Костяной Скульптор. Война (СИ) - Розин Юрий. Страница 15

Впрочем, урон, наносимый аурой, ещё ни о чём не говорил. А вот тот факт, что чернота почти сразу захватила две трети помещения, остановившись лишь в паре метров от ног Светлейшего Утырка, был уже куда более показателен. И на самом деле это было предсказуемо. Да, он был на средней стадии Воплощения, а я на начальной. Но чёрное пламя состояло из пяти различных типов энергий, так что мой запас энергии был в пять раз больше, чем должен был. К тому же свою лепту вносила и телесная магия, которая была не так хороша в создании зрелищных визуальных эффектов и аур, но по силе нисколько не уступала стихийной. В результате, несмотря на разницу в стадиях, я был куда сильнее. И даже преимущество святой магии перед запретными энергиями в моём случае не было козырем.

Кардиналы и тем более Святейший Отец, бывший лишь Живой Крепостью, давно спрятались за спину Воплощения, с ужасом глядя на меня оттуда. Однако судя по взглядам, что они бросали на Светлейшую Сволочь, троица всё-таки ещё надеялась, что зло будет повержено. В конце концов, это ведь было «правильно», для этого ведь создавалась святая церковь трёх богов — уничтожать монстров. К их сожалению, исход был уже определён.

Да, мой оппонент мог использовать свой аспект или какие-нибудь ещё приёмы из наверняка обширного арсенала, накопившегося за тысячи лет. Но тогда я ответил бы тем же. А в итоге, если бы всё вылилось в реальное сражение, в первую очередь пострадала бы Астранта, чего Светлейший Хрен точно не хотел. Понятно, на что он рассчитывал — подавить монстра с помощью святой магии, именно для этого и созданной. Но всё пошло по одному месту. И теперь он, первый начавший пушить перья, оказался, как говорят, на спине тигра. Соскочишь, проявишь слабость, дашь понять, что ты проигрываешь — и тебя сожрут.

И честно говоря, мне очень хотелось начистить заносчивому гаду рыло. Но воспоминание об ощущении опасности, исходящей из центра человеческого мира, в который уже раз дало победить рациональности. Он и остальные Воплощения были лучшим вариантом для пусть вынужденного, но всё-таки союза. Выбравшиеся из плена полигонов монстры, уверен, в девяноста девяти процентах случаев присягнут на верность Демиургам. И только ему, Рею и остальным, пятнадцать тысяч лет властвовавших в мире над головами королей монстров, было не выгодно воцарение последних. А потому я, пообещав про себя, что делаю это в первый и последний раз, позволил Светлейшему Рылу это самое рыло, вернее лицо, сохранить.

— Может быть мы всё-таки поговорим?

Ломался он не долго, видимо так, чисто для вида.

— Ну… давай поговорим.

— Имя?

Из-под сальных волос на меня зыркнули полные гнева глаза. Но на этот раз перечить он всё-таки не стал. Побоялся.

— Хобард.

Судя по удивлённым лицам кардиналов и Святейшего Отца, они это имя тоже слышали впервые. Да, кстати.

— А вас троих как зовут? — я ткнул пальцем в главу церви и кардиналов.

Бросив взгляд на Воплощение, мужчины поспешили ответить. Главу церкви звали Астио, чёрный кардинал был Легро, а пурпурный — Нирамо.

— А я Ганлин, как вы уже поняли. А теперь кыш отсюда, взрослым надо обсудить взрослые дела.

— Идите, — кивнул Хобард.

Троица тут же удалилась.

— И что же тебе надо? Хочешь доломать и так порушенный тобой мир?

— Его разрушил не я, а Король и Демиурги прошлого.

— Но ведь именно ты своим вознесением запустил спавшее заклинание. — Мне в грудь ткнулся тонкий и длинный палец с таким же длинным и тонким нестриженным ногтем.

— Какая шикарная логика! — я отбросил его руку. — То есть вы на полном серьёзе считаете, что я должен был просто дать себя убить? Я хочу власти, также, как и вы все. И не собираюсь извиняться за то, что стремлюсь к своей цели любой ценой. Катаклизм в любом случае произошёл бы, рано или поздно, не благодаря мне, так из-за какого другого сосуда. Так что прекращай нести бред.

— Ну и чего же тогда ты хочешь?

— Ты глухой или идиот? — в ответ на эти мои слова у Хобарда очень забавно дёрнулся глаз, — я хочу власти. А властвовать над разрушенным миром — такая себе перспектива. Тем более что прямо сейчас есть ещё и Демиурги. Они ведь и для сам сейчас худший из кошмаров, верно?

— Ты их тоже почувствовал?

— Естественно, такое сложно не почувствовать. Удивительно, что они до сих пор не начали атаку на человеческий мир.

Пару секунд Хобард молча буравил меня взглядом, но в конце концов всё-таки сдался. Может быть союзником меня он пока не считал, но справедливость моих слов точно оценил.

— Ладно, слушай. Дело в том, что они не могут. Вокруг центральной части человеческого континента появился сильнейший барьер, сквозь который не сможет пройти никто, даже короли монстров. Похоже, Демиурги прошлого, изменившие заклинание Короля, всё-таки оставили будущим поколениям последнюю подстраховку. Однако этот барьер не вечен.

В голове сложились первые кусочки сложного пазла.

— Это как-то связано с тем, что во всём человеческом мире я ни разу не встретил разумных монстров?

Хобард кивнул.

— Да, всё так. Барьер является, по сути, максимально урезанной и упрощённой версией системы полигонов. Если конкретнее, то той части, что отвечала за удержание всех сильнейших монстров в рамках четырёх полигонов. Однако раньше он работал на собственной энергии четырёх Демиургов. Они буквально сами создавали для себя темницу и, так как не могли ни умереть, ни как-то вмешаться в систему, это была идеальная тюрьма. Теперь же полигонов больше нет, как и старой системы.

— Тогда что же поддерживает барьер?

— Заткнись, я к этому и веду. Заклинание Короля должно было стать катастрофой и уничтожить не только человеческий мир, но и миры монстров. И хотя Демиурги смогли его ослабить, общий масштаб изменить было невозможно. То есть даже изменённое заклинание всё равно было настолько мощным, что затрагивало четыре малых мира в любом случае. Однако создавший его Демиург был настоящим гением. Поверь мне, я знал его лично. Он смог перекроить всё и связать таким образом, чтобы дать нам как можно больше шансов. Может быть ты не знаешь, но миров отныне больше не пять. Мир один. Континенты нечисти, нежити, демонов и тёмных тварей пересекли туманный барьер и, можно сказать, пристали к человеческому континенту с четырёх сторон. Поэтому энергии в мире перемешались. И штука в том, что тому Демиургу удалось перевести каналы питания барьера с королей монстров на четыре их мира, больше не отделённых от нашего туманным барьером.

Такая информация просто взрывала мозг, но пока что я постарался абстрагироваться от шока и думать только о фактах.

— Но это же хорошо, энергия в мирах монстров ведь по сути бесконечна.

— Энергия-то да, но вот для этой энергии нужен проводник. В полигонах такими проводниками были «троны» Демиургов. Хотя так это называлось скорее в издёвку. По сути это огромные плиты редчайшего зачарованного камня, установленные на пятьдесят первом уровне полигонов прямо под королями монстров. Четыре плиты поглощали энергию четырёх Демиургов, лишая их большей части сил и питая всю систему. Они были созданы задолго до моего рождения создателями полигонов и были настоящим шедевром магии. Повторить подобное, тем более в спешке, было невозможно, так что, изменённое заклинание Короля просто перенесло эти самые плиты на континенты монстров. Проблема в том, что сами плиты уже далеко не неразрушимы. И если раньше до них было невозможно добраться, так как пятьдесят первый этаж был защищён от любых вторжений, то теперь всё далеко не так радужно.

— И если уничтожить эти плиты…

— То барьер, останавливающий Демиургов, падёт.

— А откуда вы вообще столько знаете? Гругур был совершенно не в курсе того, что именно сделали Демиурги, да и с катаклизма прошёл лишь день.

Лицо Хобарда скривилось в недовольной гримасе.

— Воплощение гномов, Ирма, владеет аспектом знания. Она увидела всё, что я тебе рассказал, через свои видения.

— Серьёзно? — я почувствовал, как по хребту пробежал табун мурашек. — Но тогда почему…