Время перемен (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 10

– На стопроцентную объективность я не могу претендовать, – признался я.

– Само собой, – не стал спорить Ленин. – Мне очень нужно, чтобы кто-то, словно со стороны, оценил обстановку. Вы человек честный, тем более, вы несколько месяцев провели во Франции, есть возможность сравнения.

Отказываться от поручения у меня не было оснований. Конечно, волновался – как там Наташа, но там же ее родители, наши товарищи. Ленин сказал – неделя, но реальность, как знаю, всегда иная. Но даже по максимуму – месяц, то ничего фатального с торгпредством не произойдет. Народу велено потихоньку покупать зерно, лекарства, и отправлять их в Россию, а белогвардейцы тоже никуда не денутся.

Уже на выходе из Спасских ворот вспомнил, что подарок для Ильича так и остался лежать в кармане. А ведь я ему приготовил отличную автоматическую ручку, с золотым пером. Ладно, вру, с позолоченным, но она обошлась в двадцать франков, стоимость двух обедов. Будь я французом, удавился бы от жадности.

Еще подумал, что поручение съездить в Череповец Ленин мог бы отдать и в официальной обстановке. Спрашивается, зачем вождь меня приглашал? За суп с фрикадельками и кашу отдельное спасибо, но все равно, непонятно. Неужели, Ленин хотел реабилитировать себя в глазах жены? Странно, вроде бы, для великого человека, обращать внимания на такую мелочь, как сплетня. А Крупская, прожив столько лет с любимым (надеюсь!) человеком, до сих пор не научилась доверять собственному мужу? Хотя, они, хоть и великие, а все-таки люди, а значит, ничто человеческое им не чуждо.

[1] Лонжюмо – предместье Парижа, где в 1911 году была устроена «партийная» школа для русских эмигрантов. В основном, молодых рабочих.

[2] Грязнов П.В. Опыт сравнительного изучения гигиенических условий крестьянского быта и медико-топография Череповецкого уезда. С. Петербург. 1886

[3] Товарищи из Политбюро поскромничали. После отмены «сухого закона» доходная часть государственного бюджета, от продажи водки, составляла 12–15 %.

Глава пятая. В белом венчике из роз…

Не сказать, что я соскучился по «исторической родине» и вполне мог бы обойтись без поездки в Череповец, но приказ руководства следует выполнять. Выспавшись, выпив чаю с баранкой в буфете Дома Советов за пять тысяч (тоже веяние нэпа, раньше не было), отправился в свой кабинет на Лубянке, сел на телефон, благо, он у меня ни с кем не спаренный, кроме нашего коммутатора, и можно говорить вдоволь.

Доложив по инстанциям, что убываю в командировку по приказу товарища Ленина, получил ответное распоряжение (у нас – от Ксенофонтова, в иностранных делах, от секретаря Чичерина) о том, что меня услышали, но по возвращению должен предъявить копии командировочного удостоверения и тут, и там. Дескать, порядок превыше всего. Но опять-таки, коли меня посылает СНК, то командировочные средства (термин «суточные» здесь еще не в ходу) должен платить Совнарком.

Позвонил в канцелярию Совета народных комиссаров, выяснил, что приказ они получили, а мандат изладят часам к двенадцати, не раньше, командировочное удостоверение мне не надо, потому что полномочия указаны в мандате, а командировочные, или хотя бы сухой паек, я должен получать либо в ВЧК, либо в НКИД, по месту основной службы. Мол, коли вы, товарищ Аксенов, не числитесь в штате СНК, то отчитаться за траты на вас они не смогут.

Нет, деньги-то у меня есть – валюту обменяю, и все дела, но все-таки, это называется свинством. По мне – коли учреждение отправляет человека в командировку, так оно и расходы должно нести на его содержание. А ведь формально, все кругом правы! Бюрократия, в корягу ее и об пень, посильнее страха перед Чрезвычайно Комиссией. Матернувшись, позвонил напрямую в приемную Владимира Ильича и высказал Фотиевой все, что я думаю о канцелярии Совета народных комиссаров, и об их закидонах. Лидия Александровна только хмыкнула, попросила не беспокоиться и положила трубку.

То, что личный секретарь Ленина, для некоторых структур, значит больше, нежели начальник отдела ВЧК, убедился довольно скоро. Через две минуты, не больше, мне позвонили из канцелярии СНК, и сообщили, что я их неправильно понял, и что я им не так сказал, а они здесь совсем не при чем и почему я сразу же стал звонить и жаловаться, хотя можно было решить все вопросы без Фотиевой? Они прекрасно могут войти в положение, и все понимают. А командировочные средства мне непременно выделят и, даже не в том объеме, который дают начальнику отдела в аппарате СНК, а в размере, положенному заместителю наркома, но не более ста тысяч на день. Но получить их можно будет через неделю, не раньше. А еще лучше, если я вначале съезжу в командировку за свой счет, а они потом все оплатят. Мол – на этот месяц командировочный лимит все равно исчерпан, денег взять негде, зато в следующем месяце, они обязательно все сделают. И вообще, поездки ответственных работников планируются загодя, и бухгалтерия закладывает на расходы строго определенную сумму. Вот, они и мою командировку проведут соответствующим приказом по учреждению, чтобы в случае ревизии никто не подкопался, а иначе получится нецелевое расходование средств. Мол, у них все строго, и ревизии проходят, да и Рабкрин свирепствует. Так что, с коммунистическим приветом.

Плюнув, и матернувшись, вздохнул. Новая экономическая политика длится второй месяц, а бюрократия уже показала свое мурло. Опять-таки, чисто формально, канцелярия и бухгалтерия правы, нет у них лишних денег, а мне-то как быть? Хрен с ним, поменяю бумажку в десять американских рублей на миллион, авось хватит. Не хватит, буду думать. Но все-таки, чтобы стал делать человек, оказавшийся на моем месте, но без гроша в кармане? Пошел занимать? Так у кого сейчас займешь? Разве что, у Артузова, слегка отщипнуть от средства, выделяемых на оперативные расходы. Но это тоже неправильно. Ладно, в прошлый раз я «подоил» друга, но тогда из-за служебных надобностей, все оправдано, а сейчас?

Сто тысяч «суточных» – это много или мало? В тутошних, ежедневно растущих ценах, я пока ориентируюсь плохо, но коли трамвайный билет за одну остановку (по- нынешнему – за одну станцию), обошелся мне в десять тысяч и в московских столовых, средняя цена на обед, тоже десять, но вполне себе ничего. В провинции цены вряд ли выше, хватит и на завтрак и на ужин, да еще и на гостиницу, если они в Череповце существуют. Ничего, предварительно позвоню в губисполком, выясню, или поручу кому-нибудь из подчиненных. Я не ревизор, чтобы нагрянуть без предупреждения, а просто представитель. Получается, не так и плохо замнаркомам ездить в командировки? Да, а сколько получает в командировке целый нарком? А сколько «суточные» у простого совслужащего? Вероятно, нарком обязан кушать больше, нежели его зам, а зам, соответственно, больше, нежели начальник отдела, и так все ниже, и ниже. Ну, ничего я не понимаю в таких расчетах. Да, и вот еще что – предположим, я истрачу за неделю семьсот тысяч, но инфляция-то растет, а компенсируют мне все те же семьсот. М-да, беда.

Созвонился с Ярославским вокзалом, выяснил, что поезда до Вологды ходят два раза в неделю, и следующий отправляется завтра. Бронь для ответственных работников в классных вагонах есть всегда, поэтому решил воспользоваться служебным положением и заказал купе. Ну, не в плацкарте же ехать? Простите, положение уже не то, чтобы в общих вагонах раскатывать. Хватит, наездился.

Странно, но в Москве, да и в Париже, я не особо задумывался, как одеваться. Штаны есть, рубашка тоже, вот и славно. А вот в какой-то зачуханный Череповец, провинциальный городишко, пусть и губернский центр, хотелось отправиться при полном параде. Чтобы, так сказать, въехать в родной город на белой лошади.

Все-таки, есть приятная сторона в том, чтобы быть начальником. Не обязательно караулить начальника интендантской службы, ходить за ним, и выпрашивать, а можно только снять телефонную трубку, представиться, сообщить свою должность, обозначить примерные параметры и размеры, а потом отправляться в подвал, где имеется специальный закуток для большого начальства. Там меня осмотрели, обмерили, и пообещали, что через два часа все подберут в лучшем виде. Стало быть, можно отправляться в Кремль, за документами.