Папа с седьмого этажа (СИ) - Стар Алекса. Страница 38
Скоро начнёт холодать и… Жаль, что чехлы на танки не шьют! Я не знала, что выбрать. Всё было мало на мне и на моём животе. И если в груди кнопки и пуговицы ещё слабенько потрескивали, то дальше…
Спасение пришло оттуда, откуда не ждали: от мамы Егора. Мне презентовали две шикарные вещи, которые привели меня в лютый восторг. Могла бы, так из тапочек бы выскочила. Но боюсь мой такой опрометчивый шаг, прыжок в смысле, обернётся крушением перекрытий, пробью всё до первого этажа, ещё и в подвал закачусь.
— Это тебе на самый крайний случай…
Егор протягивал мне пакет, внушительно возвышаясь надо мной. Я же, делая возлежание на кровати, напоминала себе Джомолунгму. Такие же снежные вершины и скаты — спасибо пододеяльнику, крутые подъёмы — спасибо животу, опасности — спасибо тройне, засевшей глубоко внутри.
— Почему на крайний? — я любопытно заглянула в пакет. — О! Одежда!
— Потому что тебе сказали лежать. Можешь максимум от тумбочки до тумбочки перекатываться…
— Проклятье! А по пластунски? — ехидно улыбнулась и посмотрела на Егора. Тот закатил глаза и покачал головой.
— Перекатываться, Валя, перекатываться.
— Ходить тоже можно. В ту же больницу надо будет и мало ли…
— Никаких мало ли! Это тебе для самоуспокоения.
Мама Егора сшила мне прекрасное пончо! Оно было сделано из какой-то плотной, но очень мягкой ткани. Да с таким расчётом, чтобы на моё пузо точно налезло. Я даже вымолила котячьими глазками у Егора помощь, чтобы ненадолго встать с кровати и примерить подарок.
— Погоди, ты посмотри, что там ещё лежит.
— Свитер! — чуть в ладоши не захлопала. — Он что, резиновый? — я растягивала в разные стороны очередной подарок и пыталась понять, как это работает. Но нитка и вправду пружинила. Когда я надела свитер, тот сел на меня в облипку. — Ну что… Подчёркивает достоинства, скрывает недостатки…
— У тебя сейчас одни достоинства и никаких недостатков! — Егор как-то неуклюже поцеловал меня в щеку.
— Подхалим… — пробубнила и натянула пончо. — Вот! Теперь можно смело на улицу идти.
— Ага, перья не забудь…
— Перья? — недоумённо посмотрела Егору в глаза.
— Ну да, будешь косплеить Гойко Митича. Мы с отцом вечно смотрели эти фильмы про индейцев. Ты кем хочешь быть? Чингачкуком? Или Белым Пером?
— Большим животом, — хмуро парировала. — Очень смешно!
— Ты какая-то бука.
— Потому что ты меня слишком опекаешь! — снова сделала котячьи глазки и посмотрела на Егора. — Ну пойдём погуляем… Пожалуйста!
— Мы уже с тобой дважды гуляли. Тебе нельзя перенапрягаться, — Егор выразительно изогнул бровь.
— Моё единственное перенапряжение в нашей прогулке, так это интенсивное жатие кнопки вызова лифта! Самое энергозатратное движение!
— Валя, мы завтра пойдём гулять. Тебе нельзя нервничать, нельзя перенапрягаться… — Егор ловко начал меня раздевать. Стянул пончо, затем свитер. Ловко уложил меня в кровать, будто я была перезрелым кабачком. Накрыл одеялом и погладил по голове. — Вот!
— Лежи и деградируй… Дай хотя бы мне ноутбук!
— Нет! — строго мотнул головой.
— Планшет?
— Нет!
— Хотя бы телефон…
— Могу принести книгу.
Я заскрежетала зубами так, что они чуть фонтаном не повылетали. У-у-у! Зануда и сатрап! Сталин в… в клетчатой рубашке!
— Телевизор не возбраняется? — сделала вымученную улыбку и уставилась на Егора. — Будь хорошим надзирателем, я режим не нарушала.
— Ты сама вчера говорила, что тебя от него тошнит!
— Меня и от книг тошнит, и от телевизора тошнит, и от… — запнувшись, замолчала. Чуть не ляпнула, что от Егора меня тоже уже тошнит. Сидит в горле по самое не хочу! Заколебал своей заботой. Ишь, правильный какой! Телефон-то чем помешает? Излучением? Внедрением чипов? — От всего тошнит.
Егор тяжело вздохнул, затем снова вздохнул. И снова. Дал мне пульт и принёс планшет.
— Только на живот его не клади…
— Ради чего я тогда такую подставку растила? — улыбнулась и покачала головой. — Шучу! Спасибо тебе большое.
— У меня буду люди до семи вечера. Приду и поужинаем вместе. если проголодаешься, то на столике, с другой стороны кровати, стоит миска с фруктами. Долго телек не смотри, планшет рядом не клади…
— Слушаюсь, белый господин! — взмахнула руками, изображая, что сейчас паду ниц. — Слушаю и повинуюсь!
Егор фыркнул, тихонько рассмеялся и, привычно чмокнув меня в макушку, направился на этаж выше, мять тела людей. Просто пекарь здоровья какой-то!
Я успела пролистать с десяток каналов, плюясь на все эти бесконечные дешёвые дефективы и мыльные оперы, когда в дверь позвонили. Очень настойчиво позвонили.
Странно… Что, неужели Егор опять ключи забыл? А я только уютно устроилась.
К краю кровати и впрямь пришлось едва ли не перекатываться. Чтобы не приседать и не садиться, я ложилась на бок, цеплялась за спинку кровати и медленно вставала. Врач мне сразу объяснила, что сидеть можно, только немного, а вот приседать категорически нельзя!
Впрочем, мне уже начало казаться, что мы на воду дуем. Но с другой стороны… Я как та обезьяна с гранатой: непонятно, когда рванёт.
К входной двери я доплелась, покряхтывая и уже немного страдая от боли в пояснице. Сняла свой ключ с ключницы и провернула его в замке, открыла дверь и замерла с идиотской улыбкой на лице. Я хотела подколоть Егора, а оказалось… Оказалось, что на пороге стоял Лёша. Он пришёл с пустыми руками, принёс мне только скорбную и очень серьёзную мину на лице.
— Валя, нам нужно поговорить.
Глава 49. Козлик мохноногий
Иногда мозг напоминает компьютер: он может виснуть, тупить и выдавать ошибку. Ну а синий экран смерти так вообще. Вот я сейчас у себя перед глазами эту гадость, этот ужас любого геймера и увидела. Только это мои мозги легли в могилку.
Надо было сразу дать хорошую такую оплеуху Лёше, захлопнуть перед его носом дверь, выпить два литра ромашкового чая и лечь в кровать обратно. Но системный сбой в коре моего головного мозга вышел слишком системным. Я не только не одарила Лёшу пинком, я его даже от неожиданности на порог пустила.
Даже не знаю, что вызвало такую фатальную ошибку?
Моя усталость? Или Лёшины наглость и упрямство помноженные на свинство в космической степени?
У меня и челюсть отвисла. Смогла лишь прижаться к стене и дать протиснуться Лёше вглубь квартиры. Лёша ведь знал её как облупленную. Может… Может прижать его сейчас к стенке и спросить про трусы на люстре? Нет, ничего подобного я не видела, но природное женское любопытство, сдобренное гормонами и чёрт знает чем, взыграло.
— И о чём же нам надо поговорить? О трусах на люстре? — скрестила руки на груди и внушительным крейсером двинулась на Лёшу, который бросил якорь на кухне. — Или о всевозможных вариациях Камасутры, которые отыгрывал у меня в кровати?
Лёша немножко… удивился. Брови медленно поползли на лоб, а невыразительное лицо вдруг заиграла сотней красок. Захлопав глазами, он открыл рот и многозначительно ответил:
— Э-э-э…
— Чего ты экаешь, как козёл? Тот, правда, мекает, но сути дела это не меняет. Рога ты мне наставлял, козлик мохноногий.
Была такая особенность у Лёши. Повышенная растительность в некоторых местах. Ноги его напоминали жердинки, облепленные сахарной ватой. И это было его больной темой. Я же сейчас дала полный ход, сметая всё на своём пути. Пусть сглупила и пустила на порог, но в котлету раскатаю!
— Зачем ты так, Валя? — Лёша глубоко оскорбился.
— Как так? Изменял мне ты, попался на горячем. Знаешь, сколько тут судачили о твоём дефиле в трусах по лестничной площадке? — упёрла руки в бока и фыркнула. — Но это даже неважно! Удивительно, что ты ещё чего-то ждёшь! Наверное, талонов на усиленное питание?
— Я жду правды, — Лёша повысил голос и нахмурил брови: очень смешно! — Правды, Валя.