Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 2 (СИ) - Каминский Борис Иванович. Страница 90

— Нет, конечно, но где он мог его купить?

— А если в тысяча девятьсот пятнадцатом? — не отвлекаясь на вопрос жены, Федотов упрямо вел свою линию.

— Борис, как в пятнадцатом?

— Нинель, ответь, пожалуйста, на мой вопрос, — с нажимом произнес Федотов.

— Да нет, конечно, какая разница, когда он его купил, но я не понимаю, к чему ты клонишь.

— К тому, что этот плеер Зверев приобрел в две тысячи четвертом году, и называется он цифровой музыкальный проигрыватель японской фирмы «Сони». Музыка в этом устройстве записана в так называемом цифровом формате, а считывается специальным лучом света вот с таких дисков, — Федотов ловко выщелкнул переливающийся цветами радуги компакт диск емкостью 750 МБ, — его можно держать вот так, — Федотов осторожно вложил в руки жены диск, — только не прикасайся к радужной поверхности.

Треп о технологии давался легко, обеспечив переселенцу передышку, а женщине возможность осмыслить сказанное. Отказываясь верить, Нинель растерянно перевела взгляд с мужа на диск и обратно.

— Он побывал в будущем!? — возглас прозвучал шепотом и еще тише продолжение. — И ты, вместе с ним, и Мишенин?

— Нинель, стоп! — команда прозвучала резко, а вместо компакт-диска в руке Нинель оказалась рюмочка коньяка, которую Федотов успел наполнить, пока готовил чай, — зажмурь глаза и махом, как извозчик.

В порядке «шефской помощи», Федотов показал, как это надо делать, а Нинель тут же был предложен соленый огурчик.

— Я понимаю, что коньяк соленым огурцом закусывают только босяки, но тут ничего не поделать, детство у меня такое было. Да ты сама мне это не раз говорила, но сейчас надо повторить, и не отказывайся. Так надо! — Федотов вновь добавил в голос металла.

Вторая прошла хуже. Нинель закашлялась, а Федотов, слегка поглаживая, одновременно мягко похлопывал жену по спине, приговаривал.

— Ну, вот и хорошо, вот и славно, теперь я с чистой совестью расскажу тебе, что такое рок-музыка, и какие наряды носят женщины в будущем, а все остальное завтра, и то не все, но постепенно. Только не надо мне возражать. Все будет хорошо, пойдем потихоньку наверх. Поздно уже.

Уснуть удалось только к четырем ночи, и все это время Федотов рассказывал, что такое рок-музыка, и как зародился этот стиль. Много времени ушло на объяснение, что такое музыкальный синтезатор. Попытки перевести разговор на тему: «А как вы туда попали?» решительно пресекались. Впрочем, Нинель и не настаивала, зато научилась управлять плеером. Засыпая, она сожалела лишь о двух моментах. Во-первых, никому этот аппарат показывать было категорически нельзя, а, во-вторых, она так ничего и не услышала о нарядах.

Утром Нинель первым делом убедилась, что плеер ей не привиделся. Вот он, в ее столике, а на столешнице записка от Федотова, в которой тот извинялся, что не разбудил, не поцеловал, и к обеду его не ждать. Ну, это как обычно, и как обычно женщина почувствовала легкий укол ревности. Потом она на носочках прошлась по спальне. Так она делала каждый день, начиная с самого раннего детства, и как в детстве жизнь обещала ей волшебные таинства. Она даже знала, какие именно ждут ее сегодня, но не торопилась. Сначала надо заняться собой, так, как это она это делала каждый день в прежней жизни.

Нинель приняла душ. Глядя на себя в зеркало, долго расчесывала волосы, после чего занялась макияжем. Это модное словечко пустил в оборот известный гример императорского театра Макс Фактор. Нинель только недавно узнала, что его знаменитый принцип «цветовой гармонии» грима появился в свет после общения со Зверевым. А недавно во Франции открылась парфюмерная фирма ее мужа, выпускающая всю гамму чудесных гигиенических кремов и губных помад. Каждый покупатель получал брошюрку с рекомендациями по сочетанию цветов парфюма от «Макс Фактора». А еще фабрика производила удивительные зубные пасты в тюбиках. Эта пасты препятствовали заболеванию зубов. Сейчас в случайность встречи Фактора со Зверевым вкупе с созданием модной парфюмерной фирмы женщина не верила. Слишком все получилось складно.

Позавтракав, Нинель достала плеер и тут же порадовалась, что Федотов ее предупредил: «Нинель, первой пройдет частушка, под названием „Айн, цвай, полицай“, дальше три вещички группы Рамштайн, но, знаешь, это все хорошо только для изучения той культуры, а вообще-то это мусор».

На вопрос, почему он называет германцев фрицами, муж только пожал плечами, мол, и сам не знает. После «орущих фрицев» (теперь с таким определением Нинель была согласна) зазвучали русские мелодии, и опять она была благодарна Федотову, предупредившему ее, что это сугубо песенный жанр, как бы почти народный. И действительно многие песни казались народными, чего категорически нельзя было сказать о некоторых из них. Особенно выделялся романс «Кавалергарда век не долог», который с легкой руки Зверева пошел гулять по всей России.

Но больше всего Нинель привлекла классика, а после очередного прослушивания классики в рок-обработке она признала, что эти произведения раскрылись совсем по иному. Нет, не лучше и не хуже, а просто иначе. Как если бы упавший на картину солнечный луч высветил иной замысел Творца. Нинель было невдомек, как ей повезло, ведь Зверев записал только самые «приличные» варианты рок-обработки.

Незаметно для себя Нинель стала вспоминать последние месяцы своей жизни. Поначалу ей все было внове, но постепенно стал ощущаться дискомфорт. Часть прежнего круга общения от нее не то чтобы отвернулся, но в нем она стала чувствовать себя лишней. Другая часть стала не интересна ей самой. К тому же и сам Федотов, как ни старался, но не вписывался в эту тусовку. Произнеся про себя это словечко, женщина сделал в памяти зарубку непременно расспросить мужа, откуда пошел жаргонизм «тусовка».

Нинель понимала, что ее Федотов человек занятой и увлеченный, но только теперь осознала, до какой степени он погружен в свои проблемы. Благо, что Борис незаметно стал втягивать ее в эти заботы. Это она осознала далеко не сразу. Для начала он ее попросил помочь с редакций журнала, потом стал рассказывать о заводе. Каждый вечер она стала узнавать о текущих делах и ходе их решений. Нинель и сама не заметила, как стала втягиваться. Люди, о которых рассказывал ее муж, стали ей интересны. Некоторые оказались близки и понятны, другие эгоистичны и своенравны. Когда-то Нинель работала в редакции одного из журналов, и сейчас, благодаря ежевечерним беседам с Федотовым, ей открылся смысл некоторых действий тогдашнего главного редактора. Федотов же назвал его толковым управленцем.

Круг общения стал меняться незаметно. В среде больших промышленников ее замечания начали вызывать явное одобрение. Такая оценка сильных и властных людей льстила ее самолюбию. Но основной перелом в ее теперешней жизни случился после предложения заняться организацией благотворительного общества. Нинель с удивлением узнала о стипендиях Русского Радио, о финансировании школ для одаренных подростков, а на пороге замаячили высшие курсы управленцев. В итоге о праздном времяпровождении пришлось забыть, а сегодняшнее утро было лишь данью прошлого.

Вновь включив проигрывание романсов, Нинель прочитала аннотацию: «Кавалергарды, Булат Окуджава на музыку Шварца», и тут же сообразила, что ни в одной аннотации она не встретила еров и ятей.

Одновременно припомнилось, как на ее упреки в неграмотности, Федотов всегда отшучивался: «Давно пора провести реформу русской грамматики и выкинуть все эти еры с ятями, иначе всеобуча нам не видать, как своих ушей. И да, имей в виду, без евров я тут самый большой грамотей». При этом Федотов вместо «еры» явно намеренно произносил «евры».

«Неужели в будущем провели эту реформу, и Федотов пишет по тем правилам? Сколько же тогда лет они прожили в будущем, и как они туда попали?» — эти вопросы тут же вызвали целый сонм воспоминаний о дурацких словечках и нелепых афоризмах. Федотов почему-то называл их военно-морским юмором. От осознания очередных несоответствий, на душе вновь поднялась тревога.