Единственная для Демона (СИ) - "Vi Francess". Страница 42

— Виктор… — я только и успела обхватить руками дверной косяк, дабы избежать падения. — Клавдия…

— Сокровище наше! — воскликнул мужчина в котелке, приподнимая поля шляпы. — Великодушная донна! — он спешно поднялся, направляясь ко мне. — Позвольте помочь вам справиться с волнением!

Виктор усадил меня на своё место. Одним видящим глазом впился в меня, а губы изогнулись в дьявольской улыбке.

— Милейшая душа! — голос, раздавшийся из-за спины, покрыл моё тело холодом. — Мы так счастливы!

В поле зрения показался низкорослый мужчина в светлых брюках, клетчатой рубахе и сандалиях. Он отвесил мне глубокий поклон. Разного цвета глаза мелькали особой радостью.

— Должно быть вы мне снитесь… — прошептала я, судорожно заламывая пальцы.

— Прекрасная донна! Думаете же, как вам угодно! — Виктор вновь улыбнулся, обнажая белый клык.

— Мы не хотели тревожить ваш сон, милейшая душа, — заискивающе проговорил Кузьма. — Но осмелюсь признаться, что рассчитывали на это!

Мой затуманенный взгляд остановился на женщине, сидящей по правую сторону от меня. Её волосы слегка тронула седина. Длинные пальцы, обтянутые тонкой кожей, ритмично постукивали по столу. Что за проклятие лежало на этой мрачной поистине ледяной женщине?

— Волшебная донна! — воскликнул Виктор, прижимая шляпу-котелок к груди. — Ну как же мы рады!

— Мы просто счастливы! — трепетал Кузьма.

Я прикрыла веки, стараясь осознать, что всё действительно реально. Мне нужно собраться с мыслями, но это почти невозможно. Три мучительных месяца… я ждала. Ждала любой весточки хоть от одного из этой мистической троицы. И вот они здесь в полном составе.

Нет, не в полном, прискорбно опомнилась я, от начала и до конца не в полном. Но они же пришли! Разве это ничего не значит?

Ты ничего не узнаешь, если так и продолжишь сидеть, сквозь пелену ворвался внутренний голос, возьми себя в руки, Ева, спроси… спроси то, что убивает тебя всё это время.

— Где он? — я не узнала этого голоса, нет, он вырвался из моих уст, но так неожиданно и резко, что голова закружилась.

Я открыла глаза. Виктор и Кузьма замерли подобно ученикам, которым делают выговор: головы опущены, руки скреплены в замок на уровне пояса, избегают прямого контактного взгляда. Я была уверенна, что и ледяная женщина так же замешкается, но ошиблась. Клавдия смотрела прямо на меня. Многозначительно и твёрдо.

Мне стало ясно одно: его здесь нет! Здесь нет. Глупо было надеяться на это. Но уже в следующее мгновение меня накрыло новое чувство, обостряя восприятие. Я глубоко вздохнула и потоки свежего воздуха ворвались в меня, снося на пути все преграды: усталость, сомнения, страх и боль пережитого отрезка времени без него. Это был не просто глоток свежего воздуха — это был новый — до этого мне не доступный — воздух. Иштар — имя, которое я боялась произнести даже мысленно, но мне больше не страшно. Он всегда был рядом. Я старалась растоптать эти чувства, уничтожить, похоронить так глубоко в себе, но напрасно. Вместо того, чтобы довериться внутреннему чутью, я отвергала его и нетрудно догадаться почему… я была уверенна, что это всего лишь самообман, выдуманная мною ложь, чтобы хоть как-то смягчить боль и подарить себе призрачную каплю надежды.

Клавдии понадобился один взгляд, чтобы сказать мне об этом: его здесь нет, пока нет…

Глаза защипало от подступающих слёз. Но это были слёзы другого характера, скорее благодарности и уверенности, нежели те, что я проливала последние месяцы. Та женщина, которую я встретила ещё ребёнком в день похорон моей бабушки, говорила, что я не должна показывать своих слёз никому, и я следовала её совету до определённого момента. Как бы мне хотелось увидеть её вновь, подумалось мне.

— Прекрасная донна, я вижу ясность посетила вас, — медленно проговаривая каждое слово, поинтересовался Виктор, склонив голову на бок.

Вздохнув полной грудью, я сдержанно кивнула.

— Тогда перейдём к вопиющему, уму непостижимому происшествию, случившемуся этой ночью, — заговорщически продолжил Виктор.

У меня внутри всё сжалось.

— Я как ответственный и неравнодушный гражданин должен был вмешаться и предпринять необходимые меры, но только представьте себе, — Виктор задорно вскинул руки, — обидчик ликвидировал сам себя! Вы бы его видели! Я ему кричал: вернись на берег, окаянный! А он ещё отчаяннее грести начал. — Виктор вдруг немного погрустнел, а следом немного стыдливо добавил: — А я видите ли, прекрасная донна, плавать не умею.

— Да что там плавать, — буркнул Кузьма, — ты и на метр не приблизишься к воде.

— На этот раз мне возразить нечем, — досадно согласился Виктор, — пернатый прав.

— Вся потеха хухлику досталась. — Кузьма махнул рукой в сторону. — Да и чёрт с ним!

Не нужно было даже думать и гадать о ком шла речь. Моё тело покрылось мурашками. Я вспомнила каково это: находиться рядом с ними. Раньше троица и в меня вселяла ужас.

— Кто этот хухлик? — я не спрашивала имени обидчика-беглеца так, как оно было мне известно, но вот кем или чем был этот хухлик я точно не знала.

— Водяной чёрт. — бесстрастным тоном пояснила Клавдия.

Первые слова за всё это время. Её явно что-то гложет.

— Я думала, что это лишь суеверие…

— Милейшая душа, — обидчиво отозвался Кузьма, — на чём по-вашему основываются все суеверия, легенды, мифы, сказания и сказки?

Я знала ответ, но промолчала, смотря собеседнику то в голубой глаз, то в светло-карий: мне почему-то показалось, что глаза принадлежат совершенно разным людям.

— Правда! И только она! — ответил на свой же вопрос Кузьма. — Правда — она же опора! Опора для всего в этом мире! Не бывает "горькой" правды или "сладкой" лжи! Ложь — она одна, так же, как и правда. Правда — основа справедливости! — он говорил это горячо, говорил то, во что искренне верит. — Именно этим мы… — Кузьма замолчал, окинув взглядом товарищей, но ни Виктор, ни Клавдия на него не посмотрели. — Этим мы и отличаемся от них… — на выдохе закончил он.

Повисла тишина, наполненная затаённой обидой. Дело было не во мне, а в них. Что-то произошло за эти три месяца. И я намеревалась узнать, что именно.

— Что с тем… парнем? — спросила, затаив дыхание, а ответ был уже готов в моей голове.

— Ах, с этим… — задумчиво отозвался Виктор, — Валера, так его? Кто ж знает, прекрасная донна, кто ж знает. Но совсем скоро это выяснится. — он взглянул в окно, что-то мысленно прикидывая, губы его слегка подрагивали. — Но, донна, прошу вас, — Виктор оказался напротив меня, поднял с места, ухватив за плечи. — Не вините себя. И не жалейте его! Ни в коем случае не делайте этого!

— Хорошо… — прошептала я, находясь в некотором замешательстве.

— В таком случае, пришло время сказать: до новых встреч, волшебная донна!

В глазах потемнело, а следом взорвались ослепительные лучи света, подобно разбитому стеклу, на осколки которого направили огромный прожектор: всё вокруг искрилось и переливалось яркими красками. Слух наполнился знакомой мелодией: надоедливой, но очень знакомой.

Я открыла глаза. В своей комнате. Тело неприятно зудело: должно быть этому поспособствовали мелкие песчинки в моей кровати. На мне были все те же джинсовые шорты и серый свитшот. Я медленно приподнялась на локтях, всё ещё находясь в состояние полудрёмы. Лучи солнца проникали в комнату и ложились на край кровати, почти касаясь подушки. Последние три месяца занавески в моей комнате плотно зашторены, но сегодня, с правой стороны, ткань была слегка задёрнута. Всё это и прочие мелочи не имели никакого значения…

Мне всё это приснилось? Партия в "живые" шахматы, женщина в чьих холодных глазах пробивались огни забытой радости, шляпка-котелок, невысокий мужчина с разным цветом глаз, даже этот хухлик…

Ответ на этот вопрос ждал меня за дверью. Я просто так чувствовала. Именно дверной звонок, купленной Лизой недели три назад, издавал эту нудную мелодию. Она казалась мне настолько неестественной и дребезжащей, что я невольно зажмурилась и потёрла пальцами виски. Кто-то был слишком настойчив.