Безжалостный. Свидание со зверем (СИ) - Владимирова Анна. Страница 10

Сердце колотилось в груди, дыхание сбивалось, кожа взмокла, но остановиться было невозможно. Я билась в него все слабее, не позволяя себе сдаваться… никогда не позволяла… И Рейн терпел… до той поры, пока я не сделала выпад к его горлу.

Он легко уклонился и, зайдя за спину, прижал меня к себе… А потом все как-то крутанулось внутри — ярость и агрессия сдались Рейну за один вдох. Меня будто замкнуло и тряхнуло так, что аж перед глазами потемнело. И единственной опорой и точкой возврата остался Рейн. Я сама схватилась за его шею и выгнулась, встав на носочки. Не знаю, то ли решила себя добить, то ли у меня совсем с головой стало плохо… Из груди вырвалось недовольное рычание, но я не успела испугаться — Рейн сдался следом. Пальцы на ногах подогнулись от острого удовольствия, и я запрокинула голову, подставляя шею его губам.

Грудь снова прошило бархатным рыком — его? моим? Я уже не понимала. Рейн прижал меня к себе сильней и понес к кровати. Почему-то казалось, что он зол… Когда его пальцы сжались в кулаки на простыни, я развернулась к нему лицом:

— Не хочешь меня? — Хотела бросить это ему со злостью, но вышло какое-то жалкое мяуканье. Значит, только для пользования гожусь?

В ответ Рейн склонился ниже, до боли сжимая пальцы в моих волосах:

— А ты не видишь? — прорычал в губы.

— Не вижу, — дернулась, намереваясь выползти из-под него, но он развернул лицом в простынь и рванул штаны с моих бедер.

— Я покажу, — уперся в затылок, а я даже порадовалась, что он не видит моего лица. Потому что от чувственного прикосновения его жестких пальцев между ног глаза сами закатились, и я выгнулась. Голова закружилась, в груди сладко заныло и скрутилось карамельной спиралью до самого живота. Как я сдержалась, чтобы не начать умолять Рейна меня трахнуть, осталось загадкой. Внутри я уже выла и выпрашивала продолжения, только нежности его вдруг осточертели. То, что этот горный кот вдруг обнаружил в себе умение быть ласковым, вызывало лишь злость.

— Не надо меня гладить! — процедила на его особенно трогательное касание языком где-то в области ямочек на пояснице.

— А то что? — усмехнулся он с вызовом. — Побьешь меня?

— Сволочь! — взвилась я, вскакивая на четвереньки, но даже не поняла, как он так меня схватил, что я оказалась лицом к нему на его коленях.

— Бешеная! — оскалился он, шлепая меня чувствительно по заднице и рывком насаживая на член. Я задохнулась от чувств и эмоций, отчаянно цепляясь за его плечи. Как же это неправильно, стыдно, обидно…  и невыносимо хорошо! Забывшись, я раскрыла глаза и сразу попала в плен его дикого взгляда. Это он меня не хотел?! Черта с два! Он не просто хотел — он с ума сходил от голода! И не мог его контролировать — обхватил меня за ягодицы, не давая инициативы, и, осторожно приподняв, вернул назад. Простое движение, которое разорвало мой мир на две части. Я вскрикнула и доверчиво вжалась в Рейна, позволяя ему управлять. Он — взрослый опытный самец, с чего мне сопротивляться? Его руки вдруг показались лучшим местом, голова снова закружилась, а между ног задрожало от близкого оргазма, и так это оглушило, что разнесло весь мир вокруг. Остался только Рейн и я — голая, ободранная до сердцевины, преданная всеми и доверчиво дрожащая от разрядки в его руках…

Наконец, его нежность перестала злить — шершавые пальцы трогательно стерли слезы со щеки, и я, не сопротивляясь, поддалась нажиму и позволила втянуть себя в поцелуй. Ответная дрожь мужчины оттенила его нежность звериным рычанием и новыми царапинами на заднице, но мне было плевать. Растаяв окончательно, я растеклась по его груди и закрыла глаза, наслаждаясь временной пустотой в голове. Рейна, кажется, тоже приложило — он откинулся со мной на спину и затих, все также осторожно удерживая меня за пострадавший зад.

Очередной глубокий вздох разогнал плотную завесу тумана в голове. Я выпрямилась, часто моргая на мужчину, которого оседлала. От моих ударов на его коже обрисовались воспаленные следы. Возможно, оставлю ему горсть мелких синяков, но это не радовало. Теперь то, что он позволил мне вызвериться, казалось неподъемным авансом. И вообще все это казалось адом, который он обещал. Такой контраст эмоций выматывал. Я то убить его хотела, то выгибалась и урчала похотливой кошкой, стоило ему намекнуть на новый акт случки…

Когда его руки ожили на ягодицах, я вздрогнула и слезла с него:

— Я в душ.

— Ты не сможешь сама, — поднялся он следом. — Повязка.

— Обмоюсь по пояс, — спустила ноги с кровати и направилась к дверям ванной.

— Я помогу, — послышалось сзади, и на ручку дверей легла его ладонь, преграждая мне путь.

Захотелось дернуться и снова его ударить, но взгляд прикипел к узорам вен и шрамов между его пальцев. Сколько силы в них было… и они еще остались способны на ту нежность, что он пытался через них мне передать?

— Оставь в покое, — повернулась к нему и вздернула подбородок, чтобы смотреть в глаза. — Я хочу остаться в покое…

— Я не хочу тебя оставлять, — дернул он ручку, открывая мне двери. — Я хочу быть с тобой.

— Ушел, Рейн, — вдруг прорычала я, вскидывая руки и упираясь в дверной проем. — Пошел вон…

— Нет. — И он обхватил меня осторожно и прижал к себе. — Позволь мне быть с тобой…

— Я не позволяю, — процедила.

— А я прошу, — зашептал горячо в макушку. — Мне жаль, Энди… Я не хотел. Не знал, что ты — особенная.

— Хрен тебе, а не прощение.

— А я и не прошу прощения. Я прошу позволить мне помочь тебе помыться.

Наверное, он почувствовал, что я сдалась. Шагнул вместе со мной в проем, преодолевая сопротивление моих рук, и поставил перед зеркалом на теплый коврик. Наши взгляды встретились в отражении. Ну и мелкая же я для него — макушка как раз ему до подбородка! Хорош, сволочь. Снизойди до меня такой самец в жизни, я бы ошалела. И не скажешь, что в папочки мне годится — только взгляд режущий, бескомпромиссный… но не холодный. Он правда переживал. В каждом движении — забота…

— Я уже спрашивала, но ты соврал. Зачем я тебе?

— Мне нужно, чтобы меня захотели убить, — спокойно ответил он, отворачиваясь к душевой. А я так и замерла, глядя в его спину. Не сильно она отличалась рисунками от моей — такая же исчерченная шрамами. Разве что меньше их…

— Кто?

— Те, что подумают, что я много знаю…

— Виммер сказал, что у тебя есть идея, как выйти на заказчиков краденных девочек…

Мне показалось, или его спина напряглась в этот момент. Но когда он обернулся, выражение лица было привычным:

— Они знают, что я пытал охранников перевалочной базы. Уверен, боятся. — Он подошел ко мне и посмотрел в глаза: — Мне нужно было сделать видимость того, что я нашел истинную… Физическая измотанность, длительное воздержание, заключение за решетку делают свое дело — сопротивляться невозможно. А ради истинной самки любой расколется и пойдет на переговоры…

— А что, ты думал, будет после этого со мной? — голос охрип.

— Я не думал о тебе. — Его тоже прозвучал без прежней твердости.

— Цель оправдывает.

— Так казалось…

— Уйди, Рейн, — отвернулась я. — Или выйду я.

На этот раз он не упорствовал. Обошел меня и вышел из ванной, а я обняла себя руками, опустилась до пола и тихо расплакалась.

Глава 7

Шелест воды скрыл другие звуки, но мне все равно казалось, что она плачет. Я не бежал от этого… Нельзя бороться с ветром и холодом — нужно становиться их частью, иначе в горах не выжить. И Энди я тоже пропускал через себя — ее боль, страх и отчаяние. И понимал, что уже не отпущу. Только мои основания ей вряд ли подойдут — она не вынесет жалости. А я ее жалел. Сам же калечил и сам жалел…

— Рейн!

Я скосил взгляд на двери ванной, не веря ушам. Она меня звала?

— Ты предлагал помощь, — обернулась на мое появление. Энди стояла на краю водяной завесы, обняв себя руками. — Чешется между лопатками…