Новая жизнь (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 7

«Возьми себя в руки», — скомандовал он самому себя.

Несколько минут он, до рези в глазах, всматривался в трассу и пытался сосредоточиться. В голове зияла пустота.

Может быть не все так плохо. В любом случае начатое дело следовало довести до конца, тем более это нужно было не столько ему, а Нади и их ребенку.

Нади и ребенку.

Парень несколько раз повторил про себя эти слова, которые действовали лучше любого успокоительного. Он играл с огнем и ввязался в самую настоящую авантюру с тех пор, как на руку Нади одели белый браслет. Можно хотеть или не хотеть, видеть или не видеть очевидное, но отрицать тот факт, что его супруга заражена опасным штаммом вируса НСМ, Гриша не мог. Чтобы не говорили власти о том, что новый вирус взят под контроль и с ним можно жить, штамм вируса НСМ оставался опасным заболеванием и то, как он действовал на человека, Гриша знал гораздо лучше других. Когда-то он и сам верил в призывы власти продолжать жить прежней жизнью, подчинившись новым распорядкам. Возможно, не видя другого выхода, он бы поступил именно так. Однако, вирус пожирал носителя красного браслета изнутри. И Надя, которой достался белый браслет во многом потому что она была беременной и результаты анализов могли исказить пробы незараженного плода, только случайно носила на запястье белый браслет.

— Я люблю тебя.

Он нежно дотронулся до плеча супруги. Показать властям обратное, удостоверить их в том, что его жена больна, означало предать Надю и их ребенка. Их разлучат, никто не станет возиться с ней так, как это делал Гриша сейчас и неизвестно выдержит ли подобные перемены ребенок. Выдержит ли здоровое тело жизнь в теле зараженном во время приступа? И если выдержит, что будет потом, после родов, когда Надя родит здорового малыша? Они заразят его? Наденут на руку красный браслет… Он больше никогда не увидит своего ребенка, если не заразиться сам. Это будет разная жизнь, жизнь по разные стороны барикад, в разных лагерях. Стоило верить в лучшее, не правда ли…

От этих мыслей Грише стало не по себе. Тысячу раз он думал об этом и каждый раз понимал, что не имеет право допустить подобное. Единственный шанс его, их семьи, заключался в том, чтобы они оставались все вместе до конца. Гриша не знал правильны ли его методы и лошадиные дозы снотворного, которые он вводил Нади изо дня в день, каким образом они могли повлиять на организм беременной девушки, но другого выхода он попросту не видел. Только так можно было исключить приступ. А в том, что штамм НСМ гораздо опаснее снотворного, парень был уверен.

Впереди показался поворот и Гриша не долго думая свернул на узкую дорожную полосу без асфальтового покрытия. До Ростова оставалось чуть меньше двух километров, но уже через пятнадцать минут ему придется ставить укол со снотворным заново. Он заехал по дороге вглубь, остановившись посереди лесополосы, отделяющей трассу от полей пшеницы, заглушил мотор и выключил фары. Следовало побеспокоиться о том, чтобы автомобиль не было видно с главной дороги. Гриша вылез из машины и насобирав охапку веток накидал их на кузов «Лады». Теперь, если не ставить себе цель искать автомобиль посереди ночи, случайному взгляду его было не поймать. Оставалось надеется, что их не будут искать военные и они смогут переждать комендантский час у въезда в город без проблем.

Гриша некоторое время сидел на водительском сиденье, положив на колени сумку с медикаментами. Только сейчас парень понял, что сильно устал. Усталость волной обкатила все тело с ног до головы и буквально прибила парня к сиденью. Он не спал почти сутки и провел за рулем шестнадцать часов. Все тело ломило, мышцы и суставы стонали. Гриша достал дорожной сумки термос, в котором все еще оставался кофе. Кофе давно остыл и был чуть теплым. Гриша сделал несколько глотков. Горько и не очень вкусно, но лучше чем ничего. Он включил радио и усмехнулся. Да, теперь после наступления темноты о многом можно было забыть. Из приемника был слышен треск обратной связи. Впрочем, в бардачке лежало несколько дисков с хорошей музыкой. Гриша достал сборник DFM этого лета и вставил диск в разъем магнитолы. Тишина, окутавшая поля вокруг не то чтобы пугала, но наводила на неприятные мысли.

Он вздохнул полной грудью свежий вечерний воздух и взглянул на часы. Почти половина девятого. Через семь минут Наде потребуется делать следующий укол. Затем каждые два часа на протяжении всей ночи. На руках девушки не оставалось живого места от уколов, все вены были покрыты синяками лилового цвета. Он достал из кармана мобильник и на всякий случай проверил установлены ли сигналы будильника. Думать о том, что произойдет забудь он сделать укол не хотелось. Шрамы на запястьях супруги были свежей памятью о подобной допущенной Гришей ошибки. Он тяжело вздохнул.

«Впредь такого больше не повториться… НИКОГДА».

Он бережно убрал с лица Нади прядь спадающих волос. Возможно, завтра во всем этом будет поставлена жирная точка. Люди из реабилитационного центра в Ростове смогут им помочь. Оставалось верить надеяться и молиться, что так оно и будет. В руках Гриши появились ампула с транквилизатором и шприц. К приступу следовало быть готовым заранее.

— Я люблю тебя, дорогая, — он поцеловал жену в щеку и погладил уже заметный живот. На долю секунды поколебавшись, Гриша сделал укол. Готово.

Он повертел в руках талон и с удивлением заметил, что внутри него вставлена небольшая брошюрка. Парень достал брошюрку, на которой от руки было написано всего несколько слов.

Во имя Господа нашего, имя которого Царь небесный, Спаситель и вопреки воли Антихриста, во благо народа нашего. Найдет спасение каждый, да обратиться он к Спасителю, Царю небесному. Помни грешник, что Говорящий среди нас.

Взгляд парня упал на две последние цифры на обороте талона. Капитан говорил о каком-то адресе по улице Нагибина, куда он может обратиться за помощью. Может все же стоило рискнуть? И там найти столь необходимую поддержку до того как откроется центр. Как бы то ни было, сделать все это он мог не раньше, чем на горизонте появятся первые лучи солнца. А сейчас следовало выспаться.

2

В небольшом полуподвальном помещении частного двухэтажного дома приглушенно горело несколько свеч. Здесь было убрано и чисто. На стенах подвала висели иконы с изображением святых, в ряд стояло несколько скамей и стульев. Судя по всему, здесь часто собирались люди для встреч, однако сегодня кроме Роберта, Артема и Саши, в этом месте никого не было. Свет свеч падал на лицо святого отца, искажаясь и преломляясь и возможно, поэтому оно казалось неестественно бледным.

— Посмотри на то, что происходит снаружи, а затем повтори свой вопрос еще раз, — Роберт выглядел подавленным. Он сидел на жесткой деревянной скамье склонив голову и перелистывая том Евангелие в руках. Собор сорвался, все, о чем они договаривались, очередная встреча прихода, все это кануло в лету. Кроме верных Саши и Артема на проповедь больше не пришел никто.

Толстяк Саша сконфуженно взглянул на заколоченные деревом окна и отмахнулся.

— Мне можешь этого не рассказывать. Я просто передаю тебе настроение масс, — сказал он.

— Артем? — не подымая головы Роберт обратился к третьему мужчине.

— Все так, Роберт, они верят в реабилитационный центр, — сказал Артем.

Это было больно слышать. Роберт уставился на томик Евангелие, аккуратно сложил его и отложил в сторону. Нельзя сказать, что он не ожидал подобного сценария, но он не ожидал, что все это произойдет так скоро. Они сломались. Все эти люди, которые шли с ним нога в ногу с самого начала бардака, теперь готовы были склонить головы и поверить обещаниям власти. Открыться греху и отвернуться от Бога. Неужели они не понимали, что не смотря ни на что Бог не отвернется от них? И он не отвернулся, воздав им белые браслеты. Неужели они не понимали, что реабилитационный центр это очередной фарс? Что от них, тех, кто носит белый браслет, попросту избавлялись? Все эти законы, новые правила, которые принимались изо дня на день. На что они были направлены? Это был чистейшей воды геноцид тех, кто остался здоров и избежал заражения. И сейчас, когда он был уверен, что несмотря ни на что зародил надежду в их сердцах, когда создал приход, подарил смысл жизни в вере, все это перечеркнуло известия о каком-то центре? Призрачная надежда призрачного греха… Как они могли поменять духовное очищение на… Роберт не находил слов.