Средство от скуки - Алешина Светлана. Страница 2

— Мы сначала решили зайти к вам, чтобы вы представили нас, — не переставая улыбаться, ответила Горская. — Я ведь здесь тоже, можно сказать, человек новый…

— Ой, у нас все по-простому, — выдохнула Раиса Сергеевна. — У нас никто друг друга не представляет, все знакомятся по ходу. Так что не стесняйтесь, проходите… Впрочем, ладно, давайте я вас провожу.

Она еще раз внимательно посмотрела на Ларису, потом тронула за рукав Горскую и жестом пригласила ее отойти в сторонку.

— Лина, эта женщина — надежный человек? — спросила она строгим тоном.

Горская замешкалась.

— В каком смысле?

— Сможет ли она нормально воспринять все, что происходит в зале, и не станет ли болтать всякую чушь о нашем клубе за его пределами?

— Да что вы, Лариса — проверенный человек! — воскликнула Горская, всем своим видом показывая, что она гарантирует благонадежность подруги.

— Ну хорошо, — вздохнула Раиса Сергеевна. — Пойдемте, я провожу вас и вашу подругу…

И направилась к двери. Дождавшись, пока Горская с Котовой выйдут из кабинета, она закрыла за ними дверь и двинулась в сторону лестницы, ведущей на третий этаж.

Поднявшись, они прошли по коридору и вошли в зал. Он был не очень большим, скорее камерным. В нем царил полумрак. В углу располагалась маленькая сцена.

На ней стоял длинный стол, плотно уставленный разнообразными яствами. Вокруг стола собрались мужчины и женщины разного возраста. Некоторые из них сидели, но большинство ели стоя, иногда переходя с одного места на другое, чтобы удобнее было дотянуться до привлекавших их внимание блюд.

Ларису удивило странное убранство стола. Правила сервировки, чувствовалось, здесь игнорировали.

Колбаса нарезана большими ломтями, которые, словно набросанные, лежали в беспорядке. Присутствовало филе рыбы разных сортов, а также икра — красная и черная. На большом блюде красовался жареный поросенок, на других тарелках тоже лежало что-то мясное. Столовые приборы почти отсутствовали. Некоторые гости, правда, держали в руках ложки, но на столе и их не наблюдалось.

Заметив удивление Котовой, Раиса Сергеевна лукаво улыбнулась и пропела:

— Пришлось импровизировать на скорую руку…

Но… Как видите, это мало кого смущает, так что и вы не стесняйтесь.

Лариса вымученно улыбнулась. Однако ни великолепные запахи, ни с аппетитом жующий народ так и не смогли заставить ее по-настоящему расслабиться и забыть о своей неловкости.

— Так что вы говорили, Оля? — спросила полная пожилая дама с большой бородавкой на щеке довольно молодую женщину, свою соседку.

— Человек в первый черед живет, чтобы жить, — с бесстрастной, почти механической интонацией банальностью ответила та.

Банальность эту она изрекла с таким видом, будто произнесла цитату, достойную занесения в анналы человеческой мудрости, которые станут путеводной нитью для многих следующих поколений людей.

На взгляд Ларисы, Ольга выглядела несколько помятой. Она была скромно и невыразительно одета, ее голову венчала короткая стрижка. Но самое приметное — ее лицо из-за одного косящего глаза практически не выражало никаких эмоций. Словом, серая мышка из разряда городских сумасшедших. Причем звание это подтверждалось вполне официально — это была та самая шизофреничка Оля, которая пригласила Эвелину Горскую посетить сборище в доме культуры.

— Так вот… Чтобы жить… — механическим голосом, лишь слегка обогащенным модуляциями, заимствованными у ведущих метеосводок, продолжала шизофреничка, — потом уже ради воспроизведения потомства. Поэтому в естественной технологии и сути наибольшее наслаждение возможно получить от центра. То есть от Царя Головы. Это даже сильнее, утонченнее и величественнее, чем секс.

Горская скептически скривилась, давая понять, что не может согласиться с тем, что говорит шизофреничка.

— Ну а у кого нет Царя Головы? — поинтересовалась в ответ пожилая дама.

— Понимаете, Римма Вячеславовна, я говорила о наивысшем наслаждении. Это станет возможно, только если встретишь родственную душу. Ну а насчет секса я вам тоже скажу… Сексуальные эмоции в момент оргазма и экстаза стоят по своей силе на втором месте.

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся молодой брюнет напротив Ольги, с невероятной быстротой перемалывающий челюстями только что добытый им огромный кусок жареной свинины.

— Ну, Оля у нас знаток! Как ты можешь рассуждать об оргазме?! — неожиданно изменился он в лице. — Ты хоть раз испытывала физическое, а не эмоциональное возбуждение, солнышко мое?

Девушка посмотрела на озлобленно-насмешливый оскал парня страдальчески-непонимающим взглядом щенка, которого грубо ударили сапогом.

— Оля, да не обращайте внимания, продолжайте.

А твои, Денис, неудачи на личном фронте никому не интересны, — повернула голову в сторону насмешника дама с бородавкой.

В голосе Оли прибавилось нервного напряжения, и оно равномерно распределилось на все произносимые ею звуки:

— Люди, у которых сильно развита душа, с одинаковой подсознательной технологией чувствуют друг к другу сильное родство. Вот мужественность мужчин или миловидность женщин имеют в своей основе силу воли и подсознательное подавление ощущений слабости. Ощущение собранности и намагниченности приятно и самому человеку, и окружающим.

— Я читал твою последнюю работу, — вдруг серьезно заявил жующий парень, которого называли Денисом.

— Да-а? — протянула в ответ Оля, и в ее глазах мелькнуло выражение, которое можно было расценить как проявление уважения.

— И хорошо запомнил: ты там писала, что для омоложения главного мозгового центра нужно принимать внешние электротоки под ушной раковиной силой от одного до полутора ампер, при напряжении двадцать вольт и мощности три герца. Причем ты, Оля, категорически не рекомендуешь доводить мощность до двенадцати герц. Скажи, ты опытным путем постигла эту истину? — Денис откровенно издевался.

— Денис! — укоризненно посмотрела на него Римма Вячеславовна.

— Я правда так писала. Он все правильно говорит, — слегка кивнула Оля.

Лариса обернулась к Эвелине, и голосом человека, который намерен вот-вот упасть в обморок, задышала ей в ухо:

— Куда ты меня привела? Невозможно больше все это слушать! Тем более я из физики помню, что мощность не измеряется в герцах!

Горская хохотнула и снисходительно посмотрела на подругу:

— Я же тебя привела сюда, чтобы развеять скуку.

Они тут все со сдвигом, неужели не ясно? Но если ты не хочешь это слушать, давай походим по залу, потусуемся. Пойми, главные люди еще не прибыли, — успокаивала Горская.

— Ладно, — сквозь зубы согласилась Лариса. — Вот уж никогда бы не подумала, что моя подруга Эвелина будет слушать всю эту пургу.

А про себя подумала, что, похоже, Эвелине пора было определяться в личной жизни. То есть выйти замуж за солидного человека — а то что-то у нее крыша начинает ехать. В облике Эвелины, однако, не ощущалось никакой нервозности, напротив, она, казалось, чувствовала себя здесь вполне счастливой.

Они вместе спустились со сцены и пошли, прогуливаясь, по выложенному мозаикой полу, вдоль двойного ряда белых колонн. В нескольких местах уже образовались небольшие кружки из трех-четырех человек, они активно обсуждали какие-то проблемы. К одному из них решили присоединиться подруги.

Один человек говорил, другой стоял с низко опущенной головой и, казалось, с большим вниманием слушал, третий не скрывал своего веселья.

Худощавый, среднего роста, уже не первой молодости человек высказывался горячо. Он нервно вскидывал голову, акцентируя внимание слушателей на самых важных, по его разумению, моментах. Его прямые волосы, небрежно постриженные, резко взлетали и вновь падали, всякий раз заметно поддаваясь силе земного притяжения.

— Я приношу максимальную пользу! И по-своему спасаю страну от экономического, терминологического, морального и военного Апокалипсиса! — восклицал он. — Да, я разоблачаю инопланетное засилье на земле! Можете не удивляться! А ФСБ, ГРУ и прочие ЦРУ и Моссады не только мне ни грамма не помогли, но и пытаются меня потопить, как и многих других. Я лично ежедневно чувствую на себе давление с инопланетными целями, исходящими от председателя космического ЦРУ под прикрытием ФСБ…