Костяной Скульптор. Война (СИ) - Розин Юрий. Страница 54
Естественно, Легрон не хотел просто попасть в мир культиваторов, он хотел стать главным героем истории. И система это ему обеспечила, его талант был невероятен и уже к шестнадцати он стал Живой Крепостью, что уже предполагало несколько сотен лет жизни. Потом возлюбленную Легрона убили на его глазах и едва не запытали его самого до смерти, что послужило толчком к появлению у главного героя аспекта вечности и в итоге — достижению им ранга Демиурга. В тот момент, когда его душа объединилась с миром, Легрон смог увидеть до сих пор скрытую ущербность этой реальности и, в итоге, вспомнить о своей настоящей личности.
Вот только проблема была в том, что по сути он уже был бессмертным. Даже если бы он себя убил, его душа и сознание не исчезли бы, продолжив существовать до новой реинкарнации, а выход из симуляции был прописан только в случае окончательной смерти подопытного. Мир, созданный настолько завершённым благодаря воображению Легрона, стал его темницей. И худшая новость была в том, что, хотя день в реальности равнялся четырём годам в симуляции, время в обоих мирах всё-таки продолжало течь. И если бы Легрон застрял в симуляции навечно, в реальности его тело в конце концов бы просто умерло, от старости или от истощения. Единственным вариантом, что ему удалось найти, было полное уничтожение всего мира, тогда симуляция могла заглючить и выкинуть его наружу. Так и началась война, которую он почти выиграл уже дважды.
Вот только ключевое слово тут было: «почти».
Вернуться в реальность из этого круговорота воспоминаний было сложно, не только технически, но и психологически. Получалось, что Лира, Агнес, Веск, Лаэна, Рагок, Найс и все остальные, кого я знал, да даже я сам — все были просто строчками компьютерного кода. В то, что Легрон сошёл с ума, я не верил ни на секунду. Теперь, разобравшись в его мыслях тщательнее, я мог и сам увидеть те несовершенные участки мира, что свидетельствовали об его искусственности и, как следовало из простейшей логики, о наличии у этого мира срока годности. Сколько мог прожить человек? С учётом медицины того мира лет девяносто-сто было вполне реалистичной оценкой. А сколько мог прожить болезненный с детства человек, лежащий в искусственной коме на аппарате ИВЛ? Ну будем немного оптимистами, допустим семьдесят. Когда Легрон начал участвовать в эксперименте, ему было двадцать два. В этом мире до того, как он стал Демиургом, прошла тысяча сто лет, ещё около ста длилась война, плюс пятнадцать тысяч лет после. Округлим до шестнадцати тысяч. Четыре тысячи дней — это одиннадцать лет. Итого ему сейчас было тридцать три. Семьдесят минус тридцать три… жить этой реальности оставалось что-то около пятидесяти тысяч лет. Много, да. Но я-то хотел править до скончания времён. И реальными людьми, а не компьютерными программами. Хотя нет, это я зря. Не стоит уподобляться Легрону. Какая разница, были они настоящими или нет? Приключения и битвы, через которые мы прошли вместе, были настоящими, а остальное не важно. Но вот с умирающим миром и умирающим человеком, плодом фантазии которого, мы, оказывается, были, нужно было что-то делать…
Эпилог
— Сэр! Сэр! Вы не поверите!
— Ну что такое?
— Симуляция того самого парня из первой партии, которую считали сломанной. Она завершается!
— Ты шутишь.
— Нет! Посмотрите сами, вот данные! Посмотрите на способ окончания симуляции!
— …
— Невероятно, правда?! Не смерть оператора, не критическая ошибка симуляции, не сбой оборудования…
— Он что, просто ПРИКАЗАЛ симуляции окончиться? Это же бред!
— Иных трактовок таких показателей я не знаю, сэр. А вы?
— Я тоже… живо меня к нему!
— Здравствуйте, меня зовут доктор Сабро, вы меня понимаете?
— Да, прекрасно понимаю.
— Вы знаете, сколько вы были в искусственной коме?
— По моим подсчётам… около двадцати лет?
— Двадцать лет и четыре месяца! Я до сих пор не могу поверить в это!
— Доктор, это бестактно…
— А? Ох, прошу прощения, я просто слишком взволнован, не обращайте внимания. Давайте лучше пройдёмся по обычному опросу… а где папка?
— Да вот же!
— А, да-да. Итак, вопрос первый: как ваше имя?
— Моё имя?
— Да. Вы помните, как вас зовут?
— Конечно. Моё имя — Ганлин Аргиар.
Конец