Дерево дракона - Каннинг Виктор. Страница 9

— Нет. Но читал его подробный отчет о том, как он попал в плен и бежал. Что-то не припомню, чтобы там упоминалось о каком-то виски.

Моци усмехнулся и, как показалось Ричмонду, со свистом рассекая воздух, резко шагнул вперед, преобразившись в одно мгновение, словно и морально и физически переступил некий невидимый барьер. Сразу сделавшись жестким и настороженным, резким, отрывистым тоном проговорил:

— Вам не удастся удержать полумиллионный народ, который хочет иметь собственное государство. Вам не помогут ни ваша военная мощь, ни пули, ни тюрьмы. Отрицать это — все равно что отрицать сам ход истории. Победа будет за нами.

Такая внезапная перемена в настроении Моци на мгновение обескуражила Джона, привела в замешательство, но он тут же понял: в этом человеке таилась какая-то боль. На какое-то время она, похоже, отступила, но теперь снова вернулась, вырвавшись наружу. Боль эта была не чем иным, как проявлением фанатизма, на который этот человек был обречен до конца дней своих. И именно боль делала его опасным.

— Победа будет за нами! — повторил он.

— Пойду распоряжусь насчет вашего рецепта. Спокойной ночи, полковник, — ответил Джон как можно сдержаннее.

Начальник судового лазарета доктор Эндрюс наполнил склянку приготовленной им зеленоватой жидкостью и уверенно заткнул бутылочку пробкой. Это был еще очень молодой человек, почти юноша, с веснушчатым, задорным лицом.

— Любопытную вещь я заметил, — проговорил он с ядовитой усмешкой. — Как только какой-нибудь паршивый иностранец попадает к англичанам, сразу же так и норовит воспользоваться нашей медицинской службой.

— Яду бы ему подлить — в самый раз будет, — заметил один из судовых поваров, который обварил себе на камбузе руку и пришел в лазарет сделать перевязку и выкурить сигаретку. — Шурина моего убило осколком в этой проклятой Кирении.

Эндрюс взял листок с рецептом и резинкой прикрепил его к бутылочке.

— Намешал всякой бурды, подкрасил зеленкой, запихнул все это в их паршивые глотки — и они счастливы. Думают, что приняли лекарство. Медицина, как и кулинария, сплошной обман.

— Тебя послушать — одно удовольствие. Наверное, твоя девчонка уже не знает, куда деваться от этих рассказов.

— А вот и нет. Ей очень даже нравится. А мне интересно, кто готовил Наполеону слабительное в Доме инвалидов и кто с ним потом возился?

И, взяв бутылочку, он вышел из лазарета.

У дверей каюты, которую занимали Шебир и Моци, стоял вооруженный охранник. Завидев Эндрюса, он удивленно поднял брови, а тот, помахав у него перед носом склянкой, сообщил:

— Вот, несу стаканчик на сон грядущий для их высочества.

Ну и дурацкий же у тебя вид, парень. Да еще и пуговицы на ширинке расстегнуты. — Охранник принялся поспешно оглядывать брюки, а Эндрюс, презрительно фыркнув, продолжал:

— Ну и ну, до сих пор не знает, что на флоте на ширинках не бывает пуговиц!

И, шагнув к двери, он постучался. Изнутри послышалось:

«Войдите!» — и Эндрюс с кислым видом вошел в каюту.

Полковник Моци стоял посреди комнаты, Хадид Шебир лежал в постели.

— Лекарство от горла, сэр. — Эндрюс протянул полковнику бутылочку.

Тот взял ее и, одним движением оттеснив Эндрюса на середину каюты, спросил:

— Как его принимать?

— В рецепте все написано, сэр. Четыре раза в день. И разбавлять водой.

— Хорошо. Может быть, вы будете столь любезны… — Он поставил склянку рядом с графином на тумбочке возле изголовья Хадида.

Эндрюсу ничего не оставалось, как наполнить стакан водой и приготовить необходимую для приема дозу лекарства.

Хадид не обращал на врача никакого внимания. Полковник Моци, прислонившись спиною к двери, закурил сигарету и проговорил:

— Мы вам очень признательны.

Эндрюс промычал в ответ что-то невразумительное, а полковник Моци, которому, судя по всему, хотелось поговорить, стоя у него за спиной, продолжал:

— Вы, наверное, давно не были в Англии?

— Очень давно, — ответил Эндрюс, внезапно оживившись, и тут же прибавил:

— Сэр.

— Но вы, должно быть, уже скоро вернетесь туда, не так ли?

Ведь военные суда периодически меняют пункт приписки?

— Не знаю, сэр.

Эндрюс подлил в зеленый раствор воды и, воспользовавшись тем, что ни Хадид, ни полковник не смотрят в его сторону, размешал жидкость указательным пальцем. «Зато я хорошо знаю, — подумал он про себя, — когда кто-то что-то начинает вынюхивать». Повернувшись к Хадиду, он протянул ему лекарство.

Тот приподнялся на койке, посмотрел поверх стакана и тепло, обаятельно улыбнулся:

— У вас очень хорошее лицо, доктор. Если бы можно было выбирать, к кому попадать в плен, то любой, полагаю, предпочел бы англичан.

Эндрюс, который был шотландцем и имел на этот счет несколько иные соображения, промолчал. Хадид выпил лекарство и вернул ему пустой стакан, а полковник Моци, продолжая стоять у него за спиной, проговорил:

— У мистера Шебира старая пулевая рана на ноге, которая время от времени беспокоит его. Из-за этого у мистера Шебира часто бывают судороги. Не могли бы вы прийти завтра и сделать ему массаж?

— Вам следует уладить это с капитаном, сэр, — ответил Эндрюс, а сам подумал: «Ишь ты, куда хватил! Что вам тут, курорт, что ли? Вот если бы надо было промассировать ножку мадам Шебир, тогда другое дело».

Выйдя из каюты, Эндрюс был так поглощен своими мыслями, что не заметил охранника, а тот, сделав ему подножку, сказал:

— Вот тебе, паршивая пилюля, чтобы не задавался!

А в каюте Хадид, который теперь уже сидел на койке, говорил:

— Напрасно стараешься! Ничего ты от него не добьешься.

Они же специально придумали Женевскую конвенцию. Для них существует только звание, фамилия и личный номер. Я знаю их лучше, чем ты, Моци. Из них ничего не выудишь.

Полковник пожал плечами:

— Нам терять нечего. Надо стараться испробовать все. Любая деталь, любая мелочь может помочь нам. Мы не должны пренебрегать ничем… — Он уставился в иллюминатор, а потом с внезапно появившейся в голосе жестокостью повторил:

— Ничем!

На следующее утро, намереваясь передать Моци ответ капитана, Джон Ричмонд зашел в кают-компанию, как раз когда все трое заканчивали завтрак. Поздоровавшись, он обратился к Хадиду:

— Капитан Берроуз весьма сожалеет, что на судне нет квалифицированного массажиста. Однако если вас беспокоит боль в ноге, вы можете получить необходимую медицинскую помощь. Завтра утром мы прибудем в Порт-Карлос. Если вам требуется квалифицированная помощь, я не откладывая передам вашу просьбу сэру Джорджу Кейтору.

Хадид посмотрел на полковника и на остальных и, немного помедлив, равнодушно махнул рукой:

— Не стоит беспокоиться. Забудем об этом.

— Очень хорошо, если так.

Повернувшись, чтобы уйти, Джон заметил, что мадам Шебир наблюдает за ним и на губах ее играет едва заметная улыбка.

Джон понял, почему она улыбается. Сейчас он действительно скорее всего напоминал официанта, и это его «очень хорошо» прозвучало так, что самый вышколенный официант «Савоя» не смог бы произнести лучше. Ну что ж, пусть себе улыбается. Он даже рад, что смог ее хоть как-то развеселить. В конце концов, у хорошего официанта есть чему поучиться. Он, например, знает, как вести себя с неудобными и хлопотными клиентами. А эта троица, похоже, еще доставит ему немало хлопот, в который раз подумал майор Ричмонд.

Позже Берроуз говорил ему:

— Они пытаются что-то разнюхать! Какая неслыханная наглость! Думали, им удастся выудить что-нибудь из Эндрюса.

— Это свидетельствует о его выдержке, — ответил Джон. — Ведь Моци далеко не глуп. Он прекрасно знает: нужно пробовать, и тогда обязательно найдется кто-нибудь, кто не умеет держать язык за зубами.

Берроуз усмехнулся: