Призраки солнечного ветра (СИ) - Александрова Дилара. Страница 42

Ловко лавируя в людском потоке, Ашера увлекала подростка за собой. При этом девушка старалась не выпускать его руку и не сбавлять быстрый темп ходьбы. Жадно вглядываясь в лица, она замечала некоторые особенности, не присущие некогда земному обществу. И дело состояло даже не в совершенной вульгарщине, царящей в модных тенденциях Марсиан. Странными казались сами люди. Несколько раз возникало ощущение, что мимо проходит один и тот же человек. Можно было поклясться, что облик, то и дело встречающийся на пути, уже не раз попадался на глаза. Хотя, вполне возможно, что преследующее дежавю являлось всего лишь следствием усталого сознания. И все же, чувствовалось в Марсианском населении нечто такое, что никогда не встречалось на материнской планете. Никто не решался строить преждевременные теории, списав внутреннее чувство дискомфорта на своеобразную моду местного населения. Включая странные иероглифы, встречающиеся на лицах через раз.

Иногда прохожие бросали в сторону ребят настороженные, пристальные взгляды. Создавалось ощущение, что люди каким-то образом чувствовали чужаков. Однако, их внимание не успевало толком зацепить незнакомцев, так как поток уносил молодых людей быстрее, чем те успевали что-либо осознать.

Наконец, выбравшись с узкой улочки, странники оказались на большом перекрестке.

— Как ты думаешь, где тут «В Добрый Путь?» — поинтересовался Баргет.

— Наверное, там, — девушка пальцем указала на зависшее высоко над дорогой светящееся название, оформленное витиеватым красным узором.

На перепутье двух улиц стояло взмывающее в небо высотное здание. Оно терялось в отблесках голограмм и неона. Там, куда не доставали разноцветные пятна рассеянного цвета, царила кромешная тьма. Ровно половина стены занимал огромный, размером в несколько этажей голографический экран. Транслировался танец двух девушек с длинными дредами, исполняющих незамысловатую искрометную песенку. Писклявые, нарочито завышенные тона резко били по слуху. Источаемый визг мало походил на пение, отчего вокальные данные певиц вызывали большие сомнения. Это был именно тот случай, когда искусственный интеллект делал работу явно лучше, чем сам человек. Короткие, очень резкие движения как-то нелепо сочетались с кокетливыми подмигиваньями и манящими жестами. Веселый мотив никак не вязался с обтягивающими кожаными шортами и агрессивным готическим макияжем. Колготки в крупную черную клетку делали диссонанс ощутимым до невозможности. Трудно сказать, какой именно посыл несло их творчество, но попыткой внести вклад в культурное наследие Марса тут точно и не пахло.

— Эти тоже с акцентом, — подметил Баргет.

— Да… придется туго, — согласилась девушка. — Хотя, может, просто песня такая.

— Знаешь, Аши, — с улыбкой сказал паренек. — А я ведь город видел только в детстве. Почти не помню ничего…

В ответ спутница только улыбнулась, но ничего не ответила.

Бесхитростная песенка закончилась, сменившись навязчивой рекламой. Помпезная заставка показывала крупные планы какого-то обширного места, походившего на старинный земной Колизей. Голографические образы то и дело срывались с экрана в пространство в местах, видимо, особенно проникновенных. С высоты птичьего полета картинка пронеслась над ревущей толпой, плененной каким-то завораживающим зрелищем. Потом кадр сменился, показав размалеванного мужчину с комичной прической. Его черные волосы торчали во все стороны, усыпанные бабочками с прозрачными узорчатыми крыльями. Губы, густо накрашенные фиолетовой светящейся помадой, сложились в трубочку. В пространство вылетел неоновый поцелуй.

— Ооо! Да! Вы так долго этого ждали, мои дорогие котятки! — вещал жеманным голосом ведущий.

Перья на плечах его синей облегающей футболки пышно поднимались до кончика высокой прически. Множество всевозможных браслетов на обоих запястьях делали образ выходящим за грань разумного. Яркая татуировка в виде трех переплетенных роз спускалась по правому плечу, выбиваясь из-под обтягивающего, косо срезанного рукава. Шоумен выдал несколько эффектных па своим гибким, изящным, довольно тощим телом и послал еще один воздушный поцелуй. Тот тут же слетел с экрана неоновым образом и растворился в воздухе.

— Уже до конца карантина! Они! Сойдутся! — мужчина выгнул тело назад и поднял руки. Тонкие пальцы немного согнулись, дрожа от напряжения. — Скала Хооортрон! — протяжно взвыло пространство вокруг экрана.

Практически весь экран заняло нечто, когда-то бывшее человеком. Сюрреалистическое существо трясло остатками биологической плоти, игралось механическими конечностями и хвалилось своими огромными, воистину гигантскими размерами. Ашера с Баргетом переглянулись: в ОЗК существовал строгий лимит на технологические преобразования. Шансы встретить киборгов такого типа на Земле приближались к нулю. Конечно, если ты не интересовался подпольными боями с нелегальными любителями улучшения собственного тела. Кроме того, с появлением тварей на Земле применение имплантов и вовсе сошли на «нет». Люди, увлекавшиеся их вживлением, тысячу раз пожалели о своем выборе. Инородные структуры делали человека легкой добычей. В основном, из-за того, что сложную электронику при близком контакте с некоторыми монстрами не редко коротило. А чаще всего — просто вырубало. Исключением не стали даже менее уязвимые перед разрывами аномалий кибернетические механизмы, находящиеся в гармонии с органикой. Поэтому многие просто отказались от преобразования собственного тела.

— Иии…! — широко расставил руки ведущий и буквально весь вылетел в пространство вечерней улицы. — Наша несравненная, пленительная, просто космическая Виииктресс!

Высокая, стройная, накаченная женщина лет тридцати подмигнула зрителям своим красивым глазом миндалевидной формы. Одетая в более чем облегающий экзоскелет, она стояла, широко расставив ноги и уперев кулаки в крутые бедра. Эта волевая поза только подчеркивала ее хищный взгляд исподлобья. Синяя помада резко выделялась на светлой коже, а на щеках виднелись точки хирургических модификаций. Длинные волосы, собранные в тугой хвост, доходили женщине буквально до пояса.

— Битва года, — шоумен сделал вид, что шепчет в слишком широкую для своих тонких рук ладонь. — За право быть лучшим из лучших, за вашу любовь, мои котятки, и… — тон вдруг набрал силу и перешел почти на крик. — За право взойти на Олимп! — громогласно прокатилось по всей улице.

Экран озарился вспышками фейерверков, вырывающихся за его пределы, будто им стало совсем тесно.

— Делайте ставки, господа! И, может, кто-то из вас, — длинный палец указал, казалось, прямо в Баргета Скайни. — Взойдет на него вместе с победителем!

Еще несколько взрывов разлетающегося салюта, и реклама неожиданно оборвалась. Вновь появились какие-то песни и пляски, которые, впрочем, никого уже не занимали.

— Пошли. Мы уже больше получаса шляемся тут, а так ничего полезного и не сделали, — Ашера потянула парня за собой, на освещенную синим неоном улицу.

Вездесущий запах еды исказил какой-то терпкий, раздражающий нос аромат. Иногда он сменялся цветочным благоуханием, растворяющимся в ярком свечении воздуха. Это заставило насторожиться. Какое-то тревожное чувство посетило идущих, когда они углубились в сторону огромных вывесок.

Народ чуть поредел. Улица освободилась от чрезмерного количества людей. Теперь можно было спокойно их рассматривать, не особо заботясь о том, что это могло вызвать у кого-то раздражение. Прохожие с ответным интересом буравили взглядами, не испытывая абсолютно никакого стеснения. Баргет вдруг остановился и замер. Навстречу шло нечто, не очень похожее на киборга, но точно не бывшее уже человеком. Среднего роста мужчина неспешно прошел мимо, поигрывая при каждом шаге объемными мускулами. Из одежды на нем были только штаны и громоздкие сапоги. Уже знакомые странные символы, будто временные кольца дерева, опоясывали тучное тело. На голове вместо волос колыхалась прозрачная желеобразная масса. Она чуть пузырилась, спускаясь вдоль позвоночника, а затем выходила спереди прямо через накаченный торс. Вещество пульсировало и жило. Та же субстанция толстыми жилами оплетала и руки, бугорками проступая сквозь мышцы. В местах соединения с человеческой плотью она окрашивалась в красный. Видимо, цвет обуславливался общей кровеносной системой.