Не покидай (СИ) - Тимофеева Анюта. Страница 51

— Вот эта идея мне очень нравится, пусть почитает спокойно, когда его никто не отвлекает. Я все-таки надеюсь, что его поведение — защитная реакция психики, а не полное сумасшествие.

— Да, кстати, насчет возвращения… — задумалась Анита, — ведь если сообщить в ДИС, что мы нашли инопланетника в невменяемом состоянии, и знаем, кто он, то они честно вернут его на Землю. Ну, по крайней мере, они должны так поступить. И что же получится? Если даже не будет межгалактического скандала, потому что Илья не такой незаметный человек, чтобы все спустить на тормозах, мы вернем на Землю абсолютно сумасшедшего человека. И его увидят близкие, знакомые, люди, которые им восхищались… Я не Господь Бог и не Матерь Всего Сущего, чтобы играть чужими жизнями, но я этого не допущу. Это не для такого гордого человека, как он.

— Значит, не будем никому ничего говорить. Если никто не понял до этого, что он инопланетник, то сейчас и подавно не догадаются. А вот как же он здесь очутился? Ведь ни один мужчина в здравом уме не прилетит на Венгу, не оценив последствий. Тут что-то нечисто.

Днем Кристиан решил проследить, чтобы Илья по-быстрому принял все необходимые водные процедуры и поел, тогда уже можно будет с чистой совестью отрапортовать, что с найденышем все в порядке, и, наконец, отдохнуть самому.

Он обратился к Илье:

— Будь человеком, сходи в душ!

Илья молча взглянул на него, никак не отреагировав.

— Да что за… Раздевайся, быстро, устал я тут с тобой возиться, у меня есть более приятные занятия!

Наивно было бы предполагать, что Илья выполнит его команду, и Кристиана понесло: он молча подошел к съежившемуся мужчине, дернул его за рубашку — тот с неожиданной силой начал отбиваться, молча, с отчаянной решимостью. Но преимущество, естественно, было на стороне Криса, поэтому он довольно быстро скрутил более легкого Илью, завернул руку ему за спину и продолжил давить, вынуждая признать его силу.

Илья шумно дышал, лицо покраснело, но он не просил пощады, и в какой-то момент Крис понял, что он просто сломает тому руку. И тут вроде бы послышался какой-то щелчок, и парень упал на колени, колотя другой рукой по полу.

«Черт, черт, если я ему что-нибудь сделал, то мне самому обе руки сломать надо. Пришел помочь, называется.» — Крис выпустил руку упрямца, и парень так и остался на полу, осторожно ощупывая руку и даже не смотря на Кристиана. Тот присел на пол рядом:

— Дай руку, проверю, все ли в порядке. Прости. Я сорвался. Я приведу лекаря, дашь себя осмотреть?

— Не надо… лекаря… я пойду мыться… в душ… мне можно в душ, да?

— Иди, иди. Только после моей помощи ты весь в синяках, хорошо, руку все-таки не повредил. Эй, ты раздеться все-таки не забудь, не в одежде ведь ты будешь мыться!

И тут подопечный начал безразлично раздеваться прямо перед ним, словно выполняя какую-то заложенную в нем программу, и через минуту стоял с ничего не выражающим лицом совершенно обнаженный.

«Ох, вот это случай для психиатра… Но, вроде бы, никакой коррекции сознания ему не проводили.» Крис все-таки бросил взгляд на парня, оценивая возможного соперника. То, что это соперник, нашептывало плохое предчувствие.

«А, к черту! Если она захочет, я этого парня постараюсь склеить по кусочкам. Хотя, быть может, просто придушить? Или притопить в ванне, чтобы не мучился?»

Соперник был небольшого роста, хотя так казалось на фоне здоровенных уроженцев Венги, а на самом деле у него был нормальный земной рост чуть выше среднего. И хорошо прорисованная мускулатура, хотя это была фигура скорее гимнаста или танцора, чем любителя качать железо.

— Ладно, горе горькое, пошли все-таки в душ. Да не бойся, ничего тебе не сделаю. Помыться сам сможешь? Вот и молодец. Сколько тебе времени надо? Десяти минут хватит? Или больше времени, чтобы я не дергался понапрасну? — Крис включил душ, подтолкнул под струи Илью, все еще не верящего, что его действительно привели просто принять душ.

— Все, мойся. Полотенце я вот здесь повесил. — Крис вышел из ванной более мокрый, чем если бы сам принимал душ в одежде.

«Не знаю, помог ли я ему сейчас или сделал только хуже, но собственное поведение мне совершенно не нравится.»

— Знаешь, я твоего Илью под душ сейчас запихивал… и сорвался, — с трудом выдавил Крис.

— Что это значит? — удивилась Анита.

— Чуть его… не знаю… чуть не избил, — тяжело выдохнул Крис.

— А я не верю, ничего страшного ты ему не мог сделать, ведь так? Может, ему встряска и нужна была, никто не знает, что надо делать в подобных случаях.

— Да, вроде, все закончилось хорошо. Помыл, накормил. И ты совершенно не боишься, чего я мог там натворить?

— Крис… ты все равно мне дороже, чем самый любимый певец. Что бы ни случилось, я выберу тебя.

— Спасибо, — совершенно искренне сказал Крис. — Мне кажется, что эта ходячая проблема все-таки постепенно приходит в себя. Я сделаю все, чтобы ему помочь, надо же оправдать твое доверие…Да и его мне, честно говоря, и жаль, и начинаю уважать, потому что не сломался, характер все равно остался.

— Так я его живым застану?

— Застанешь, моя хорошая, — ответил Крис, вспоминая, как сам ждал звона разбитого стекла или чего-то подобного, судорожно перебирая в памяти наличие в ванной стеклянных флаконов или чего-нибудь колюще-режущего.

Когда он уже явственно представил себе новенького в луже крови с перерезанными венами, потенциальный покойник вышел из двери ванной, закутанный в полотенце почти по самые глаза, и тревожно посмотрел на Криса.

— Ну, живой — и хорошо, — устало выдохнул Крис. — Я тебе ужин сейчас принесу.

— Спасибо… тебя ведь зовут Кристиан? Спасибо.

Анита

Для меня так ужасен был контраст между спокойным, уверенным в себе человеком, дающим интервью, не срываясь на жаргон и не путаясь в словах, тем, кто держал в своих руках огромные зрительные залы, обходясь при этом без дешевого заигрывания с публикой и пошлости, и тем, чей разум сейчас держался на очень тонкой ниточке. Это и пугало больше всего: как можно так сломать человека за короткое время?

Впрочем, короткое ли? Я ведь не знала, как долго Илья находился на Венге, сколько времени с ним развлекались местные женщины и мужчины из их гаремов.

Но когда в этот раз я зашла навестить нашего подопечного, то сразу почувствовала разницу: он сидел на кровати, не пытался спрятаться, и сразу поднял на меня глаза. И неразумным этот взгляд уже нельзя было назвать, скорее, он пытался понять, что от нового человека можно ждать.

— Илья, — осторожно позвала я.

— Вы меня знаете? — голос был хрипловатым, словно его обладатель сейчас редко говорил.

— Да, я знаю тебя, знаю, что ты с Земли, и ты можешь сам догадаться, что мы с моим мужем тоже оттуда. А еще поверь, что ни я, ни мой муж тебе вреда не причинят.

Илья ничего не ответил, впрочем, хорошо, что вообще хоть какой-то связный разговор получился. И — забавно, но «ты» в отношении человека, который в данный момент полностью принадлежал мне, я выдавливала с трудом. Было в нем что-то, что не допускало панибратства, он казался аристократом, которому просто невозможно «тыкать». Очень странное ощущение сейчас, в отношении раба. По-мальчишечьи тонкий и почти хрупкий, он вызывал непонятные желания — и странное желание по-матерински оберегать и опекать, и восхищение его талантом и твердостью характера, потому что под этой внешностью принца девчоночьих грез скрывался стальной стержень. Я очень надеялась, что этот стержень не сломало ничего из произошедшего.

— Ты сейчас в состоянии нормально разговаривать? Я могу оставить тебя одного, чтобы ты отдыхал и приходил в себя, не буду торопить. Но я бы очень хотела узнать, как ты здесь оказался. Ведь точно не прилетел «за экзотикой»?

— Нет, не прилетел, — он усмехнулся. — У меня уже было время и подумать, и прийти в себя… Я прошу прощения за то, как я себя вел. Никогда раньше я не терял… достоинство до такой степени.