Всемирная история. Османская империя - Евлоев Роман. Страница 38

В 1508 году дервиш Нур Али поднял в районе города Токат антиосманское восстание. Ему удалось отбиться от карательных отрядов губернатора Амасьи и продержаться вплоть до воцарения Селима I. Такой успех немногочисленной группы мятежников объясняется прежде всего тем, что действия правительства империи были парализованы разгоревшейся между сыновьями Баязида борьбой за власть и случившимся в сентябре 1509 года ужасным землетрясением, называемым в хрониках Малым концом света. Мощнейшие подземные толчки [104] продолжались долгих 45 дней и разрушили сотни общественных зданий и тысячи жилых домов – под их завалами погибли по крайней мере пять тысяч жителей Константинополя, в числе которых оказались и члены правящей династии… Город начали восстанавливать только весной следующего года. Столицу временно перенесли в Эдирне, для чего привлекли почти сто тысяч рабочих из Румелии и Анатолии и три тысячи инженеров и архитекторов.

Не меньшие катаклизмы сотрясали и султанскую семью. Здоровье шестидесятидвухлетнего Баязида II оставляло желать лучшего, и его сыновья все чаще задумывались над тем, кто из них унаследует султанский трон и как это скажется на судьбе остальных братьев. Фаворитом и наиболее вероятным преемником считался старший шехзаде Ахмет, которого султан ценил за способности к управлению. Косвенным подтверждением выказываемого Ахмету предпочтения стало назначение его губернатором Амасьи. Она не только находилась ближе к Константинополю, чем наделы других принцев, но и служила своего рода учебным полигоном для будущего султана: кварталы города строили по национальному признаку, чтобы наследник мог лучше узнать своих будущих подданных.

Первым такому положению вещей воспротивился шехзаде Коркут, усланный отцом управлять далекой Анталией. Когда султан отказался вернуть ему губернаторство Манисы, принц под видом паломничества бежал в 1509 году в Египет к мамлюкскому султану. Вскоре Коркут раскаялся и, получив прощение отца, возвратился на родину, но джинн междоусобицы уже выбрался из бутылки.

Вторым восстал – на этот раз с оружием в руках – шехзаде Селим. Получив назначение в Трабзон, младший из принцев потребовал для себя пост в европейской части османской державы. Султана, все еще огорченного выходкой шехзаде Коркута, разгневал и обеспокоил этот новый случай явного неповиновения. Он желал видеть самого воинственного своего отпрыска как можно дальше от столицы, и только благодаря посредничеству могущественного вассала империи крымско-татарского хана Менгли Гирея, доводившегося младшему принцу тестем, султан передумал, но в результате вышло совсем не так, как хотелось Селиму. Словно в насмешку над строптивым сыном, Баязид услал его с восточной границы империи на западную – назначил губернатором Смередево.

Покорно принимать свою участь Селим не стал. Не добравшись до указанного ему города, он взбунтовал во Фракии небольшое войско и двинулся на столицу в надежде на поддержку тамошней знати. Младший принц просчитался: слабый здоровьем Баязид держал бразды власти в своих руках еще довольно крепко. В августе 1511 года он во главе огромной армии встретил мятежного отпрыска неподалеку от Чорлу и легко разогнал его немногочисленное войско. Селим бежал в степи Северного Причерноморья, под защиту тестя и своего сына Сулеймана.

Единственным из принцев, кто остался покорным отцу, был шехзаде Ахмет. Тем большей неожиданностью для Баязида стало известие о том, что его фаворит подбивает янычарские части свергнуть старого султана – и это в то время, когда всю юго-восточную Анатолию охватило антиосманское восстание кызылбаша Шахкулу! [105] Лидер шиитов посчитал распри внутри правящей династии удачным моментом для выступления и не ошибся. К маю 1511 года повстанцы одержали над имперскими войсками две крупные победы и взяли в осаду Бурсу, правитель которой слал в столицу панические письма; в одном из них он предупреждал: «Если помощь не прибудет в течение трех дней, город падет к ногам нечестивцев!»

Пока Баязид усмирял младшего сына, кампанию против кызылбашей возглавил великий визирь империи Хадым Али-паша. Присоединившийся было к нему шехзаде Ахмет вскоре предпочел вести собственную игру и со своими сторонниками покинул войска Али-паши, но тот продолжил преследовать отступающие отряды Шахкулу и в июле 1511 года загнал мятежников в долину реки Гекчай близ Сиваса. В упорном сражении османы разгромили кызылбашей и убили их лидера Шахкулу, но и сами понесли большие потери. Погиб, в том числе, и великий визирь Хадым Али-паша…

Тем временем шехзаде Ахмет объявил себя султаном Анатолии. Захватив у одного из своих племянников Конью, он вопреки прямому запрету султана двинулся на Константинополь, где намеревался отнять трон у больного отца. Однако столичные янычары отказались поддержать старшего принца, открыто встав на сторону более популярного в армии Селима. Когда весть об этом достигла Северного Причерноморья, младший шехзаде не упустил своего шанса. Вскоре он со своими сторонниками уже гарцевал у столичных ворот.

Ради предотвращения назревавшей междоусобицы и сохранения в империи мира султан Баязид II Святой 25 апреля 1512 года отрекся от престола. Круг истории замкнулся: янычары возвели восьмого Османа на вершины власти, янычары же столкнули его оттуда. Единственное, о чем низложенный султан попросил своего преемника Селима, было позволить ему удалиться на покой в свой родной город Дидимотика, расположенный неподалеку от Адрианополя. Баязид скончался в мае того же года, буквально в шаге от своей цели. Долгие годы после его смерти по империи ходили слухи, что султан был отравлен по приказу своего неистового наследника – для надежности…

Похоронили Баязида в столице в мечети, носящей его имя. По преданию, когда в 1506 году ее строительство было завершено, султан Баязид обратился к собравшимся теологам и религиозным деятелям с предложением: «Пусть имамом во время пятничной молитвы станет тот, кто ни разу в жизни не пропускал четыре ракаата сунны [106] послеполуденной и ночной молитвы». Настолько набожным оказался только сам султан.

Селим I Свирепый. Править – значит карать!

На Востоке говорят, что мужчина всегда больше похож на своего деда, чем на отца. По крайней мере в отношении Селима I Явуза это мнение совершенно справедливо. Своим буйным и жестоким нравом, которого равно опасались и соперники, и соратники нового султана, своим тщеславием и зацикленностью на войне Селим напоминал подданным неистового Мехмеда Завоевателя, но никак не Баязида Святого. Даже джюлюс – церемония интронизации – Селима прошел не в тишине дворцовых покоев, все еще занятых на тот момент его отрекшимся отцом, а на площади перед походным султанским шатром, среди янычар и армейских офицеров.

Узурпатор полностью оправдал свое прозвище Явуз [107], начав правление с охоты на ближайших родичей – потенциальных претендентов на османский трон. По его приказу – а в некоторых случаях и в его присутствии – палачи задушили шелковыми шнурами десятерых его племянников, в том числе двух малолетних сирот, и около сорока дальних родственников по мужской линии. Затем Селим обратил свой гнев на недавних политических оппонентов. По его приказу был казнен великий визирь Коджа Мустафа-паша, вся вина которого состояла в том, что вслед за султаном Баязидом он поддержал кандидатуру шехзаде Ахмета в качестве наследника имперского трона. То, что после попытки Ахмета захватить власть силой Коджа Мустафа-паша отвернулся от смутьяна, тем самым отдавая предпочтение Селиму, никак не повлияло на вынесение ему смертного приговора.

Обезопасив тылы от возможного предательства сторонников старшего брата, Селим незамедлительно выступил против него самого. Все это время Ахмет практически безуспешно пытался укрепить свое положение в Анатолии. Нигде не встречая ни явного содействия, ни хотя бы сочувствия, он скатился до банального террора – захватил и разграбил Бурсу, откуда при одном только слухе о приближении султана Селима поспешно отступил в Анкару. Перспективы шехзаде стали совсем туманными, когда его отказалась принять даже родная Амасья. Без поддержки армии старшему из сыновей Баязида не на что было рассчитывать, но янычары, чье благосостояние зависело от военной добычи, откровенно не желали видеть на имперском троне грузного и одышливого Ахмеда, не способного, по их мнению, привести османов к победе.