Тени Танцуют в Полдень (СИ) - Моконова Мила. Страница 30

Зато мне было совсем не смешно. Я поняла, что угодила в подобие лаборатории безумного ученого. Да еще и в подпольную, если учитывать, что Стрела работает на Сопротивление. В общем, как учит мировой кинематограф и литература, подобные ситуации обычно плохо заканчиваются для героев. Я в панике задергалась на стуле.

— Не нужно так нервничать, мисс, — Арк заметил мои тщетные попытки высвободиться и покачал головой. — Оказывая сопротивление, вы лишь усложняете мою работу и делаете хуже самой себе…

— Отпустите меня! — прорезавшийся хриплый голос показался мне чужим и каким-то далеким. — Не собираюсь я участвовать в ваших идиотских экспериментах!

— Они не идиотские! — возмутился Макс. — Не смей оскорблять великого ученого! Он гений и…

— И может пойти в задницу, — зло перебила его я. — Я могу точно сказать, что вы ошиблись, притащив меня сюда. Я не имею понятия ни о каких тенях и тварях, и о заклинающих, умоляющих и управляющих тем более!

— Вы лжете, мисс Инганнаморте, — сверкнул стеклами очков Виктор. — Но даже если и говорите правду, то это вас не спасет. Приборы не могут ошибаться. Да и если бы они ошибались, вам вряд ли удалось бы избавиться от нашего общества. Из этих стен выходят или нашими сотрудниками, или мертвыми. То есть, уже не выходят, их выносят!..

Старик снова хрипло рассмеялся, и смех тут же подхватили Эрика и Макс. Гиены проклятые. Терпеть не могу такой вид подхалимов, готовых лизать вонючую задницу вышестоящего ради выгоды. Хорошо хоть Стрела осталась невозмутимой, чем заслужила немного уважения в моих глазах.

— В общем, выхода у вас нет. Вы должны быть благодарны, что я хотя бы потрудился вам объяснить, что происходит…

— Вы не объяснили еще ни черта, — буркнула я, вновь предпринимая попытку высвободиться, которая успехом не увенчалась.

— Верно, потому что вы меня перебиваете! — вскричал Арк, вскакивая с места. — А я очень не люблю, когда меня перебивают!

— Успокойтесь, мастер, прошу вас! — залебезила мигом очутившаяся за спиной Арка Эрика, поглаживая его по плечам. — Хотите, я вколю ей сыворотку молчания? Или, может быть, пару разрядов тока пойдут ей на пользу? Ой, или попробовать на ней мой новый препарат, он называется…

У меня аж глаз задергался от ее энтузиазма.

— Нет, не стоит… — перебил девушку старик, садясь на место. — Не хочу нарушать принцип эксперимента. Все же чем меньше в ее крови химикатов, тем чище результат… Сколько, говоришь, там было по теневым показателям?

— До тридцати Арков!

— Хм, немало, но и ничего выдающегося… Что ж, хватит разговоров, пора приступать к глобальной проверке.

— Эй, не надо ни к чему приступать, я не…

Закончить фразу я не успела. Старик дернул за какой-то торчащий из панели здоровенный рычаг, и тут же меня ослепило всей мощью прожекторов. Я зажмурила глаза, но это мало помогло: свет наполнял меня изнутри, проникая через кожу, мускулы и кости, не хуже, чем рентгеновское излучение. А когда во мне не осталось ни единого неосвещенного клочка, пришла боль. И это была не моя боль — боль пришла из тьмы, которую сейчас во мне безжалостно уничтожал свет.

Я закричала, срывая голос в моментально пересохшем горле, чувствуя, как внутренние органы судорожно сжимаются: тени пытались найти укромный уголок. Из распахнувшихся против моей воли глаз текли слезы, черные, словно уголь — тени сочились наружу, изгоняемые светом.

Сквозь свой собственный непрекращающийся крик я с трудом могла расслышать чужие.

— Десять Арков!

— Двадцать!

— Тридцать…

— Тридцать пять уже!

— Сорок! Ого!

— Ничего себе, почти пятьдесят!

— Отличный улов, Ликсма! Давненько у нас таких экземпляров не было!

— Посмотрите, почти семьдесят!

— Не может быть! Это же невероятно! Я только единожды видела такое!

— Нет, это точно какая-то ошибка! Восемьдесят!

— Сколько же в ней теней? Уму непостижимо!

— Где вы ее откопали?! Почему мы не засекли такую силу раньше?!

— Мастер… мастер! Останавливайте! Еще немного — и ее тело не выдержит!

— Нет! Я должен зафиксировать точное количество!

— Я приказываю вам остановиться, Виктор! Вы слышали, это приказ!

Я не знала, выключили ли они свой безжалостный прибор. Мне казалось, будто я ослепла навсегда.

Перед глазами стояли последние мгновения жизни самых разных людей, разного пола и возраста, социального положения. И все они тонули, захлебывались в черной воде, которая огромной волной накрывала небольшой приморский городок. Горло сводило судорогой, я отчаянно пыталась попробовать глотнуть хоть немного воздуха. У меня не получалось — и голова разрывалась от отчаяния…

— Отвязывайте ее! На сегодня хватит! Вы ее чуть не угробили! Экспериментатор хренов! Не забывайте, что заклинающие — не ваши лабораторные мышки, нам с ними еще работать!

— Не стоит мне указывать, что делать, Ликсма! У меня есть разрешение! И я намерен обратиться к вашему руководству насчет моих полномочий! Вы ставите мне палки в колеса, мешаете эксперименту!

— Ваши эксперименты переходят все границы. Нам не нужны безвольные овощи, которые после них будут способны лишь жрать да срать!

— Все ради науки! Вы ничего не понимаете!..

Боже, когда вы уже заткнетесь…

Просто заткнитесь!

— Уж что я точно понимаю, так это то, что нам нужны солдаты, способные противостоять Ковену! И его монстрам! Ваш рейтинг успеха последнее время слишком снизился. Я тоже намерена переговорить с Нейтаном насчет вашей компетентности.

— Моей компетентности?! Я был тем, кто открыл заклинающих! Я был тем, кто смог понять природу их силы! И я остаюсь тем, кто сможет превратить их в нечто большее!

— Вы их быстрее угробите, чем сделаете что-то реально полезное! У нас нет времени играть в игры! Приближается Парад Планет, а еще ничего не готово! Если из-за вас мы проиграем, я лично посажу вас в вашу чертову машину и включу ее на максимум!

— Не смейте угрожать мастеру!

В глазах стало понемногу проясняться, и в поле зрения замелькали размытые фигуры: белые, желтые и одна красная. Одна из них крутилась вокруг кресла, я ощущала, как что-то периодически меня касается. Слышался звук расстегиваемых ремней. Что-то пребольно кольнуло шею — в месте укола тут же засвербело.

Мое безвольное тело подхватили на руки, пересадили во что-то вроде старинной инвалидной коляски (люди с ограниченными возможностями в передвижении давно расхаживают в компактных экзоскелетах) и покатили. Сливающаяся со стеной дверь отъехала в сторону, выпуская меня с провожатым наружу и оставляя ярых спорщиков за спиной. Впрочем, скучать я за ними не собиралась. У меня было одно желание: немедленно оказаться в каком-то очень темном, тихом и, почему-то, влажном помещении.

Неизвестный провожатый вез меня по полукруглому длинному коридору, который состоял из плотно подогнанных металлических пластин. По обеим сторонам располагались двери с круглыми окнами, а также ответвления других коридоров, ведущих в неизвестность.

Пару раз мне показалось, будто я услышала крики. Редкие люди, попадавшиеся на пути, шарахались от нас, как от чумных. Свернув в сторону в конце тоннеля, мы оказались в очередном коридоре, в котором стены были уже вертикальными и зеркальными. Повернувшись, я выхватила свое отражение в одной из них.

Кто-то переодел меня в глухую белую рубашку и штаны, ноги же остались босые. Наряд чем-то неуловимо напоминал одеяние пациента из психбольницы. С белой тканью контрастировало мое невероятно бледное лицо, руки и ступни, которые были усеяны сеткой пронзительно черных вен, покрывающих кожу. Искусанные от боли губы сочились кровью. Но страшнее всего были глаза: абсолютно черные, включая белки. Казалось, кто-то отлил два глазных яблока из обсидиана и вставил мне в глазницы.

Жуткое зрелище. Наверно. Собственный внешний вид скорее просто отметился в моей памяти, но не вызвал никаких особых волнений. Ну, черные глаза — и черные, с кем не бывает.