Отверженный III: Вызов (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 26

И тут я заметил, что он говорит с небольшим акцентом. Что это был за акцент я разобрать не мог, но он явно был.

— Но точно мы будем знать, через несколько дней, — добавил блондин. — После процедуры инициации.

Глава 12

Кесарь Романов в своём кабинете принимал с докладом руководителя Комитета федеральной безопасности Российской Федерации. Граф Валуев только что отчитался о ситуации в Санкт-Петербурге и ожидал реакции кесаря. Александр Петрович на некоторое время призадумался, затем нахмурился и сказал:

— И каковы ваши прогнозы, Игорь Денисович?

— Очень неблагоприятные. И самое печальное, что ситуация выходит за границы Петербургской области. В армии уже несколько инцидентов было — солдаты эльфы покинули части и уехали в Петербург. Многие пытались даже с оружием. И у некоторых получилось. Боюсь, переход от относительно мирных протестов к вооружённым стычкам может произойти хоть…

Валуев, замолчал, подбирая подходящее слово.

— Хоть завтра? — помог кесарь.

— Хоть сегодня, Александр Петрович, — ответил глава КФБ. — Ситуация накалена до предела.

— Да уж, — вздохнул Романов. — Недооценили мы эльфийский орден. Надо признать, они нас ловко перехитрили. Мы думали, они будут за жизни цепляться, а они решили ими пожертвовать, выставив нас палачами. Грамотно, ничего не скажешь. Теперь Петербург бурлит, а мы оказались во всём виноватые — убили несчастных эльфов, собирающих бумаги на помилование. И ведь как всё сошлось-то идеально. Молодцы! Просто нет слов.

— А как прошла Ваша встреча с Самойловым? — поинтересовался Валуев.

— Говорит, что ничего не знает, что Седов-Белозерский ему не доверял после того, как сын Самойлова дал показания против ордена. И здесь я склонен ему верить.

— Допросить с пристрастием не планируете?

— Пока нет. Возможно, он нам понадобится для другого. А вот кого я бы с удовольствием допросил, так это эльфийского адвоката.

— Мы уже прорабатываем варианты его ликвидации или поимки. Слишком уж от него вреда много. Но прячут эльфы его хорошо, — с сожалением сказал Валуев.

— Ликвидировать нельзя ни в коем случае! Он нам живым нужен, Игорь Денисович. Очень нужен. Адвокат — единственный, кто имел доступ ко всем четверым подорвавшимся. Если они что-то согласовывали, а без согласования такое не провернуть, то только через него. Другой связи у них не было. Надо поймать гадёныша и доставить его в Новгород для допроса!

— Я Вас понял, Александр Петрович. Сделаем всё, что только возможно. Но Вы же понимаете, это непросто, поэтому дать стопроцентной гарантии или назвать срок поимки я не могу.

— Знаю, что непросто, но надо это сделать. И не только это. Иначе кризис одиннадцатого года покажется нам детской вознёй в песочнице. Вяземский говорит, что уже появились призывы к отделению Петербургской области от Российской Федерации. Если мы такое допустим, Игорь Денисович, то потомки нам этого не простят. Приведите в боевую готовность силы быстрого реагирования, полностью укомплектованные из людей. А я завтра буду встречаться с орками.

— Рассчитываете на их помощь?

— Нет, помощи от них я не жду. Но хотелось бы получить твёрдые гарантии невмешательства в возможный конфликт. Кстати, что там с похищенными детьми? Как движется расследование? Воронцов меня обязательно об этом спросит

— Ищем, Александр Петрович. В лесу недалеко от Каширы обнаружили место, где предположительно состоялось похищение. Там находится старый объезд, который делали на время ремонта развязки. Им уже год почти никто не пользуется. Разве что иногда дальнобойщики заезжают переночевать, если засветло в Москву не успевают. Стоянка там большая осталась. Вот на ней, видимо, автобус остановили и детей перегрузили. Найдено много разных следов, возможно, некоторые дети специально выбросили свои вещи, чтобы оставить знак.

— Экспертизу вещей провели? Маги место обследовали?

— Всё делается, но там и без экспертизы всё ясно — в лесу недалеко от стоянки обнаружили тело Егора.

— Раскрыли, выходит, моего подопытного? Жаль. Где тело?

— Тоже на экспертизе.

— Отмените срочно! Никого к нему не подпускайте. Я сам хочу посмотреть.

— Сейчас же распоряжусь.

— Действуйте! Не теряйте время!

— К сожалению, это ещё не все новости, — сказал Валуев. — На белорусско-польской границе снова неспокойно. За ночь две небольшие провокации и ещё одна покрупнее. Но все пресечены.

— А хороших новостей у Вас нет, Игорь Денисович? — горько усмехнувшись, спросил кесарь. — Хоть одна бы не помещала разбавить поток негатива.

— Есть, Александр Петрович! — радостно ответил глава КФБ. — Не то чтобы она хорошая, но очень ценная.

Романов с интересом посмотрел на Валуева, ожидая подробностей.

— Нашёлся очевидец майского конфликта на границе — начальник заставы «Семёновка» майор Кузнецов. Он, как выяснилось, был в самом эпицентре событий.

— Начальник заставы нашёлся спустя почти полгода? И где же он был всё это время?

— На заставе и был, — ответил глава КФБ. — Полгода у него ушло, чтобы до меня добраться и передать информацию об увиденном.

Романов с удивлением посмотрел на Валуева, и тот поспешил объясниться:

— Там такая информация, что Кузнецов не рискнул отражать её в официальных отчётах. И на мой взгляд, правильно сделал. Рассказал лишь моему заместителю, когда попал к нему на приём.

— Давайте уж, не томите, выкладывайте.

— Полагаю, лучше будет, если Кузнецов сам Вам всё расскажет. Я взял на себя ответственность и привёл его. Он ожидает в приёмной.

— Да Вы просто мастер интриги, Игорь Денисович, — усмехнулся кесарь. — Ну давайте послушаем Вашего начальника заставы. Только примерно через часик. Мне нужно сделать несколько срочных звонков, а Вы пока распорядитесь насчёт Егора!

— Слушаюсь! — ответил Валуев и быстро покинул кабинет.

После обеда мы вернулись в барак, я завалился на кровать и принялся наблюдать через окно за падающими с деревьев листьями — в последнее время это было моим основным развлечением в перерывах между приёмами пищи. Я не мог точно сказать, сколько прошло времени с момента моего разговора с двумя незнакомцами в каменном домике — может, дня два, а, возможно, и неделя. В памяти появились серьёзные провалы. Я связывал это с препаратами, которыми нас кололи два раза в день. А может, и не два — дни и ночи окончательно смешались в моей голове.

Всё, что со мной происходило, казалось каким-то сном. Очень реалистичным, но всё же сном, в котором я иной раз даже забывал, кто я такой. Но иногда сознание ко мне полностью возвращалось. В эти минуты было сложнее всего — очень уж хотелось сбежать. Но я твёрдо решил держаться до конца, раз уж ввязался. Ещё в моменты такого просветления я проверял концентрацию — с ней всё было отлично. Это успокаивало.

В основном мы спали. Или просто сидели в бараке на кроватях. Я пытался наладить хоть какое-то общение с Артёмом и девушками, но с удивлением обнаружил, что они почти никак не реагируют на мои попытки завязать разговор. Что бы я ни сказал, о чём бы ни спросил — они отвечали односложно и равнодушно, вообще не высказывая никаких эмоций, будто я пытался общаться с какими-то зомби. Было неприятно и жутковато. И я не сомневался, что всё это было последствием введения нам неизвестных препаратов.

Также я заметил, что в какие-то моменты я сам начисто забывал кто я и где нахожусь. Я просто спал, смотрел часами в окно барака, да ходил в столовую. И это казалось мне чем-то естественным, не вызывающим никаких вопросов, будто я так всю жизнь провёл. Но время от времени я всё же приходил в себя — видимо, в силу полученного девятого уровня и развитого Дара мой организм сопротивлялся введённым препаратам, в отличие от ребят, которые полностью попали под их влияние. Ужасно пугала мысль, что в любой момент я могу дойти до такого же состояния.

И ещё я понял: в общении с нашими похитителями надо вести себя так же, как остальные ребята, иначе был велик риск того, что меня вычислят. И всё сильнее меня пугала предстоящая инициация, ведь я не знал, в каком состоянии я на неё попаду — в момент просветления или под действием препаратов. Во втором случае произойти могло всё что угодно. Но тем не менее мысли о побеге я всё ещё отгонял.