Папа с седьмого этажа (СИ) - Стар Алекса. Страница 32

— Ну, она назвала себя именно так. Свекровь. Кто она там тебе — разбирайся сама. Но тебе не кажется, что стоит прервать затворничество? Прогуляйся, подыши воздухом. Ты скоро станешь прозрачной и серой, совсем как эта побелка, — медсестра ободряюще улыбнулась. — У тебя есть время подумать и собраться с мыслями. Около часа точно, ты ведь знаешь.

Знаю… Всё я знаю. Пожалуй, то единственное, что точно знаю. Всё, на этом мои когнитивные способности забрели в тупик. Я отупела, стала наивной и… И!

Вот на этой замечательной букве алфавита я осознала всё. Снова.

Чуть капельницу морским углом не закрутила! Был бы Егор рядом, то получил этим самым узлом по кумполу! Это же надо было так… так… Эх!

Самая счастливая женщина. Не буду я самой счастливой женщиной, потому что не могу я стать ею без Егора. Права была Ритка, права! И про чувства, и про замужество, да про всё! А тройня так вообще нас на вершину Эвереста вознесла. Три мальчика… Лишь бы здоровые!

А сейчас я сама своим же настроем угрожаю им, нервничаю. Из-за этого тонус, а это плохо. Так врачи объяснили, а они в больнице были очень хорошими, заботливыми, первоклассными специалистами.

Магнезия уже сделала меня немного вялой. Глаза огнём горели. Склонила голову и посмотрела на пузырёк с лекарством, тот уже опустел на две трети. Чуть-чуть осталось.

Тамара Владимировна пришла ко мне впервые за неделю. Я и правда ни с кем не говорила: ни с мамой, ни с Егором, ни с Ритой. Вообще ни с кем. Но вот то, что пришла мама Егора, меня удивило. Может… Может и правда стоит выйти из палаты?

Пожалуй, она была единственной, кто точно не будет на меня давить. Смогу хоть узнать, что за ерунда творится в моей жизни.

Когда Лара пришла убирать капельницу, я твёрдо всё решила. Даже немного нахмурилась, чтобы казаться строгой.

— Ну что? Надумала? Долго прятаться в больнице у тебя не получится. Скоро тебя выпишут, Александр Николаевич просто перестраховывается. Если бы не тройня, то никто тебя не держал здесь.

— Надумала. Тамара Владимировна ещё тут?

— Да, звонила только что на медицинский пост. Не уходит.

— А я могу к ней спуститься?

— Если бы могла, то придала тебе ускорения. Давай, полежи минут десять и иди. Я сейчас перезвоню на первый этаж, пусть её к нам пустят.

В коридор я вышла с твёрдой решимостью быть строгой и несокрушимой. И узнать всё не только про Егора, но и про ту белокурую дамочку. Мне катастрофически не везёт с блондинками! Если есть приметы про чёрных кошек, то в моём случае вместо этих животных были именно блондинки. Даже глаз дёргаться стал от одной этой мысли, и мне снова захотелось кому-нибудь наподдать вешалкой для одежды.

— Валя!

Тамара Владимировна, поправив на плечах белый халат, кинулась ко мне. Обнимать не стала, только ободряюще похлопала меня по руке.

— Я так переживаю… Валюша, что стряслось? Егор со мной совсем не разговаривает. Что произошло? Только он говорил про свадьбу, а тут…

Хорошо возле стенки оказалась банкетка. Я плюхнулась на неё перезревшим помидором и выдохнула. Исподлобья посмотрела женщине в глаза и покачала головой.

— Он говорил с вами о свадьбе?

— Да, — Тамара Владимировна села рядом со мной. Протянула мне небольшой пакет с фруктами и вздохнула. — Да, о свадьбе. Упрямо решил, что ты точно будешь его женой. Даже слушать никого не хочет. А если ему что-либо втемяшилось… Ох, в этом вы оба похожи.

— Да? — поджала губы и не сдержалась. Глупым и бессовестным образом разрыдалась. Слёзы лились в три ручья. — Да? Свадьба? Он что, турецкий султан какой-то?

— Почему султан?

Тут уже Тамара Владимировна ничего не поняла. Вытаращилась на меня, деланно захлопала ресницами и обеспокоенно свела брови к переносице.

— Валя, я не понимаю…

— Вот и я не понимаю, почему ко мне приходит какая-то женщина. Блондинка. И устраивает мне самую безобразную сцену. Вталкивает меня в квартиру, начинает кричать, бросаться предметами и… и… и обвинять меня во всевозможных грехах! Что я… Что я увела мужа! Но я никого не уводила!

— Жанна, — Тамара Владимировна со стоном склонилась вперёд. — Жанна!

— Жанна? Та самая Жанна, о которой вы говорили? Значит, всё правда? Я увела Егора? Егор женат?

Глава 42. Булочка перемирия

Приятный вечер. Тёплый ветерок немного утих и перестал ласково трепать арматуру. Я смогла выйти во внутренний дворик больницы почти без приключений. Почти заключалось в том, что я, чуть не сев на шпагат, поскользнулась на мокром полу. Сердце ещё билось в груди перепуганной канарейкой, а дыхание было хриплым, но дрожь в теле уже прошла.

Выходной выдался неплохим. Под конец моего почти тюремного заключения я обзавелась аж тремя соседками, и в палате стало шумно. Врачи тоже отдыхали, поэтому режим был немного смягчён. Все высыпали на улицу, пока можно было, наслаждались летней погодой, обществом родных и друзей. Только я сидела бобылём, вдыхала сладковатый запах каких-то цветущих кустов, названия которых не знала, и ждала.

— Стюардесса по имени Жанна… — напевала под нос и теребила завязки тонкого халата. Он ещё сходился на мне, и я не напоминала питона, проглотившего глобус. — Обожаема ты и желанна. Хотя, если верить словам Тамары Владимировны, всё с точностью да наоборот.

— И давно ты разговариваешь сама с собой? Ты всего неделю в больнице. А если врачи выполнят свою угрозу и уложат тебя сюда на целый месяц? Начнёшь с деревьями и животными разговаривать?

Егор, зайдя ко мне со спины, облокотился о спинку скамейки и протягивал мне коробку, такую, с вкусностями. Пусть я и страдаю некоторыми пищевыми и ароматическими расстройствами, но булочки с мятной глазировкой не перестали мне нравиться. Егор это знал и поэтому пользовался таким нечестным, я бы даже сказала, подлым приёмом. Вот уж изучил меня вдоль и поперёк! Знал, чем задобрить.

Я молча взяла коробку, открыла её и тоненько вздохнула. Пять булочек, все разные. Одна с вкуснейшим ганашем, вторая с любимой мятной глазировкой, а ещё с вишнёвым пуншем, орехами и вафельной крошкой и обычная, со сладкой сливочной начинкой. Подняла взгляд на Егора, сощурилась, не зная, чего хочу сейчас больше всего: отвесить ему пощёчину, поцеловать или…

Я взяла любимую булочку, несмело откусила кусок и, предупреждая любые возражения, вскинула руку с поднятым указательным пальцем:

— Ни слова про вес! Ни словечка! Ты на волоске… — обвиняющий указательный жест сменился твёрдым кулаком, которым я сейчас сотрясала воздух. — На волоске…

— Отлично! Значит, я могу сесть рядом?

Я снова подозрительно прищурилась, обхватила коробку с булочками и нехотя подвинулась. Желание врезать не прошло, но становилось не таким явным каждым укусом. Пожалуй, я прощу Егора. Временно.

— Валя, я…

— Ещё одно слово! — снова вскинула кулак, приблизила его к носу Егора, даже не поворачивая головы. — Ничто не может встать между беременной женщиной и едой. Лучше подожди, пока я прикончу эту булочку, думая, что это твоя жена…

Ветер шелестел в кронах деревьев, забавно пробегал в кустах, хватал меня за ноги и трепал волосы. Егор застыл истуканом и молчал. Я боялась посмотреть на него, потому что думала, что всё, самые жуткие страхи станут правдой и новой реальностью.

Облизывая пальцы, негромко спросила:

— Почему ты ничего не рассказал мне про жену?

— После того твоего случая с женихом, мне казалось… неуместным поднимать эту тему.

— Что ты женат? — повысила голос и с вызовом посмотрела Егору в лицо. Он будто ждал этого. Улыбнулся, стёр остатки глазури с моей верхней губы и покачал головой. — Что? Мне твоя мама рассказала всё, большое ей спасибо.

— Что именно тебе рассказала моя мама? Подтвердила факт существования Жанны?

— Да, именно так. Остальное сказала выяснять у тебя. Долго же ты шёл ко мне!

Гормоны пробили потолок. Я психанула, чуть не кинула коробку с булочками в кусты и не вскочила на ноги, чтобы закатить такую истерику, после которой Егор уже будет меня опасаться, а не своей жены. И бесилась я от того, что испытывала к Егору очень сильные чувства. Очень не хотелось верить в сказку именно по этой причине: в двенадцать часов всё превращается в тыкву. Без исключений!