Алмазная Грань (СИ) - "Extazyflame". Страница 22

Она умела разрядить обстановку одной улыбкой и непринуждённостью. Я послушно села в кресло, вглядываясь в свое отражение. Собранные в хвост волосы, бледная кожа, испуганный взгляд. А могло ли быть иначе? Цветы не растут в неволе.

— Сейчас послушай меня внимательно. Я говорю это для того, чтобы ты морально подготовилась к тому, что там будет, и не устроила истерику. Тебя не тронут, но сама вечеринка… это аукцион «красного кода». Тихо! — Вэл склонилась ближе, и я ощутила запах резких, мужских духов вместе с сигаретным дымом. — Когда кто-то выходит из послушания, с ними не церемонятся. Это называется «крэйзи-десерт». Надеюсь, вы не успели с ней тесно подружиться.

Слова приникали в сознание отравляющим токсином. Тысячи бабочек, встрепенувшиеся внутри меня от радости встречи с Вэл, превратились в черных чешуйчатокрылых тварей, царапающих до крови острыми краями крыльев. В тот момент я была бы рада медленнее соображать, но это гиблое место научило тому, что отрицание очевидного — непозволительная роскошь.

— Люда?

Вэл кивнула. Взяла расческу и стянула резинку, удерживающую мои волосы.

— Думаю, крупные локоны будут в самый раз. Да, точно.

— Убьют? — прошептала я, послушно наклоняя голову вперед, позволяя расчесать спутанные пряди.

Глава 6 Часть 2

Вэл не ответила, ограничилась пожатием плеч. И в тот момент я увидела, чего стоит ее маска. В глазах появились боль и ненависть. Она сама не хотела быть частью этого мира.

— Меня тоже, если я?..

Казалось бы, нет ничего страшнее сексуального рабства, потери свободы и необходимости ложиться под каждого, на кого укажут новые хозяева… до этого момента я не задумывалась, что есть вещи куда ужаснее.

— Тебя не тронут до возвращения Лукаса. И то, что Сам положил на тебя глаз, говорит о многом. Он обычно брезгует шлюхами. Да и в бабах недостатка нет. Скорее всего, намерен использовать твой ум в своих целях. Не упусти эту возможность, Вика. Ты сможешь не просто вырваться из этого дерьма, если пойдёшь на его условия. Это деньги и возможности. Поэтому мой совет — забывай прежние принципы. Пусть останутся на воле, здесь выживает сильнейший. Никто не поможет тебе выбраться. Даже я. А если ты разочаруешь Лукаса…

Она резко дернула мои волосы, не сумев совладать с эмоциями. Наши взгляды встретились в отражении. Лицо Вэл замкнулось, а в черных глазах пылал почти фанатичный огонь. Как заворожённая, смотрела я через отблеск амальгамы на пляску адского пламени в глазах непримиримой амазонки, даже не осознав, что только что она ясно дала понять, что не станет помогать мне бежать. Выжить — да, получить выгоду — безусловно, но не сбежать. Она сама была частью этой гадкой системы.

— Кто он тебе, Вэл?

В памяти всплыл образ хладнокровного и равнодушного мужчины, оглядывающего узниц бункера, как товар. Вспомнился его взгляд — настороженный и пристальный, когда он понял, что я единственная, кто рассекретила спектакль и роли в нем. Не потому ли он дал четкий наказ не трогать меня до своего возвращения и, если верить Биллу, собирать информацию, подтверждающую наличие ума в моей голове?

Он и Вэл? Она вполне могла годиться ему в дочери, но это было маловероятно. Даже самые подлые твари не впутывают свои семьи в подобный бизнес. Куда проще было предположить, что Лера — такая же жертва похищения, как и я сама. Возможно, Лукас барским жестом избавил ее от ужасной участи подневольной шлюхи, чем и вызван фанатичный блеск в ее темных глазах…

Снова рывок гребня в волосах. Черт, не настолько уж они спутаны, чтобы так драть! Я прикусила язык, понимая, что конфликт с ней мне не выгоден.

— Если не в дугу, не отвечай…

В этот раз она дёрнула намерено. Но беззлобно. Пламя в ее глазах погасло, остались лишь тлеющие искорки.

— Манеры, Вика! Только посмей сказать что-то подобное на вечеринке. «Не в дугу», подумать только. Это моя манера говорить. Где это ты таких слов нахваталась.

— Вы вместе? — перешла на шепот, с опаской поглядывая на греющуюся плойку. Не дай бог я ступила на запрещенную территорию, и мне сейчас вместо пряди волос прижмут длинный язык.

Вэл улыбнулась.

— О нет. Будь мы вместе, я бы тебя прибила в первый же день знакомства, и никто бы меня не осудил. Сиди ровно, могу обжечь. А чтобы не скучала и не рисовала в своем воображении картины кровавой расчлененки, начни-ка мне рассказывать, как умудрилась тут оказаться. Не поверю, что не знаешь!

Плойка зажала локон моих волос. Я закрыла глаза, выравнивая дыхание.

— Я плохая девочка. Я трахалась с шефом.

— Угу, — стилист выдавила пену для волос на расчёску, распределяя по зубцам. — Надо было держать его с железными яйцами на голодном пайке, тогда бы считала себя феей.

— Да я не жалею. Он был хорош. Но его жена… мне кажется, это ее рук дело. Крутая семья, брак по расчету, слияние капиталов. Отец вроде — криминальный авторитет.

— Если не роет землю членом в твоих поисках, ни хрена он не хорош, Вика. За все время, что я здесь, только двое пришли за своими девчонками. Безответно влюблённый поклонник в первом случае и жених — во втором. Первый пришел с голыми руками. Юный Ромео, который плакал в кабинете у Лукаса и просил пулю в случае, если его пассию не отпустят. Даже когда Сам сказал ему, что не оценит эта девка всех потуг, не будет с ним, пойдет искать по клубам богатого папика, пока опять не нарвется на охотников за головами от синдиката, не унимался. Признал, понял, но блин, стоял на своем. Сейчас, кстати, работает на Лукаса. Дом отстроил, тачки. Женился, правда, не на той курве — как и говорилось, не оценила. Да он был рад, что ее спас, и большего не просил. А жених, тот не совсем разумно себя повел. С ножом кинулся. Такое тут не прощают. А жаль. Любовь не выбирает методов. Кто-то свихнулся по итогу.

А в остальном, больше никто не пришёл. Даже после того, как девчонки умудрились дозвониться и все пояснить. Большинство мужиков — уроды конченые. Списали девочек, как порченый товар, поджав жопы. Сказок не бывает, увы.

— Ивлеев не придет за мной. Его все устраивало. По сути, он как петух, что пасся в курятнике, топтал кур по очереди. А жена быстро избавлялась от уже отработанных, чтобы не мозолили ему глаза и не требовали бонусов за секс. Даже если знает, в какой кошмар его собственная курица превратила жизнь девчонок, у которых и не было, возможно, выбора. Я сейчас говорю себе, что сама его хотела, и секс был классный. Но с другой стороны, каждый акционер смотрел на своих секретарш, как на личный гарем. В компании принято было осуждать не тех, кто спит с боссами, а тех, кто этого не делает. Плюс без этого — карьерного продвижения было не видать. А если отказывать боссу, сама понимаешь. Я просто успокаивала себя тем, что сама его хотела.

— Я не осуждаю тебя. Просто ненавижу таких баб, для которых муж — святой, а все, на кого он посмотрел — развратные бляди. Продолжай…

Говорить было единственным способом не дать страху, панике и самобичеванию лишить себя самообладания. И, что на тот момент меня удивило — я не испытывала острого желания тотчас же закатать чету Ивлеевых в асфальт, проклясть до пятого колена и пожелать сгореть в аду. Связь с Валерой стала моей роковой ошибкой. Возможно, иногда расплата за подобное перевешивает степень тяжести проступка. Но она же дает стимул выжить ради самого изысканного деликатеса, который стоит подавать охлаждённым.

Вэл орудовала гребнями, щипцами и укладочными средствами, а у меня было ощущение, будто ярость и боль утекают прочь, как песок через ее длинные пальцы с черным лаком на ногтях.

— Им воздастся. Обоим, — сказала, будто поставила визу на приговор кармы, и открыла палетку теней, готовясь сделать макияж.

— Бог накажет? — съязвила я, закрывая глаза. Движение кисти было невесомым, даже приятным. Этой плохой девчонке удалось меня расслабить.

— Лукасу бы понравилось, что ты называешь его богом.

Вряд ли кто другой понял бы намек, скользивший в каждом слове Вэл. Я лишь тихо вздохнула, обдумывая ситуацию. Лера сделала на меня ставку. Тёмная лошадка Лера. Кем она была для главного? Почему ее не ужасало все то, что он делает? И чем она руководствовалась, толкая меня к нему в постель… да и в постель ли? Нет, ее прицел смотрел далеко за стандартные рамки отношений «рабовладелец-шлюха». Но сейчас она не считала нужным посвящать меня в детали, а я не стала давить, прекрасно понимая, что немного терпения — и я все узнаю. После последних событий было трудно поверить в чье-то дружеское расположение, и я не спешила открыть для Вэл свою душу. Но откуда тогда взялось это чувство единения, общей волны, уважения, как ни странно? Я всегда видела фальшь. Темная лошадка борделя либо мастерски ее скрывала, либо считала ниже своего достоинства играть в подобные игры.