Инферно - Браун Дэн. Страница 14

Глаза Сиенны расширились.

– Роберт, стойте! Не шевелитесь!

Лэнгдон застыл на месте с цилиндром в поднятой руке. Вне всякого сомнения, из стекла в торце цилиндра лился свет… как будто его содержимое внезапно потревожили.

Однако вскоре внутреннее свечение погасло.

Стараясь унять волнение, Сиенна подошла ближе и, наклонив голову, пристально вгляделась в стеклышко в торце.

– Переверните цилиндр еще раз, – шепотом попросила она. – Только потихоньку.

Лэнгдон осторожно перевернул печать, и стало слышно, как внутри что-то опять прокатилось вниз.

– Давайте еще раз, только аккуратно, – сказала Сиенна.

Лэнгдон повторил процесс, и снова раздался тот же звук. На этот раз в стеклышке мелькнул свет, но тут же погас.

– Судя по всему, это культура бактерий в пробирке, – предположила Сиенна, – а шарик при встряхивании заставляет их реагировать.

Лэнгдон знал, что в распылители действительно кладут шарики: с их помощью при встряхивании краска в баллончиках лучше перемешивается.

– Наверное, там содержится какое-то фосфоресцирующее химическое вещество, – сказала Сиенна, – а может, биолюминесцентные бактерии, которые при раздражении начинают светиться.

У Лэнгдона была иная версия. Ему доводилось пользоваться химическими фонарями и даже наблюдать свечение биолюминесцентного планктона, когда тревожили его среду обитания, но он не сомневался, что в данном случае свечение объяснялось другой причиной. Он еще несколько раз осторожно перевернул цилиндр и направил себе на ладонь послушно появившийся слабый красноватый лучик.

Приятно сознавать, что люди с IQ за двести тоже не боги.

– Смотрите, – сказал Лэнгдон и с силой встряхнул цилиндр.

Предмет внутри загремел, перекатываясь вверх-вниз все быстрее и быстрее.

Сиенна отскочила назад.

– Вы с ума сошли?!

Продолжая трясти трубку, Лэнгдон подошел к выключателю и погасил свет, погрузив кухню в полумрак.

– Это не культура бактерий в пробирке, – пояснил он, продолжая трясти цилиндр. – Это указка Фарадея.

Подобное устройство Лэнгдон однажды получил в подарок от своего студента. Оно представляло собой лазерную указку для преподавателей, которых раздражала необходимость постоянно менять батарейки и которые были не прочь произвести несколько встряхиваний, чтобы превратить кинетическую энергию в электричество. Кинетическая энергия от такой тряски накапливалась аккумуляторной батареей, которая приводила в действие крошечный генератор. По-видимому, кто-то решил превратить старинную печать в такую указку и поместить современную электронную игрушку в древнюю оболочку.

Теперь кончик указки ярко светился, и Лэнгдон с улыбкой произнес:

– Представление начинается!

Он направил луч указки на голый участок кухонной стены. Стена осветилась, и Сиенна испуганно охнула. Но самого Лэнгдона увиденное поразило так, что он отпрянул от неожиданности.

На стене появилась не крошечная красная лазерная точка, а фотография высокого разрешения, как будто производил ее не маленький цилиндр, а старомодный диапроектор.

Боже милостивый! Узнав жуткую картину, отобразившуюся на стене, Лэнгдон почувствовал дрожь в руках. Неудивительно, что я видел образы смерти.

Прикрыв рот ладонью, Сиенна нерешительно шагнула вперед, завороженная представшим перед ее глазами зрелищем.

Костяная печать спроецировала на стену мрачную картину человеческих страданий: тысячи душ претерпевали ужасные пытки на разных уровнях ада. На цветном рисунке преисподняя была изображена в вертикальном разрезе в виде воронки, уходящей концентрическими уступами вглубь до самого центра Земли. Нисходящие уступы представляли собой соответствующие круги ада – чем ниже, тем страшнее, – в которых корчились в пытках грешники.

Лэнгдон сразу узнал картину. Этот шедевр – «La Mappa dell’Inferno» – был создан одним из колоссов итальянского Возрождения Сандро Боттичелли. Его выписанная с мельчайшими подробностями «Карта ада» стала одним из самых жутких изображений загробной жизни, когда-либо созданных человеком. И по сей день эта темная, мрачная и страшная картина никого не оставляет равнодушным. Если «Весну» или «Рождение Венеры» Боттичелли писал яркими и радостными красками, то в «Карте ада» преобладает унылая желто-коричневая палитра.

У Лэнгдона вдруг сильно разболелась голова, но впервые после пробуждения в незнакомой больнице хоть что-то начало находить объяснение. Судя по всему, его мрачные галлюцинации были навеяны этой знаменитой картиной.

Должно быть, я накануне разглядывал «Карту ада» Боттичелли, подумал он, хотя понятия не имел, зачем это могло ему понадобиться. Картина уже сама по себе внушала трепет, но еще большее беспокойство у него вызывала мысль о том, что именно вдохновило Боттичелли на создание сего шедевра. Лэнгдон прекрасно понимал, что художником двигала не его собственная фантазия, а воображение другого человека, жившего на двести лет раньше.

Один великий шедевр породил другой.

На написание «Карты ада» Боттичелли вдохновило литературное произведение четырнадцатого века, которое стало одним из самых прославленных литературных творений в истории человечества… жуткое видение ада, вызывающее трепет по сей день.

«Ад» Данте.

Вайента неторопливо поднялась по служебной лестнице и осторожно выбралась на плоскую крышу погруженного в сон «Пенсионе ла Фиорентина». Лэнгдон назвал работнику консульства номер комнаты, которого не существовало в действительности. «Зеркальная встреча», как называлась эта уловка, была вполне обычным приемом для людей с подобным родом деятельности и позволяла оценить ситуацию, не выдавая своего местоположения. Для «зеркальной встречи» обязательно выбиралось место, за которым агент мог наблюдать с безопасного расстояния.

Вайента нашла удобную точку обзора на крыше, откуда открывался вид на всю округу с высоты птичьего полета, и принялась методично сканировать взглядом окна большого жилого здания напротив.

Теперь ваш ход, мистер Лэнгдон.

В этот момент Ректор вышел на обшитую красным деревом палубу своей роскошной яхты и с наслаждением набрал полную грудь солоноватого морского воздуха Адриатики. Это судно долгие годы служило ему домом, но теперь череда событий во Флоренции угрожала уничтожить все, что он построил.

Из-за фиаско Вайенты его империя оказалась под ударом, и за это по окончании миссии ей обязательно придется ответить, но сейчас она была нужна на месте.

И не дай ей бог подвести его еще раз.

Сзади послышались быстрые шаги, и Ректор, обернувшись, увидел, что к нему спешит одна из сотрудниц аналитического отдела.

– Сэр, – обратилась она к нему, запыхавшись, – появилась новая информация. – В утреннем воздухе ее голос звенел от волнения. – Роберт Лэнгдон только что зашел в свою гарвардскую почту с незащищенного IP-адреса, – доложила она и, встретившись взглядом с Ректором, добавила: – Теперь мы можем точно определить его местонахождение.

Ректор поразился удивительному легкомыслию, проявленному Лэнгдоном. Это совершенно меняет дело. Сложив пальцы домиком, он устремил взгляд на береговую линию, просчитывая варианты.

– Нам известно, где сейчас команда Службы наблюдения и реагирования?

– Да, сэр. Она менее чем в двух милях от позиции Лэнгдона.

Ректор принял решение.

– L’Inferno di Dante [9], – восторженно прошептала Сиенна, не сводя взгляда с изображения преисподней, застывшего на стене кухни.

Представление Данте об аде во всей красе, подумал Лэнгдон.

Признанный одним из величайших произведений мировой литературы, «Ад» был первой из трех частей, которые составили «Божественную Комедию» Данте Алигьери. В этой эпической поэме из 14 233 стихов описывается, как автор сошел в преисподнюю, прошел через чистилище и, наконец, прибыл в рай. Из трех частей «Комедии» – «Ада», «Чистилища» и «Рая» – первая часть, «Инферно», как по-итальянски звучит «Ад», была, безусловно, самой читаемой и известной в мире.