Отверженный III: Вызов (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 4

— А дедушка не ругался? — спросил я.

— Да как дед может внука ругать? — удивился Глеб. — Это родителям моим от него иногда достаётся, а меня он балует.

— Как дед может внука ругать? — повторил я и аж рассмеялся. — Это ты моего деда не видел. Он и убить внука может, глазом не моргнёт.

— Мне жаль.

— Ничего. Есть шанс, что он теперь встанет на путь исправления. Впрочем, ну его, не хочу о нём говорить. Главное, что у вас всё хорошо. И если твои родители на меня не злятся, то передавай им привет. Я никогда не забуду, как тепло они меня приняли в вашем доме.

— Обязательно передам, — сказал Глеб, оглядел комнату и добавил: — Кстати, о доме, точнее, об общежитии — что-то пока к нам никого не подселили.

— И не подселят, — успокоил я соседа.

— С чего ты решил?

— Просто поверь.

— Всё-таки прибрали тебя к рукам, — рассмеялся Глеб. — Звание уже присвоили?

Мой друг, похоже, не захотел делать вид, что не догадывается о моих «особых» отношениях со спецслужбами. Сам он это понял, или дед ему сообщил эту информацию — было особо и не неважно. Такое в любом случае не скроешь. Я устроил в Москве настоящий переполох, разнёс блокпост, похитил двух граждан, угнал машину и при этом спокойно вернулся на учёбу. Ясно что просто так подобные вещи не делаются и не прощаются. Выводы сделать было несложно, а Глеб не дурак. И ещё он так искренне смеялся, что я тоже решил отшутиться:

— Я ещё просил, чтобы и тебя отселили, а вместо тебя Милу сюда перевели, но не разрешили.

— Не надо меня отселять, — сквозь смех сказал Глеб. — Просто предупреждайте, и я пойду погулять. Кстати, сегодня вот ночую у дедушки.

Эта новость меня обрадовала — теперь предстоящий вечер имел все шансы стать совсем замечательным. Я хотел поблагодарить Глеба, но не успел — зазвонил мой телефон. Звонили из ректората, я принял звонок, и помощник Милютиной Пётр сообщил мне, что Анна Алексеевна просить меня подойти к ней в кабинет как можно быстрее. Я ответил, что уже бегу, и отправился к ректору.

Какие только мысли не лезли мне в голову, пока я шёл в ректорат. И в основном неприятные. Но я их все отгонял в надежде, что в этот раз ничего не случилось. Когда вошёл в приёмную и поздоровался, секретарь, кивком ответив на приветствие, указала на дверь в кабинет ректора. Собрался духом и вошёл. Милютина сидела за столом и что-то печатала на ноутбуке. Выглядела она, как всегда, отлично.

— Здравствуйте, Анна Алексеевна! Поздравляю Вас с началом нового учебного года!

— Не поможет, Андреев, — ответила ректор.

— Что именно?

— Подхалимаж. Рассказывай, что у вас там сегодня на занятиях произошло.

Племянник губернатора оказался шустрым парнем. Я, конечно, ожидал, что он так просто не забудет наш конфликт и не оставит меня в покое, но вот чтобы так быстро начать действовать — это удивило.

— Да ничего особенного, — ответил я. — А что?

— Мне звонил Троекуров.

— Губернатор?

— Хорошо, хоть не он. Брат его — отец твоего одногруппника. Признаюсь, при всём моём к тебе хорошем отношении меня уже немного утомляет, что ты постоянно попадаешь в различные истории.

— Анна Алексеевна, не было никакой истории! У нас была практика, он вызвал меня на поединок и проиграл. Видимо, обиделся. Потом угрожал, но я и подумать не мог, что он так болезненно воспримет поражение в тренировочном бою.

— Хорошо, я спрошу у Андрея Николаевича, что у вас там за поединок был. И не было ли ещё чего.

— Ну было ещё кое-что. Перед первой парой он хотел Милу за грудь ухватить. Она ему пальцы сломала.

— Ох уж эта Мила твоя, — вздохнула Милютина. — Ладно, иди, я примерно уже поняла, что произошло.

— А что теперь будет? — спросил я, оставшись на месте.

Ректор посмотрела на меня с удивлением.

— Ну Вы же сказали, что Троекуров звонил, — пояснил я. — Он ведь не просто так звонил.

— Не просто, — ответила Милютина. — Интересовался, кто ты такой. Просил выслать твоё личное дело. Как член попечительского совета академии он имеет на это право. Но, как я уже сказала, меня немного утомили твои приключения. Да и ответственность за тебя я официально больше не несу. И дело твоё засекречено. О чём я Троекурову и сообщила. И отправила его к Ивану Ивановичу, так как теперь за тебя отвечает он, точнее, его организация. Вот пусть у Ивана Ивановича и интересуются.

— А про Милу он не спрашивал?

— Нет. И если у тебя больше нет вопросов, то иди уже. У меня очень много дел в первый день учёбы.

— Один вопрос есть, Анна Алексеевна! Разрешите!

— Хорошо, но быстро.

— Вы сегодня сказали на собрании, что выяснили, кто меня записал на турнир и чуть не убил.

— Записала одна из практиканток. Это дело нехитрое. Она уже уволена и проходит по следствию. А вот кто чуть не убил, мы так и не узнали. Знаем, лишь, что это был сильный менталист, который сидел на трибуне, и он специально ради этого пришёл. Но больше такого не случится. Мы в несколько раз подняли уровень безопасности в академии.

— Но как практикантка жеребьёвку нужную организовала? — удивился я. — Если Пётр невиновен, то как это было возможно сделать?

— Как выяснилось — несложно. Пётр не одарённый. На него повлиять сильному менталисту — проще простого. Когда готовились к жеребьёвке, практикантка проследила, чтобы бумажки, на которых были твоя фамилия и Левашова, не попали в барабан. Их просто туда не положили. А потом во время жеребьёвки менталист в определённый момент внушил Петру, что он видит бумажки именно с вашими фамилиями. Вот он их и произнёс. А когда все бумажки закончились, два участника остались неназванными. Решили, что бумажки с их именами потерялись, и они составили последнюю пару. Вот так всё просто. А теперь иди.

— Спасибо, что рассказали. Я очень рад, что Пётр оказался невиновен.

— Я тоже, — ответила Милютина и вернулась к работе — её пальцы снова застучали по клавиатуре ноутбука, а я тихо и осторожно покинул кабинет.

Раз уж Глеб решил уступить нам с Милой комнату на вечер, мы отправились в ресторан пораньше, чтобы соответственно пораньше вернуться в общежитие. В «Тройку» попасть мы не смогли. Туда действительно нужно было записываться заранее — очень уж популярным оказалось место. Конечно, особо уважаемые члены общества могли прийти и без записи, или предупредив звонком за час, чтобы подготовили столик, но таким, как мы с Милой, записываться надо было примерно за неделю.

Конечно, если бы у меня была задача пустить своей девушке пыль в глаза, я мог попросить о помощи дядю Володю, а на крайний случай обратиться к Фёдору Сергеевичу, уж Зотову точно бы не отказали. Но это было бы очень глупо — дёргать таких людей по такой ерунде. Да и отношения у нас с Милой были уже не те, чтобы пользоваться такими дешёвыми приёмами для их укрепления.

В итоге мы пошли в чебуречную. И ни разу не пожалели. Разумеется, это была не привокзальная забегаловка, а дорогое заведение в центре города, но именно чебуречная с потрясающе вкусными сочными чебуреками и домашним лимонадом. И ещё там не нужно было заранее бронировать место. Правда, было немного шумно и людно, но это нас не расстроило — впереди были весь вечер и ночь, чтобы побыть в тишине и вдвоём.

Суд по делу убийства Левашовых, похищению княжны Зотовой, организации и осуществлению террористического акта в центре Великого Новгорода и по нескольким мелким делам закончился неделю назад, приговоры были оглашены, осуждённые отправились отбывать наказание. Но дело «Русского эльфийского ордена» вывели в отдельное производство и передали специальному трибуналу, рассматривающему дела особой важности.

Орден признали террористической организацией, имевшей целью дестабилизацию обстановки в обществе, разжигание межрасовой ненависти, убийство людей и орков на почве этой самой ненависти, организацию и проведение террористических актов. А так как все руководители ордена были государственными служащими самого высокого уровня, то их обвинили ещё и в государственной измене.