Алые небеса , голубое пламя - Каннингем Элейн. Страница 4

Шаункир задумчиво кивнула.

— Не думала, что человеческое мышление способно на такие тактические изыски.

— Вот почему мы и застряли тут, как игольчатые крысы в грязной норе, — парировал он.

— А ну объяснись.

— Тактика… — отрывисто бросил он, расправляя левую ладонь. — Познания о военной тактике прошлого. — Он загнул большой и средний пальцы.

— Понимание врага… — Указательный палец последовал примеру соседей.

— … и его ожиданий, — добавил Джаг, загибая безымянный. Он встряхнул ладонью, мизинец по-прежнему оставался вытянут. — Что нам остаётся?

— План, который расстроит эти ожидания, — по памяти продекламировала Шаункир.

Джаг решительно кивнул, потрясая кулаком, в который сжалась его ладонь.

— Разумный ход, продуманное решение. Самое очевидное решение.

Его правая рука стремительно метнулась к горлу Шаункир, но девушка-чисс парировала этот выпад в миллиметрах от цели. На её лазурном лице сквозила досада напополам с гневом.

— У тебя опасный образ мыслей, — заметила она. — Но очень эффективный.

— Чиссы изгнали Трауна за его неоднократные проступки. Ты никогда не задумывалась над тем, почему этот блестящий стратег допустил просчёт, так долго испытывая терпение правящих домов?

Она в нерешительности склонила голову.

— Да, я размышляла над этим.

— А ответ прост: он не допускал просчётов. Он использовал видимость своего фиаско для достижения иных целей. Ты в курсе, что незадолго до его изгнания Империя обращалась к Трауну в надежде завербовать его. Он не мог просто так принять предложение, пока был связан с силами Экспансионистской обороны чиссов. Ну и какой мог быть более простой способ порвать эти связи, кроме как инсценировать собственное бесчестие?

Шаункир не мигая разглядывала его.

— Отец рассказывал мне об увёртках Трауна, — продолжал Джаг. — Он считал, что подобная информация поможет мне в моём обучении. И он занимал такое положение в вашем обществе, которое позволяло ему знать обо всём. Стент подтвердил это, когда пришёл ко мне с новым назначением и принялся разглагольствовать о значимости этой конкретной военной академии. Мы должны были стать секретной фалангой, оружием, которое Траун мог спустить с цепи в любой момент по собственному усмотрению.

Шаункир проглатывала новую информацию молча. Джаг подозревал, что после упоминания имени Стента его слова стали звучать для неё гораздо более весомо.

Он бросил настороженный взгляд на алую окантовку униформы девушки-чисс. Знак «Ледяного пламени» — квинтэссенция храбрости, изворотливости и дисциплинированности — идеального состояния тела и ума, к которому нужно стремиться, пусть его и не суждено достичь. Сильный контраст с голубыми полосами на его собственной униформе. Джаг тоже стремился к идеалу, но в глазах других кадетов это стремление виделось совсем в ином свете. Его униформа служила постоянным напоминанием, что он никогда не станет чиссом.

— Расскажи мне ещё, — попросила Шаункир.

Джаг решительно упрятал в самый дальний уголок своего сознания горечь, что родилась в нём вместе с последними мыслями, словно испарение от злокачественных выхлопов.

— Мой отец оставил на время имперскую службу, преследуя личные мотивы. Позднее адмирал Исард вновь захватила его, и он исчез из виду. Многие в Империи и вне её считали, что он был казнён за измену. Это тоже было одним из замыслов Трауна, реализованным адмиралом Воссом Парком.

Веки Шаункир подёрнулись, что в переводе на язык человеческого тела означало бы отвисшую челюсть и изумлённый выдох.

— Да, тот самый имперский офицер, который «обнаружил» изгнанного Трауна и привёл его на Корускант, — подтвердил Джаг, — а также капитан «звёздного разрушителя», сопровождавший Гранд адмирала Трауна в поездке по так называемым Неизведанным Регионам, после того как тот, по всем предположениям, попал в немилость при имперском дворе. У Трауна был просчитан каждый шаг, он хотел перебазировать часть имперских сил на территорию чиссов для защиты своего народа. Империя имела с этого аванпосты и выгодные союзы, Траун — каналы для переправки кораблей и вооружения.

Шаункир задумчиво кивнула.

— Я никогда не рассматривала этот вопрос в подобном свете, но твоя интерпретация выглядит вполне логичной. Продолжай. Расскажи теперь о враге — не враге Трауна, а о том, кто противостоит нам.

— Проходимцы, — сплюнул Джаг. — Птицы-падальщики, слетающиеся на поле боя, чтобы обклевать то, что осталось от воинов. Предпочитают быстрый бой, а ещё чаще — его отсутствие. Слушай, Шаункир, а сколько тебе лет?

Резкая смена предмета разговора не выбила её из колеи.

— Мне двенадцать стандартных лет.

— По человеческим стандартам ты — совсем ребёнок. Узнать тебя чуть получше — и ты уже кажешься взрослой женщиной, закалённым в сражениях бойцом. А именно таких бойцов ожидали повстречать здесь наши противники. Иначе зачем им было обстреливать нас с предельной дистанции? Не будь наши корабли уничтожены и выйди чиссы в открытый воздушный бой, наш враг был бы рассеян и бежал бы с позором. Любой кадет на любом поднятом по тревоге истребителе только утвердил бы врага в его первоначальных опасениях. Любой кадет… за исключением одного.

— А! — Кроваво-красные глаза девушки вспыхнули ещё ярче, как только пришло осознание его замысла. — Что может ослабить их бдительность лучше, чем человеческий детёныш за штурвалом истребителя?

Джаг не был уверен, какая реакция лучше бы отразила его чувства: дрожь или ухмылка. Но поскольку для чисса и тот, и другой вариант оказались бы малопонятными, он предпочёл вообще не реагировать.

— Я возьму «Голубое пламя». Их бдительность ослабнет до предела.

Её взгляд задержался на потрёпанном боями и временем корабле.

— Прекрасный выбор, — без тени юмора в голосе проговорила девушка. — Я меж тем подготовлю остальных к наземному вторжению. — Одним плавным движением она поднялась на ноги.

Джаг кивнул и зашагал к кораблю.

— Лейтенант Фел, — строго окликнула она.

Он оглянулся. Уголок её рта ехидно подёрнулся — почти неразличимый знак её одобрения.

— Противник должен почувствовать, что внизу его ждёт лёгкая добыча. Не пытайся разубедить его в этом, летая слишком хорошо.

На этот раз он позволил себе улыбнуться. Улыбкой, исполненной высокомерием и чувством собственного достоинства. Улыбкой, достойной Трауна.

— Фиаско — самый быстрый путь к обману.

Джаг влетел в ремонтный док и окинул профессиональным взглядом «когтекрыл». После одной из последних аварий механикам пришлось нанести на него свежий слой металлической серебристо-голубой краски. Это помогло скрыть некоторые царапины, зато все до единой вмятины стали прекрасно различимы с новым окрасом. Джаг разблокировал запирающие механизмы кокпита. Ему пришлось несколько раз с силой толкнуть полукруглый колпак, прежде чем тот соизволил отойти в сторону и пропустить его внутрь.

Забравшись в кабину, он принялся разогревать репульсоры. Двигатели зажглись, после чего корабль взбрыкнул и со всей грацией пьяного гаморреанца вознёсся над доком; но по крайней мере, он взлетел, да и приборы показывали, что все орудия полностью заряжены и готовы к действию.

Джаг проложил трассу сквозь широкий проход и осторожно вывел корабль из ангара.

Окружающий пейзаж лежал в руинах; обнадёживало лишь то, что кораблей захватчиков вокруг не наблюдалось. Небеса над порушенным куполом по-прежнему подсвечивались алыми отблесками лазерного огня, но теперь враг, по всей видимости, выцеливал совсем другие сектора купола.

«Когтекрыл» Джага стремительно понёсся к пролому в потолке: выяснилось, что дыра гораздо больше, чем казалось с земли. Громоздкие секции тонкого отражающего транспаристила свешивались с краёв пролома. Когда Джаг пролетал мимо, одна из них сорвалась с креплений и начала медленно опадать вниз, словно осенний лист на прохладном ветру. Любой грохот от её соприкосновения с землёй был заглушён завываниями двигателя «когтекрыла» и гулом от продолжающегося артобстрела.