то биографии, сменяясь одна за другой… Пока человечество живо.

Обратно решено возвращаться разными дорогами, во избежание раскрытия Убежища. Ланакэн негромко предложил Соулу побродить в окрестных лугах. Старый друг согласился. Действительно пройтись бы, любуясь всегда совершенной природой долины Оутласт. Шоу незаметно втиснулся в их компанию, скорее всего из соображения безопасности: по-прежнему не доверяет Осилзскому. Само собой разумеющейся стала и компания Силион, словно маленькая тень, следовавшей всюду за защитником. Таким составом они и вышли в противоположном от человеческого поселения направлении.

День выдался безветренный и ласковый, каких много на этой равнине. Чуть заметный ветерок легко отталкивается от кожи, принося запахи всё новых и новых цветов, распустившихся где-то в глубине окружающих территорий. Насекомые тянут свои вкрадчивые мотивы в зарослях невысокого кустарника. Вот бы всегда вокруг такое же умиротворение, чтобы ничего никогда никому не грозило из-за очередного поворота дороги. Словно бы мир человеко-григстанского противостояния где-то в непреодолимой дали от чистоты и глубины ярко-голубого неба и напоенной утренней прохладой изумрудной зелени. И иногда складывается впечатление: всё минувшее лишь глупый сон, не дающий покоя по ночам. Правда, около всё так же робко следует худенькая фигурка, задумчиво следящая за горизонтом. Порой кажется, просто бездумно созерцает окрестности, порой — проявляет излишнюю бдительность, от которой никак не удаётся избавиться. Это несколько не согласовывается с детскими ещё чертами. Прелестный ребёнок в райском саду. Но только иной раз Ланакэн замечает едва ли не потустороннюю улыбку, с которой подопечная следит за полётом красивой бабочки или пушинки. И в этом выражении присутствует столько внутренней боли, столько неумения расслабиться, что становится страшно.

Наблюдая за Безумной Григстанской Красавицей, как уже окрестили её в Убежище, воин не доглядел того, что не укрылось от пристального взора малышки. Она нахмурилась и поторопилась приблизиться к Осилзскому.

— Господин, там григстаны. Они заметили нас, — украдкой доложила Силион, не глядя в его сторону.

— Где? — проследил за её коротким жестом. Их довольно много. Около десятка. И расстояние не позволяет уйти от их непрошеного наблюдения. Либо привести их к остальным, либо ждать открытого столкновения, которое, скорее всего, закончится ликвидацией малочисленной человеческой группки. Шоу мрачно улыбнулся, разминая плечи и проверяя доступность всех клинков. На его лице буквально читается: «Как глупо всё закончится». Соул присвистнул и почему-то шёпотом выдавил:

— Как поступим?

— Отступать нельзя. Там ещё слишком много женщин и стариков. Бежать собственно некуда — пойдут за нами. А чем здесь хуже? Кстати… Тебе бы спрятаться, — распорядился предводитель Сопротивления, угрюмо покосившись на спутницу.

— Но…

— Я приказываю, а не интересуюсь мнением. Там кусты. Сядь и жди. Потом сама посмотришь, куда тебе лучше идти. Лучше не в Убежище — ещё припишут нашу гибель. Иди! — грозно повторил спаситель. Пришлось исполнять. Сказывается обученность жёсткой дисциплине и иерархии, властвующих в цивилизованном обществе. Риул задумчиво протянул:

— А ты уверен, что твоя красоточка не присоединится к ним?

— Даже если… Это что-то меняет? Не присоединится. Для неё они, быть может, даже страшнее, чем для нас, — печально отозвался начальник. Вдруг посетила непрошеная мысль: если его не станет, чудачке некуда будет идти. Как поступит тогда?

И вот чужаки приблизились. Они в отличном расположении духа: уже предвидят лёгкую победу. Их даже веселит возможность расправиться с кучкой человеческих бойцов, столь опрометчиво позволивших застать себя в незащищённом состоянии. Коротко звякнула жестокая сталь. Солнце холодно отразилось от обнажившихся лезвий. Стараясь оставаться обыденно спокойным, предводитель человечества медленно освободил клинок и опустил к самой земле. Выяснилось, кое-что о нём уже слышали среди врагов, ибо кто-то из подошедших удовлетворённо отметил:

— А вот и наследник человеческого Сопротивления. Удача сама в руки плывёт!

И тут Ланакэн узнал его. Невысокий, русоволосый, облачённый в весьма искусно смастерённую лёгкую защиту из разукрашенного резьбой и металлом хитина… Ндуву насмешливо изучает забытого им противника, просчитывает странную тактику, о которой ему уже докладывали. Ярость ослепила Осилзского, но отчаяние от невозможности победить отрезвило разгорячённую голову и вернуло способность анализировать, будто ледяной душ. Старший Окналзски жестами распределил своих соратников. Как и следовало ожидать из поразительной осведомлённости, для него главной целью стало отрезать и уничтожить надежду Шамула. Поэтому собственные силы и еще пятерых самых крепких охотников наследник Руали направил на этот основной удар. Они сразу окружили бывшего землепашца. Выяснилось, предводитель маленькой группки из членов Сопротивления действительно великолепный и неординарный боец. Несмотря на неравные силы, он держался упрямо и долго, отделённый в первое же мгновение от товарищей. Но, как бы ловок и находчив ни был, в такой схватке не победить. О кандидатах замка Руали недаром ходит слава непревзойдённых фехтовальщиков, а помимо того бой совершенно бесчестный. Вскоре, успев-таки остаться лишь с тремя соперниками, Осилзский пропустил несколько касательных ударов. Именно тогда, воспользовавшись одновременной атакой своих двоих соратников, высокородный григстанин стремительно обошёл его сзади и нанёс тяжёлый удар плоской стороной лезвия по незащищённому черепу жертвы. С едва слышным стоном оглушённый человек пошатнулся, чем незамедлительно воспользовался молодой зеленоглазый, уже нанёсший несколько царапин обречённой добыче. Пока не успела рассыпаться мгла, охватившая зрение окружённого ими, быстрый и уже неуловимый охотник на полуживотных торопливо выбил оружие. Уходя от следующего выпада, приговорённый оступился и упал, не без помощи своего главного преследователя. Будто бы остановилось всё, позволяя умирающему проститься с тем, что так любил: с вольным небом, безграничным простором Оутласта, лёгким ветерком. Всё пробилось к рассудку, заставляя оценить на прощание утрату. И где-то в глубине сознания пронеслось: справиться с убийцей Далианы не удалось.

Надо признать: Силион усердно исполняла распоряжение покровителя. Она покорно легла в зарослях и оставалась никем не замеченной в течение всего сражения, пока не осознала: столько раз вступавшийся за неё мужчина будет убит в предательской и неравной битве с тремя кровными кандидатами. Она уже поняла: главные свои силы брат направил именно на предводителя Сопротивления. Дольше ждать и прятаться нельзя. Пришлось украдкой обнажить Голубой Клинок, когда-то подаренный отцом. Беззвучно, словно тень, подняться из травы и столь же тихо метнуться к тому, кто уже готовится отсечь неприкаянную голову её единственного друга. Как и учила прежде на уроках фехтования, вошла в лёгкий транс, отключая излишнюю эмоциональность. Теперь только цель руководит отточенными движениями. И это оправдало себя, чего и следовало ожидать. Словно молния, сорвавшаяся с ясного неба, налетела на сражающихся, издала короткий предупреждающий вопль и за доли мгновения убила уже праздновавшего в душе свою несложную победу агрессора, перебив ему грудину вместе с сердцем и рёбрами. Прежде, чем узнала его.