Инферно - Браун Дэн. Страница 18

– В этот же день? – уточнил Ректор, показывая на календарь с обведенной датой.

– Именно так, – подтвердил клиент. – И ни днем раньше.

– Я понял. – Ректор прикрепил к флешке ярлычок с указаниями. – Итак, на этом все?

Ректор поднялся, намереваясь закончить встречу, но гость остался сидеть.

– Нет. Есть еще одно. Последнее.

Ректор снова опустился в кресло.

– Вскоре после того, как вы разошлете это видео, я стану очень знаменитым человеком, – произнес гость, и его глаза вспыхнули недобрым огнем.

Ты и так уже знаменит, подумал Ректор, знающий о его впечатляющих достижениях.

– И ваша роль в этом заслуживает признания, – продолжал клиент. – Услуга, оказанная вами, позволила мне создать шедевр… творение, которое изменит мир. Вам следует гордиться своим участием.

– Чем бы ни был ваш шедевр, – заметил Ректор с нарастающим нетерпением, – я рад, что мы смогли обеспечить условия, позволившие его создать.

– В знак признательности я хочу сделать вам прощальный подарок, – продолжил гость и открыл портфель. – Это книга.

Ректор сначала решил, что эта книга и есть тот тайный опус, над которым клиент трудился все это время.

– Эту книгу написали вы?

– Нет, – ответил гость и водрузил на стол увесистый фолиант. – Совсем наоборот… ее написали для меня.

Ректор озадаченно перевел взгляд на книгу. Он считает, что ее написали для него? Но это же классическое произведение литературы… которое было создано в четырнадцатом веке!

– Прочтите ее. – На лице гостя заиграла зловещая усмешка. – Она поможет вам оценить все величие моего свершения. – С этими словами неопрятный гость поднялся и, попрощавшись, тут же вышел.

Ректор посмотрел в окно каюты на вертолет, удалявшийся в сторону итальянского побережья. Потом перевел взгляд на лежавший перед ним фолиант в кожаном переплете. Нерешительно раскрыв книгу, он перелистнул несколько страниц и нашел начало. Вступительный абзац был набран крупным шрифтом и занимал всю страницу.

На чистой странице рядом клиент написал от руки:

Мой дорогой друг, спасибо, что помогли мне найти истинный путь.

Мир тоже благодарен вам.

Ректор понятия не имел, что это значило, но с него было довольно. Он закрыл книгу и поставил ее на полку. К счастью, деловые отношения с этим странным субъектом скоро закончатся. Еще четырнадцать дней, подумал Ректор, глядя на обведенную красным дату в календаре.

Все дни после этого визита Ректора преследовало нехарактерное для него ощущение смутной тревоги. Клиент производил впечатление психически нездорового человека. Однако, несмотря на дурные предчувствия, время шло, и ничего необычного не происходило.

А затем, как раз накануне обведенной красным даты, во Флоренции произошла череда прискорбных событий. Ректор пытался справиться с кризисом, но ситуация быстро вышла из-под контроля. Кульминацией стал роковой подъем клиента на башню Бадия.

Он бросился с нее… и разбился насмерть.

Несмотря на потрясение от потери клиента, особенно при таких обстоятельствах, Ректор оставался человеком слова. Он быстро занялся подготовкой к выполнению последней воли покойного – доставкой содержимого банковской ячейки во Флоренции седовласой женщине. Он помнил, что доставить его нужно точно в срок.

И ни в коем случае не раньше даты, отмеченной в календаре.

Ректор передал Вайенте конверт с кодом ячейки, и она отправилась во Флоренцию, чтобы забрать ее содержимое. Однако когда Вайента позвонила, она сообщила не о выполнении задания, а совсем другие, поразительные и крайне тревожные новости. Содержимое банковской ячейки уже кто-то изъял, а сама Вайента чудом избежала ареста. Каким-то образом седовласой женщине стало известно о ячейке, и она, используя свое влияние, добилась доступа к ней и ордера на арест любого, кто попытается ее открыть.

Это было три дня назад.

Клиент явно намеревался с помощью похищенного предмета унизить седовласую женщину – послать своего рода прощальный привет из могилы.

Но голос из могилы прозвучал раньше времени.

Все эти дни Консорциум напрягал все силы, чтобы выполнить последнюю волю клиента и защитить себя. В результате этих усилий им пришлось несколько раз перейти черту, и Ректор понимал, что теперь на кону стоит вопрос выживания. События во Флоренции продолжали развиваться, и Ректор, направив на стол невидящий взгляд, пытался предугадать, что приготовило им будущее.

С календаря на него смотрела небрежно обведенная красным, наверняка не случайная дата.

Завтра.

Ректор с сомнением посмотрел на бутылку виски, стоявшую перед ним на столе. А затем, впервые за последние четырнадцать лет, плеснул себе в бокал и залпом выпил.

Координатор Лоренс Ноултон вытащил маленькую флешку из компьютера и положил на стол перед собой. Подобных странных записей ему еще не доводилось видеть ни разу в жизни.

И она длилась ровно девять минут… секунда в секунду.

Испытывая непривычное чувство тревоги, он поднялся и принялся мерить шагами свой маленький кабинет, вновь спрашивая себя, не стоит ли показать этот странный ролик Ректору.

Просто делай свою работу, приказал себе Ноултон. Никаких вопросов. Никаких оценок.

Выкинув ролик из головы, он отметил подтверждение задания в ежедневнике. Завтра, как и обещано клиенту, он разошлет видеофайл всем главным новостным порталам.

Бульвар Никколо Макьявелли называют одной из самых красивых улиц Флоренции. Причудливо петляя по живописному, утопающему в зелени району, он давно стал излюбленным местом велосипедистов и поклонников «феррари».

Оставив позади неопрятные жилые кварталы, Сиенна умело вела трайк по извилистой дороге вдоль чистого, напоенного запахом кедра престижного западного берега. Они миновали церквушку, часы на которой как раз били восемь.

У Лэнгдона по-прежнему не выходили из головы загадочные образы Дантова ада… и таинственное лицо прекрасной незнакомки с серебристыми волосами, которую он только что видел на заднем сиденье фургона в компании двух громил.

Кем бы она ни была, подумал Лэнгдон, ее схватили.

– Та женщина в фургоне, – спросила Сиенна, перекрикивая тарахтенье мотора, – вы уверены, что в ваших видениях являлась именно она?

– Абсолютно.

– Тогда вы обязательно должны были встречаться с ней в последние два дня. Вопрос в том, почему она продолжает вам являться… и все время повторяет: «Ищите и обрящете».

Лэнгдон согласно кивнул.

– Я не знаю… я не помню ни о какой встрече, но каждый раз, когда я ее вижу, я чувствую, что должен во что бы то ни стало ей помочь.

Визири… визири…

И почему эти слова все время всплывают, стоит ему о ней подумать? Какая тут может быть связь? Не находя ответа, он злился на свою беспомощность.

Ему казалось, будто из его арсенала изъяли самое главное оружие. Я ничего не помню. Обладая с детства фотографической памятью, Лэнгдон считал ее своим самым главным интеллектуальным достоянием. Для человека, привыкшего помнить мельчайшие подробности всего, что только видит глаз, потеря этого дара была сродни попытке посадить самолет в кромешной тьме и без радара.

– Похоже, что расшифровка «Карты ада» – ваш единственной шанс найти ответы, – сказала Сиенна. – Скрытые в ней тайны… наверное, и есть та причина, по которой за вами охотятся.

Лэнгдон кивнул, думая о слове «catrovacer», написанном на корчащихся телах грешников Дантова ада.

И вдруг его осенило.

Я проснулся во Флоренции…