Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор (СИ) - Марей Соня. Страница 12

И так продолжалось ещё долго. Наверное, до конца девятнадцатого века. Такие, как Милли и её дочь, были обречены на смерть. Самое большее, что могли сделать, это разрезать живот и извлечь живого или уже мёртвого ребёнка, чтобы произвести над ним обряд крещения. Тогда ещё не была изобретена безопасная техника кесарева сечения, и мать зачастую погибала от кровопотери или сепсиса.

— Я не хотела, чтобы он растерзал мою крошку. Я готова была умереть сама, поэтому просила позвать нейта Ойзенберга вместо нейта Брайтена.

Эта девочка была готова погибнуть, лишь бы не дать вытащить из неё ребёнка по частям. Ужас.

Вдруг закололо в висках. Вспомнился случай, открывший моё личное врачебное кладбище.

Много лет назад в мою смену поступила женщина, которая хотела родить дома. Но всё пошло не по плану, потому что у неё был клинически узкий таз и крупный плод. Она этого не знала. Её привезли спустя двое суток после излития вод. Головка плода из-за несоответствия размеров "застряла" в малом тазу, ребёнок погиб ещё до приезда в роддом.

Это была ужасная и травмирующая операция. Ещё долго снилось в кошмарах, как я с помощью инструментов пытаюсь извлечь из родовых путей это тельце.

А женщина всё равно умерла от септического шока. Обратись она раньше, всё могло сложиться иначе — так говорил разум. Мы бы успели её прокесарить. Но в глубине души я всё равно винила себя, считая, что сделала недостаточно.

В тот день я поставила два креста.

— Слушай, Милли, у вас что, совсем повитух нормальных не осталось?

— Была в Левилле школа повивальных баб, но закрылась уже давно. Они все разъехались, кто куда. Хороших осталось мало. Говорят, неправильно бабки всё делают, — Милли печально усмехнулась. — И что будущее за этой самой… за кхерургией. А мы всегда считали, что не мужское это дело… ну… роды принимать и женщине туда заглядывать.

А ведь когда в нашем мире начала стремительно развиваться хирургическая наука и врачи мужчины ринулись в акушерство, школы повивальных баб тоже закрывали, а их самих оттесняли прочь от рожениц. В особо запущенных случаях повитух клеймили ведьмами.

Всё просто — боролись с конкуренцией. По крайней мере, так было в Европе. Причём смертность у этих самых “необразованных”, не кончавших университетов бабок была куда ниже, чем у светил медицины того времени.

Да, все ошибались. Даже Гиппократ. Путь развития акушерской науки умыт слезами и кровью, вымощен чудовищными ошибками и суевериями. Каждая потерянная жизнь матери или ребенка как песчинка в лестнице, уходящей вверх. Но даже в двадцать первом веке до её вершины ещё далеко.

Когда я уже успела распрощаться с Милли и пообещать заехать послезавтра, её мать привела в дом двоих смущённых женщин в положении. Кажется, они меня побаивались. Но после разговора селянки расслабились и позволили мне их осмотреть, чтобы потом спросить разрешения пригласить меня, когда придёт время рожать.

— Мы заплатим, нейра… — складывая руки на груди, говорила одна.

— А мы можем барашка подарить, вы не думайте, что мы нищие!.. — уверяла вторая.

Но я клятвенно заверила, что баран мне не нужен, лучше пусть рассказывают обо мне своим подругам и родственницам, запуская сарафанное радио. Чтобы, как только я узаконю всё это дело, окрестные женщины обо мне уже знали.

Покидая деревеньку в повозке Горна и поглаживая по спинке дремлющего Пискуна, я думала, что вляпалась куда сильней, чем могла себе представить. И теперь мне предстоит серьёзное противостояние со школой нейта Лейна. Но не сдаваться же заранее, тем более, процесс запущен.

Ещё посмотрим, чья возьмёт!

Прежде, чем отвезти меня домой, Горн показал северную часть Левилля. Большую часть занимали улочки с названиями различных ремесленных гильдий — кузнечная, плотницкая, каменная, гончарная, рудная. Нетрудно было догадаться, что там располагались лавки на любой вкус и кошелёк, можно было купить или заказать мебель, оружие, инструменты и даже кое-какие магические штучки.

Ещё в этом районе расположились казармы для солдат. Всё-таки Левилль приграничный город.

— За воротами дозорные башни и речка, потом лес, а за ним Ничьи земли, которые раскинулись аж до самих гор, — старик махнул рукой, указывая вдаль. — За горами уже другое королевство, у нас с ним не очень.

Осторожно задавая вопросы, я узнала, что на этом континенте находится четыре королевства, а забросило меня в Рэнвилль. Не лишним будет изучить географию и историю, чтобы не попасть впросак в будущем.

К тому моменту, как Горн повернул на мою улочку, городские часы пробили три часа дня. Радует, что время здесь измеряют так же, как и в нашем мире. Или просто мой разум перерабатывает информацию, подавая её в знакомой обёртке, как это было с алфавитом?

— Нейра! Кажется, вас там ждут, — окликнул меня Горн.

— Что? Снова твои беременные? — пропищал мой меховой товарищ и вскочил на плечо, а я выглянула из повозки.

Нет, это были не беременные. Вооружённые тряпками и вёдрами, на улице толпились женщины в годах — шестеро, я подсчитала. А возглавляла эту небольшую армию Грэта. Губы растянулись в улыбке. Ура! Вот и помощницы пришли.

— Она молодец, сдержала обещание, — похвалил Пискун. — Хоть кто-то уберётся в этом доме.

— Эй, ты намекаешь, что я лентяйка?

В это время мой возница обернулся и увидел Пискуна.

— Ой, а это что, крыса такая? Или хомяк? — на лице простого деревенского трудяги отразилось искреннее изумление и немое: “Эти маги совсем сбрендили, раз хомяков красят”.

— Я тиин! — пискнул мой питомец оскорблённо, а Горн заохал, осенил себя знаком, отдалённо напоминающим крёстное знамение, и отвернулся.

— Не злись. Ты, и правда, выглядишь немного непривычно, — я почесала меховое пузико, а Пискун снова шмыгнул в карман от греха подальше. Боялся, наверное, женского внимания. Учитывая его мимимишный внешний вид, это неудивительно. Это как кошки прячутся от детей под диван, так и тиины от женщин — по карманам.

Распрощавшись с Горном у калитки, я сунула ему в кулак медную монетку, хоть он и отказывался. А мне не хотелось пользоваться чужой добротой и чувствовать себя обязанной.

— Мы вас заждались, нейра Эллен. Думали, не появитесь! — воскликнула Грэта, звякнув ведром.

— Я очень рада всех вас здесь видеть. Правда, мне очень приятно, что вы пришли оказать посильную помощь. Обещаю, в долгу не останусь, — ответила я, доставая из кармана ключ и проворачивая его в замке. Мои слова вызвали у женщин удивлённые переглядки, кто-то одобрительно усмехнулся.

— Я думала, вы другая, — призналась одна.

— Да-да, обычно маги смотрят на простых людей свысока. А у вас по глазам видно, что вы добрая, — добавила вторая.

— Но-но, кумушки, хватит болтать, — шикнула Грэта. — Вы не смущайтесь, нейра. Говорите, если что надо. Вы понравились нашей Анке, а она у нас всех лекарей боится, как огня. Даст Пресветлая Мать, с вашей помощью разрешится осенью.

Рожать Анке предстояло примерно в середине сентября, тогда как сейчас на дворе стояло тёплое лето. Я уже предвкушала вечерние чаепития на террасе, ягоды и фрукты — настоящие, не облитые химикатами. И, если повезёт, купание в речке…

Уже в доме мы перезнакомились и принялись за работу. Оказалось, что в несколько пар рук можно довольно быстро убрать и расхламить даже большой дом. Я не собиралась отбиваться от коллектива, но эти деловые предприимчивые женщины отправили меня вон. То есть разбирать книги.

В комнате, которую я решила приспособить под кабинет, оказался очень удобный стеллаж. Стоило лишь пыль вытереть и выбросить хлам, лежащий там уже лет десять. Тряпки, засохшие цветы, треснутые кружки… Недаром говорят, что, выбрасывая старые ненужные вещи, избавляешься от негатива и того, что гнетёт. С каждой выметенной кучкой пыли становилось легче на душе.

Ещё не успело стемнеть, а дом уже блистал чистотой. Грэта показала мне, как надо растапливать печь и готовить в ней еду, приговаривая покровительственно: