Паутина - Каннингем Элейн. Страница 64

Посему, подкрепившись глотком джуилда – по каким то причинам, небольшая доза огненного вина Рашемена усиливала его связь как с родной землей, так и со слабым врожденным даром Зрения, – он подошел к первому помощнику.

«Все ли в порядке в деревне?» спросил он напрямик.

Ибн достал изо рта трубку, и посмотрел Федору в глаза. «Капитан погиб».

Федор отступил на шаг. Он видел Хрольфа в бою, – такой воин не сдался бы смерти легко! «Этого не может быть! Как он умер?» «Утонул», выдавил Ибн. «Негожая смерть для северянина. Можешь поблагодарить проклятых морских эльфов, и женщину, которая с ними заодно!»

«Лириэль никогда не причинила бы вреда Хрольфу», уверенно ответил рашеми, и заставил ошеломленные мысли вернуться к изначальному смыслу своего вопроса. «С ней все нормально?»

«Как ни жаль, да» ответил моряк, с такой злостью в голосе, что Федор уверился в его искренности.

«Благодарю тебя за новости», сказал он, и, повернувшись прочь, отправился на поиски Первого Топора. Федор мог приходить и уходить как хотел, но все-таки собирался сообщить Ведигару о своем намерении немедленно вернуться в деревню Руатим. Федор знал, как привязан был Хрольф к Лириэль, и насколько мог судить, дроу отвечала ему тем же. Хотя гордая девушка вряд ли нуждалась в нем, Федору не хотелось оставлять ее в одиночестве в такой момент.

Дом Ведигара, как он обнаружил, погрузился в лихорадочные приготовления. Дагмар пришла, чтобы ознакомиться с порядками своей будущей семьи, прежде чем официально стать второй женой. Никто – ни хмурая жена Ведигара, ни любопытные молодые дочки, ни Дагмар, ни сам Ведигар – не испытывали радости по этому поводу. Тем не менее, праздничный пир предписывался обычаем, так что подготовка шла полным ходом.

Ведигар выслушал планы Федора, и отвел молодого воина в сторону. «Останься в Хольгерстеде еще на одну ночь», попросил он. «Все равно до ночи ты до Руатима не доберешься, а мне хочется, чтобы рядом сейчас был такой друг как ты». Рашеми, после недолгих колебаний, согласился остаться на пир. Такую малость для друга, каким стал для него Первый Топор, он обязан был сделать. И, честно говоря, Лириэль его присутствие было, вероятно, куда менее необходимо, чем Ведигару.

Хотелось бы Федору, чтобы это было не так, но в его привычках было видеть и говорить правду, даже самому себе.

К полуночи Федор уже почти жалел, что остался. Пиршество было долгим и обильным, и каждый из гостей, казалось, поставил перед собой задачу поглотить достаточно эля и меда, чтобы хватило на целый клан дварфов. Сам он не пил – он не находил приятными ни горький эль, ни приторный, бьющий в голову мед. Да и вообще он никогда не напивался, даже в те дни, когда его берсерковая ярость еще не вышла из-под контроля. Его удивило, что берсерки Хольгерстеда не видели нужды в подобном самоограничении. С другой стороны, никто из них не был подвержен такому проклятию, как он. Они вызывали боевую ярость по своей воле, с помощью ритуала, и не подвергались опасности впасть в нее от какого-нибудь пьяного инцидента.

Особенно решительно настроен был Ведигар, стремясь обрести временное убежище от своих бед. Первый Топор выпил немало эля с едой, а затем опрокинул две больших чаши золотистого меда, не прерываясь на разговор – да и на дыхание тоже. Теперь он уютно похрапывал, положив щеку на остатки каравая, служившего подносом для его порции тушеной оленины. Здесь и там так же кивали другие воины и женщины, а многие начинали широко позевывать.

Предупреждающий огонек вспыхнул в голове Федора, заставив его принюхаться к осадку в опустевшей чаше Ведигара. Так и есть, из нее доносился слабый травяной аромат сонного зелья, использованного людьми Хрольфа на далекой базе пиратов на Муншае.

Тогда он услышал звуки – приглушенное царапанье по стенам, окружавшим Хольгерстед. Деревня была выстроена на остатках древней крепости давно исчезнувших дварфов, и вопреки бегу столетий все еще представляла собой могучее укрепление. Хольгерстед предназначен был стать последним укрытием на Руатиме, местом, куда люди со всего острова могли бы прийти в случае отчаянной опасности. Он не мог быть взят, если его не предадут в руки врага. И именно это, сообразил Федор, сейчас и происходило.

Он взглянул на стены. Дозорные уже уснули, без сомнений им с самого начала преподнесли отравленный мед. Федор не знал, кто предатель, и времени раздумывать над этим не было. Выкрикивая предупреждения, молодой рашеми обнажил меч, и плоской стороной хорошенько врезал Ведигару. К его удивлению, Первый Топор сел и недоуменно уставился на юношу. Быстро уяснив ситуацию, воин принялся раздавать приказы своим бойцам. К облегчению Федора, несмотря на то, что язык Ведигара немного заплетался, с тактическим мышлением у него осталось все в порядке. Берсерки обладали незаурядной выносливостью. Большинство освободились от эффекта собственной невоздержанности – и даже сонного меда – с легкостью собаки, стряхивающей воду с шерсти.

К лестницам, ведущим на внешнюю стену, побежали лучники. Женщины собирали детей и загоняли их в круглые каменные строения внутри второй стены. На широком пространстве между двумя стенами столы, выставленные для пира, переворачивались, образуя импровизированную защиту.

Федор с ужасом заметил огромные, чешуйчатые ладони, ухватившиеся за верхний край внешнего укрепления. Первый отряд лучников не получил шанса даже натянуть тетиву; нападающие хватали руатан, стаскивая их вниз. Широко взмахивая руками, лучники пытались сохранить равновесие, но один за другим падали, исчезая из виду. Слабые шлепки говорили о судьбе, постигшей их на камнях.

Во внутреннем дворе, северяне прицелились и дали залп по смутным очертаниям врагов, хлынувших на стену. Но стрелы с бессильным стуком отлетали прочь, не в силах пробить чешую, прикрывавшую гигантов, отблескивавшую болезненно-зеленым в мерцающем свете факелов. «Милостивая Амберли! Что это за твари?» поразился Ведигар, чье бородатое лицо исказил испуг. «Мерроу», мрачно ответил Федор. «Морские огры. Я дрался с ними прежде».

Первый Топор кивнул на воинов северян. «Скажи им что делать».

Не тратя зря времени, рашеми повернулся к ним. «Мерроу атакуют стремительной волной, затем сражаются врукопашную. Все у кого есть пики и копья, спрячьтесь за столами. Пошлите оттуда в мерроу несколько стрел, но держитесь в укрытии, и не показывайте своего оружия. Остальные, становитесь за мной.

Северяне бросились по позициям. Федор встал за столами, чтобы видеть готовящуюся атаку. Позади слышалось бормотание – руатанские берсерки призывали свою ярость. Сам он внимательно вглядывался в существ, спускавшихся по лестницам во двор, шлепая перепончатыми лапами по старинному камню. Он хотел быть уверен, что когда боевое безумие снизойдет на него, оно будет направлено на врагов.

Большинство мерроу не пострадали от первого залпа. Четверо или пятеро упали, хватаясь лапами за древки, торчащие из мягкой ткани в основании горла или глаза, – но явно недостаточно, чтобы убедить оставшихся, что засевшие за стеной столов представляют серьезную угрозу. Один из морских огров, десятифутовый гигант с тремя черными рожками, торчащими изо лба, провыл гортанный приказ. Мерроу перестроились, и, опустив копья и трезубцы на меченосцев, бросились вперед.

«Они перепрыгнут барьер», предупредил северян Федор, говоря торопливо, чтобы его слова успевали за быстрым приближением морских огров. «Отступить на три шага, поднять оружие выше, укрепить его – давай!»

Скрытые воины мгновенно выстроились, уперев под углом свои пики и копья – как раз когда мерроу прыгнули. Глядя на мечи и топоры впереди, почти все они прозевали новую угрозу, а те, кто заметил, все равно не успели изменить траектории. Огры тяжело обвисли на поджидавших пиках. Северяне держались, хотя многие падали под тяжестью насаженных на их оружие морских огров. Некоторые копья сломались при ударе, не все нашли свою цель, – но первый рывок был остановлен.

Ревом взывая к Темпусу, остальные северяне кинулись в атаку. Топоры яростно сверкали, ловя свет факелов, валя морских орков словно обреченный лес. Здесь и там во дворе некоторые мерроу оказывались один на один с противниками, но их скорость и сила более чем уравновешивались берсерковой мощью защитников Хольгерстеда.