Мы убиваем за Игниум (СИ) - Киров Никита. Страница 11

— Анджей, что по целям? Давай начинать! Пока… вот дерьмо.

Радар игниумовых выбросов будто сошёл с ума. Позади меня было всего две точки, одна от уходящей ригги, другая от уже подбитой, где совсем недавно сдетонировал топливный бак. Но впереди…

На зелёном экране всё мельтешило от загорающихся точек. И это не из-за того, что от пристани отплывали грузовые корабли, медленно и неловко, пытаясь не сталкиваться друг с другом и теми, кто уже отплыл заранее. Я видел в оптику ригги, укрытые за домами и складами, а то и замаскированные под них. Двигатели заводились только сейчас, а стволы орудий нацеливались на меня.

Светились тонкие игниумовые копья, натыканные повсюду. Они ждали, когда я буду вынужден подойти ближе вместо того, чтобы убраться подальше. Ведь на большой дистанции у них не было шанса уничтожить меня.

А теперь уже у меня нет шанса убраться отсюда подальше. Мне точно конец. Но если я смогу поразить всё, до чего дотянусь… хотя бы получится отложить наступление.

— Огонь по готовности! — крикнул я. — Из всего, что есть! Анджей, Василий, следите за всем вокруг. Мы должны взорвать эти долбанные склады. Если на складе начнётся пожар, то игниум начнёт реакцию! Мы это увидим!

По броне уже замолотили первые снаряды от вражеских шагоходов. Скоро зарядятся игниумовые копья, и на такой дистанции они прожгут всю броню.

Я выпалил из главного калибра на каждой руке исполина. Сначала разлетелся один длинный склад, а следом за ним второй, на другом конце порта.

— Канонир, главный калибр, заряжай!

Анджей, не переставая палить из вспомогательных пушек, отправил ещё два огромных снаряда в стволы через систему заряжания. Василий Радич стрелял из ракетных блоков вниз, не особо целясь.

Нужно найти, где хранится их игниум. На кораблях его точно нет, никто в здравом уме не будет привозить топливо из мест, где оно добывается по крохам. Да и не стрелять же мне по грузовым судам, у которых нет никакого оружия?

— Пожар в четвёртом отсеке! — кричали механики по рации.

— Двигатели Б и Д перегреты!

Исполин начал поворачиваться медленнее, а правая рука и вовсе отказала. Красная лампочка в кабине взорвалась от перегрузки, что-то искрило и хлопало в электрокамере.

По внутренней связи продолжали раздаваться панические крики.

— Пробитие в десантном отсеке!

— Двигатель Д горит!

— Займитесь им!

— Двигатель Б пошёл вразнос!

Я пальнул из левого главного орудия. Мощный взрыв, но не то, на что я рассчитывал. В ствол досылался последний большой снаряд из крупного орудия.

Анджей тем временем выбросил две полутонные бомбы из пневмокатапульт на плечах. Взрывы были настолько мощными, что нас затрясло сильнее. Жаль только, что таких бомб всего две.

— Привод автодрайвера на правой платформе перегрет! — надрывалась рация.

— Пожар в третьем отсеке!

— Он умер! — кричал кто-то истеричным голосом.

— Пожар в десантном отделении!

— Помогите, я ранен, — чей-то тяжёлый хрип почти неслышно на фоне всего остального.

Отказала и левая рука. Я вытащил собственные руки из прицельных приспособлений. Теперь только рычагами. Риггу трясло, рация хрипела. Со всех сторон раздавались взрывы. Мы остановились, что-то заклинило в ходовой.

Это всё.

Ко мне подбежал Василий, мокрый от пота, и с мутными от ужаса глазами. Сейчас он, наверное, будет кричать от паники и требовать, что я вытащил всех нас отсюда. Не поможет, мы покойники.

— На три часа! — взвизгнул он очень тонким голосом. — В двух километрах!

— Что там? — я сдвинул наушник и чуть не оглох от звуков того, как по броне долбили снаряды.

— Здание горит, посмотрите. Это оно на радаре, генерал!

На радаре среди множества точек видна одна, большая и пульсирующая. Где-то игниум вошёл в реакцию. Её можно остановить, ведь игниум обычно хранят изолированно. Но нас это бы не устроило.

Прицельные приспособления для рук не работали, только старые добрые вентили и рычаги для аварийного управления. Я вскочил с кресла и начал их выкручивать. Орудийная платформа медленно поднималась. Лишь бы не заклинило.

— Анджей, целься!

— Ещё десять градусов! Пойдёт.

— Огонь!

Отдача нас пошатнула. Я запрыгнул в кресло и посмотрел в перископ. Из разрушенного здания, ничем не приметного, бил целый фонтан красно-оранжевого огня, метров на сто, а то и больше. Там точно было подземное хранилище. Вот же сейчас долбанёт!

— Всеми экипажу! — закричал я в микрофон.

Но договорить не успел.

На месте здания вырос огромный огненный гриб и, кажется, я успел увидеть ударную волну, разносящую всё на своём пути. Взрыв был такой силы, что заболело в ушах, несмотря на плотные наушники. Что-то ёкнуло внутри. Ригга заскрипела от натуги.

Если упадёт, нам конец.

Свет погас. Двигатели заглохли, но красные лампочки состояния на пульте продолжали мигать, показывая, как всё плохо. В ушах звенело, но какие-то звуки я различал.

Исполин выдержал.

Кажется, что очень тихо, только откуда-то раздавался далёкий гул. Анджей сидел в кресле с ничего не понимающим видом, Василий поднимал с пола свои упавшие очки пилота. Я посмотрел в перископ, но не видел ничего, оптика сломалась. Но мы стоим на ногах, и это хорошо. Я прижал микрофон к горлу.

— Внимание, экипаж… Сергей, рация работает? Сергей!

Радист меня услышал не сразу. Из его правого уха бежала кровь.

— Сейчас сделаю! — крикнул он слишком громко и начал щёлкать какие-то тумблеры.

В наушнике раздался дикий писк, отчего уши заболело сильнее, но потом я услышал, как что-то обсуждали механики.

— Внимание, экипаж, — сказал я. — Потушить все пожары! Помочь раненым. Исправить критические неисправности. И почините ногу, мы должны уйти! И будьте осторожны, обстрел могут возобновить в любой момент.

Наверняка уцелевшие враги перегруппируются после взрыва и продолжат атаку. Или нас расстреляет корабль. Но пока ничего не было. Василий Радич, всё ещё с ошалелыми от ужаса глазами, взглянул в свою оптику, у него она целая.

— Они улетают! — крикнул он. — Дерьмо, да они улетают. Самолёты!

— Что в порту? — спросил я.

— Всё в хлам, — он глупо хихикнул. — Разнесли всё нахрен! А чего они не атакуют?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Но ты молодец, без тебя мы бы просто сдохли.

А теперь сдохнем, выполнив цель. Говорят, так умирать приятнее. Только я так не чувствовал.

— Давай-ка пилотское, — я поднял руку, и Радич-младший шлёпнул меня по ладони.

— Генерал! — очень громко крикнул Сергей. — Вас вызывают. Они предлагают начать переговоры.

— Кто?

— Ван Чэн лично.

— Ладно, — сказал я. — Переговоры, так переговоры. Но риггу чинить в любом случае, мало ли до чего мы договоримся.

* * *

Механики, кто выжил и не был ранен, ковырялись в двигателях. Кто-то пролез в технический люк под бронёй, чтобы осматривать ходовую. В десантных отсеках всё было намного хуже. В некоторых всё более-менее, но в некоторых, продырявленных копьями, почти никто не выжил.

В голову так и лезли воспоминания о моём собственном первом бою, когда я был в десанте. Но я пытался откинуть эту мысль от себя как можно дальше. Люк заклинило, мы его едва открыли. Температура во время стрельбы снаружи была такая, что люк почти приплавило.

В нос ударил запах порченного яйца. Я заткнул нос и огляделся. В радиусе километра не уцелело ничего из зданий. На месте хранилища пылал пожар. Под ногами хрустело битое стекло и камни. Мимо меня прошёл какой-то человек в грязной форме, смотря куда-то отсутствующим взглядом.

Недалеко дымила ригга дома Чэн, подобравшаяся к нам ближе, чем на сто метров. При взрыве игниума она уцелела, но весь внешний обвес с неё сорвало, а ещё сдетонировали снаряды в главном орудии, от чего оно раскрылось розочкой. Но сама машина ещё целая, только ходит очень медленно.

У берега тонул грузовой корабль. Ещё один как-то удерживался на плаву, но его слишком накренило. Остальные, уцелевшие, сгрудились далеко от берега.