Узники Кунгельва (СИ) - Ахметшин Дмитрий. Страница 66

— Итак, приступим к осмотру. Что вас беспокоит?

— Я не могу иметь детей.

— И только? Я имею ввиду — это слишком общая проблема. Я вынужден спросить: собираетесь ли вы остаться в этом городе до конца жизни, как уже сделали многие? Если так — и не нужно, поскольку детям здесь не место. Пускай семена жизни прорастают на другой, более плодородной земле.

— Мы с мужем из Питера. И конечно, скоро уедем, — Алёна не знала почему, но ей необходимо было убедить этого человечка в том, что через неделю или две вряд ли кто-то здесь вспомнит о супругах Хорь. В этом городе и без них полно странных личностей. — У нас там недвижимость. У обоих работа.

Врач долго разглядывал её крошечными блестящими глазами.

— В Петербурге множество хороших врачей, — сказал он. — Если всё так плохо, возвращайтесь немедленно. Звоните мужу. Кстати, где он? Почему не с вами? Я видел, что вы приехали на такси и приехали одна.

Алёна почувствовала резкий укол боли — не в чреве, не в животе, а прямо в груди, возле сердца, как будто кто-то вонзил между рёбер длиннющую иглу.

— Вам не интересно, — сказала она, решив разом прекратить все эти игры. — Я мешаю вам творить вашу музыку. Правда? Досадная помеха. Мой случай настолько рядовой, что вам не хочется на него отвлекаться. Кстати, как мне к вам обращаться, товарищ доктор?

Мусарский проигнорировал последний вопрос. Лицо его сложилось в кислую мину.

— Обидно, когда люди считают, что могут говорить за тебя так, словно мы знакомы по меньшей мере вечность.

Алёна чувствовала, что низ живота разбухает, наливаясь густой смолой — опухоль медленно увеличивалась. Она наклонилась вперёд, надеясь, что это принесёт хоть какое-то облегчение, и впилась глазами в блики, заблудившиеся в стёклах очков врача.

— Тогда я буду звать вас просто В.И. И знаете что, В.И., я вижу, что это правда. Вы меня не ждали, и хоть и впустили меня за эти двери, вы меня не примете. Так умоляю вас, скажите, что мне делать? Если этот случай настолько рядовой, скажите, как мне стать нормальной?

— Уезжайте…

— Мой муж не хочет уезжать. Он нашёл себе здесь подходящее занятие, — Алёна почувствовала, как слюна шипит у неё во рту словно лава, готова вот-вот ринуться вниз по губам. — «Не прямо сейчас», — говорит он, а я боюсь что не переживу завтрашний день.

Мусарский покашлял в кулак. Было видно, что ему неуютно.

— Только сейчас речь шла о вашем бесплодии.

— Не перебивайте меня, — Алёна схватила себя за прядь волос и дёрнула, растрепав и без того неряшливую причёску. — Не смейте меня перебивать. Вы скажете мне что делать или я отсюда не уйду.

— Ну хорошо, — губы врача сложились в улыбку. Это было настолько неожиданно, что Алёна почувствовала, как по стопам побежали неприятные, холодные мурашки. Он меня проверял… он просто меня проверял! Какая же я дура. — Считайте, что своей настойчивостью вы разбудили во мне интерес. Никогда у меня не было такого пациента. По правде говоря, у меня давно уже не было настоящих пациентов… я имею в виду живых людей.

— Но… вы знаете, что со мной? Эта опухоль… насколько она опасна? Можете сказать?

Алёна не узнавала саму себя. Бежать отсюда, бежать! Коротышка не сможет её остановить, а если попытается, своим безотказным оружием, острым локотком, она запросто разобьёт ему очки. Так почему же она сидит? Почему продолжает говорить с ним?

— Про опухоль я слышу в первый раз. У вас нет с собой истории болезни и результатов анализов, — он не спрашивал, он утверждал. — Вы пришли с пустыми руками.

— На них всё равно ничего нет, — с отвращением сказала Алёна. — Я была у нескольких врачей. Мы делали анализы. И УЗИ, и лабораторные. Говорят, что моя шейка матки непроходима для сперматозоидов. Что слизь там слишком густая. Как холодец, или как кисель из вишнёвых косточек. Но это не главная проблема. По какой-то причине у них нет возможности сделать искусственное оплодотворение. Что-то не так с моими яйцеклетками.

Под внимательным взглядом В.И. Алёна потёрла переносицу, как девочка-подросток, которой задали вопрос о менструации.

— Длинное латинское название. Эндометри-чего-то там. В общем, круговая оборона. Мой организм сопротивляется даже мысли о… о том, чтобы размножаться. И самое страшное, что я сама — моя осознающая себя часть — до недавнего времени была с ним солидарна.

— Что-то изменилось, да?

— Не знаю. — Алёна хрипло вздохнула. — Когда тебе запрещают посещать ненавидимый тобой бассейн по состоянию здоровья, он приобретает особенное, запредельное очарование. Но сегодня я поняла, что со мной не так. Почувствовала… инородный предмет. Моё тело вырастило опухоль. Не знаю, для каких целей, но подозреваю, что эта опухоль просто-напросто забирала себе всё, что предназначалось для нормального развития этих органов. Понимаете?

— Куда лучше, чем вы думаете, — метаморфоза, что произошла на глазах Алёны, заставила её вздрогнуть. Спокойное, нескладное и немного смешное лицо врача превратилось в лик злобного карлика, что проступает сквозь пелену снов больного человека. Мелькнули жёлтые зубы, когда он открыл рот чтобы сказать:

— Мне некогда с вами заниматься. Если вы думаете, что вы — тот случай, ради которого я всё ещё не ушёл из медицины и не сижу дома, чтобы ухаживать за своим крошечным садиком на лесной опушке, то вы сильно ошибаетесь.

Он подался вперёд и поднял глаза к потолку. Ходящая ходуном грудная клетка доктора была похожа на раскалённую топку, и казалось, что ткань халата разогрелась настолько, что вот-вот готова вспыхнуть ярким пламенем.

— Знаете, у меня там растут тыквы. Замечательные тыквы, которым нужна забота и которые видят своего садовника не так часто, как им хотелось бы.

— Но…

— Никаких но. Ни единого больше слова. Убирайтесь!

— Вы знаете хоть кого-нибудь, кто может мне помочь? — в отчаянии взмолилась Алёна.

Огонь угас так же внезапно, как появился. Человечек откинулся на спинку своего кресла, странное распятие перестало качаться на его шее. Пальцы соединились в замок, ниточка слюны, показавшаяся в уголке рта, напоминала струйку дыма, что поднимается от остывающего механизма. Склянки с разнообразными жидкостями в своих держателях перестали дрожать, жирная муха, что кружилась по комнате, опустилась на бортик шляпы, лежащей на столе.

— В этом городе… — сказал В.И., задумавшись. Голос его звучал почти ласково. — В этом городе вы вряд ли кого-нибудь найдёте. Простые врачи неспособны будут ничего обнаружить. Ведь именно это вас смутило в разговоре с вашим гинекологом? Его неуверенность в диагнозе? Вижу, что так. Все они скажут, что вы здоровы, и только очень небольшая их часть способна будет разглядеть проблему и сопоставить высокое количество лейкоцитов в моче с некоторыми косвенными признаками, вроде пигментных пятен на запястьях. Не смотрите, сейчас их, может, и нет, но обязательно появятся. Могут разглядеть проблему, но не причину.

Пока он говорил, Алёна смотрела, как наполняется воздухом и вновь опадает грудь врача. Словно кожаный мяч, который накачивают, а потом сдувают. И снова… и снова… у обычных людей не так, у них надувается живот. Спросить бы, почему так, но, наверное, доктор решит, что она над ним издевается. Кулон загадочно поблёскивал на каждом вдохе и выдохе. Зелёная искорка подмигивала, приглашая на вальс, ритм которого она задавала. Алёна зажмурилась, но это не помогло. Зелёная искра теперь пряталась на внутренней поверхности век.

— Давайте-ка я вам кое-что покажу.

В.И. встал, стряхнув с колен невидимые крошки, будто только что позавтракал, и Алёна подняла голову, боясь пропустить хоть одно его движение. Тощие руки с иссиня-зелёными венами выбрали и сняли с книжной полки над письменным столом один из томов. Пепельно-серая его обложка казалась открыткой, которую кто-то отправил из психиатрической клиники. Алёна не успела разглядеть, что было там написано, но рисунки на страницах, когда В.И. начал их перелистывать, казались подозрительно знакомыми.